Астольф де Кюстин. "Россия в 1839 году".

Полный текстэтой книги в России вышел лишь в 2010 году в издательстве "Товарищество Скоропечатни А.А.Левинсон"   в 2 томах. Перевод с французского под редакцией В.Мильчиной и И.Сафт, комментарии В.Мильчиной и А.Осповата.  

Читать можно здесь http:///books/kyustin_astolf/rossiya_v_1839_godu/read/

Перевод «России в 1839 году» сделан по тексту второго издания книги (Париж, 1843), которое и получило распространение среди первых русских читателей Кюстина., комментарии очень интересны, рекомендую читать с ними..

Ранее книга издавалась лишь в сокращенных вариантах: "Россия и русский двор, 1892 г.; "Запмски французского путешественника маркиза де Кюстина", 1910 г.; "Николаевская Россия", 1930,1990, 1991 г.; отдельно 1-й том "Россия в 1839 году" вышел в 1996 году.

Собственно, кто такой Астольф де Кюстин до выхода "России в 1839 г." - маркиз, богат, средний автор, написавший до "России..." несколько книг и тяготеющий к жанру путевых заметок. Он является в какой-то степени изгоем в своей стране (Его принимали далеко не везде, а где принимали, часто насмехались над ним, но интеллектуальная и художественная элита его не отвергла: Гёте, Готье, Стендаль,Шатобриан, Шопен, Бальзак),   Его отец и дед были казнены (гильотинированы) во время якобинского террора, мать провела значительное время в тюрьме .Он был женат, но и жена, и сын умерли. 

Кем он стал после выхода книги в 1841, а потом и в 1943 (издание, дополненное автором?

Книга о России прославиля прославила маркиза де Кюстина, она была переведена на многие языки, кроме русского. 

. Рассказы Кюстина о нравах высшего русского общества вызвали в России много отрицательных эмоций; дажеВ. А. Жуковский назвал Кюстина собакой, однако не смог не признать того, что большая часть написанного соответствует действительности. В какой-то мере можно говорить об объективности книги и непредвзятости её автора, исходя из того, что он был монархистом до мозга костей, однако российский вариант  самодержавия показался ему неприемлемым. Книга вышла с в мае, а в июне её уже запретили. Однако, не смотря на запрет, в России её активно читали и были весьма недовольны тем, в каком виде Кюстин представил Россию, её правителя, вельмож, народ, нравы и порядки у нас в 1839 году.

По поручению жандармского ведомства, несколько современных Кюстину русских авторов, опубликовали во Франции критические отзывы на его книгу, среди них можно назвать «Николая Греча, но эти отзывы предназначались только для европейцев и русскому читателю оставались также неизвестными, как и сама книга, вызвавшая столь громкий резонанс в остальном мире: в первые же годы — переводы на все европейские языки и 5 прижизненных переизданий по-французски. Однако книга не осталась незамеченной среди русского литературного сообщества: как говорится в одной из статей, «вся (или почти вся) сочинительствующая Россия возмутилась: от  Вяземского до г Греча, от Филиппа Филипповича Вигеля, немца и русского патриота, до Федора Ивановича Тютчева» 

И тем не менее заслуга Кюстина в том, что он своею хоть и нелицеприятной книгой обратил взоры европейцев в нашу сторону, напомнил им, что есть такая страна РОССИЯ.

Ну а себе он снискал славу как автор книги о этой стране.

 Бодлер так писал о нём в 1857 году:  "Господин де Кюстин представляет собою разновидность гения, чей дендизм доходит до идеальной беспечности. Это простодушие дворянина, эта романическая пылкость, эта честная насмешка, это небрежное проявление личности в каждом слове и жесте,- все это недоступно пониманию стада, так что этот превосходный писатель навлек на себя все несчастья, каких был достоин его талант."

Что представляет из себя эта книга?

Это роман в письмах, путевые заметки и рассуждения о судьбе России и характере россиян.

На вопрос "Кто такой маркиз де Кюстин" сам автор отвечает в первых же письмах, подробно рассказывая свою биографию. Наиболее драматичен рассказ о судьбе отца и деда, казненных во Франции.

Как писалась книга?

Сначала подробнейшим образом маркиз, отправившийся в Россию, записывал в дневниках свои впечатления. Позже дополнил их своими мыслями по поводу увиденного и переработал полученный материал в "письма".

В своей книге (в этих 20 письмах) он рассказывает о том, что пережил, добираясь до России, о людях, встреченных в пути, о многих неудобствах прохождения таможни, о своем впечатлении от Петербурга, Москвы, архитектуры (заимствованность), привычек ( тех, что и до сих пор  оставляют желать лучшего), о Николае Первом и его дворе (глядя на туалеты придворных дам, думал, сколько крестьян загублено для его создания), о политике и жизнеспособности государства Россия (предрекал очень короткий век) - всем, что ему НЕ понравилось в России, и всём, что, наоборот, восхитило его (самобытность народного костюма, эстетический вкус крестьян).

Какая была реакция на книгу маркиза в России?

Московский почтмейстер А.Я. Булгаков (1781–1863), которому «случалось два раза обедать» с Кюстином в Москве ,  занося в свой дневник «Современные происшествия и воспоминания мои» впечатления от знакомства с первым изданием книги Кюстина, заметил: «Он как будто нарочно из бесстыдства или для собственного своего обвинения вставил в книге своей следующий эпиграф, заимствованный из Российской истории Карамзина. Кюстин поступил совершенно вопреки советов великого князя, хотя был принят царскою фамилией) с особенною ласкою и всеми русскими со свойственным им радушием»  

Некоторые цитаты:

- "Меня поражает неумеренная тревога русских касательно мнения, какое может составить о них чужестранец; невозможно выказать меньше независимости; русские только и думают, что о впечатлении, которое произведет их страна на стороннего наблюдателя. Что сталось бы с немцами, англичанами, французами, со всеми европейскими народами, опустись они до подобного ребячества?"

- "Прежде всего взору моему предстала хваленая статуя Петра Великого, вид которой показался мне крайне неприятен; по воле Екатерины она стоит на обломке скалы, украшенном фразой простой, но исполненной в своей мнимой простоте немалой гордыни: «Петру I Екатерина II». Эта конная фигура не может быть названа ни древней, ни новой; Петр здесь — римлянин времен Людовика XV. Конь, равновесия ради, попирает копытами огромную змею: неудачная эта выдумка лишь подчеркивает беспомощность скульптора." (п.8)

- "Абсолютному монарху не пристало говорить, что он торопится: в первую голову ему следует опасаться усердия своих подданных, способных по слову повелителя, на первый взгляд совершенно невинному, бросить в смертный бой целую армию рабов! Это дорогая цена, пожалуй, даже чересчур дорогая, ибо и Господь и люди рано или поздно мстят за эти бесчеловечные чудеса; неосторожно — чтобы не сказать больше — со стороны монарха тешить свою гордыню таким разорительным способом; однако русские цари ставят славу среди чужестранцев превыше всего..." (п.8)

- "Чужестранцы не сегодня начали изумляться привязанности русского народа к своему рабскому состоянию; я сей же час предоставлю вам возможность прочесть отрывок из переписки барона Герберштейна , посланника императора Максимильяна, отца Карла V, при дворе царя Василия Ивановича. ...  Я видел одного из знатных великокняжеских чиновников, бывшего послом в Испании, седого старца, который, встретив нас при въезде в Москву, скакал верхом, суетился, бегал, как молодой человек; пот градом тек с лица его. Когда я изъявил ему свое удивление, он громко сказал: ах, господин Барон! мы служим Государю не по-вашему! Не знаю, свойство ли народа требовало для России таких самовластителей, или самовластители дали народу такое свойство».(п.8)

- " Впрочем, я склоняюсь к мысли, что влияние было взаимным: русские правители могли появиться только в России, но и русские не стали бы такими, как они есть, живи они под властью иных правителей. "(п.8)

" Обо всех русских, какое бы положение они ни занимали, можно сказать, что они упиваются своим рабством." (п. 8)

- " Русский народ чувствителен ко всему красивому" (п.9)

- "Как видите, здесь есть вещи, о которых все думают, но никто не говорит вслух. " (п.9)

- "В России деспотическая система действует, как часы, и следствием этой чрезвычайной размеренности является чрезвычайное угнетение. Видя эти неотвратимые результаты непреклонной политики, испытываешь возмущение и с ужасом спрашиваешь себя, отчего в деяниях человеческих так мало человечности. Однако не стоит путать трепет с презрением: мы не презираем то, чего боимся. Глядя на Петербург и размышляя о страшном существовании жителей этого гранитного лагеря, можно усомниться в Господнем милосердии, можно стенать и возносить проклятия, но невозможно соскучиться. Это непостижимо, но великолепно." (п 10)