Владимир ПАСТУХОВ

В безобразной ситуации, сложившейся вокруг хулиганской выходки участниц известной панк-группы в ХХС, меня более всего удивляет молчание юридического сообщества. А где же Барщевский, Кучерена, Астахов, в конце концов?

Моральную сторону я не обсуждаю, меня лично коробит как от конкретного действа, так и от всей эстетики панк-стиля в целом. О вкусах, однако, не спорят...

Но любому мало-мальски юридически образованному человеку совершенно очевидно, что состава преступления в действиях солисток группы нет. Есть состав административного правонарушения, что предусматривает вполне определенные правовые последствия, ничего общего не имеющие с той расправой, которую творит сегодня следствие и прокуратура.

Хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, само по себе преступлением не является. Для этого надо, чтобы оно совершалось либо с применением оружия (об этом, как я понимаю, речь не идет), либо по «мотивам политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды по отношению к какой-либо социальной группе».

Не могу сказать, чтобы это был самый внятный состав преступления, но он не настолько невнятен, чтобы можно было прилепить его к чему угодно. Ни из текста кричалки (простите, песни), ни из поведения солисток не следовало, что их действия направлены против какой-либо социальной группы, тем более, что они продиктованы ненавистью к ней.

Если участники акции обращались к Богородице с просьбой, пусть даже в столь неадекватной и дикой форме, то из этого, как минимум, следует, что они, хотя бы формально, допускали возможность того, что их просьба будет услышана. А это исключает мотив религиозной ненависти.

Что касается Путина, в устранении которого и заключалась, собственно, просьба к Богородице, то выражение ненависти к нему не является признаком состава данного преступления, поскольку Путин, хоть и занимает много места в нашей общественной жизни, но не является социальной группой. Не более, чем человек. Впрочем, сегодня мы даже не можем достоверно утверждать, что просьба не услышана – время покажет.

Таким образом, при попустительстве властей, а, возможно, и при их подстрекательстве, в ответ на мнимое преступление совершается очевидное реальное преступление – привлечение заведомо невиновных лиц к уголовной ответственности. И это действие является, в отличие от хулиганства, преступлением независимо от того, по каким мотивам оно совершается.

Но еще более важным является другое. Власть проявила в этой ситуации свою полную неспособность находиться на высоте тех принципов, которые записаны в Конституции России. Наше общество и государство являются светскими, а это значит, что церковь отделена от государства. Преступление против церкви является в этом смысле таким же преступлением, как и преступление против любой другой корпорации. Не больше и не меньше. Хулиганская выходка в церкви недопустима так же, как она недопустима в школе, в университете, в больнице, в парке, на детской площадке.

По сути, речь идет о попытке церкви поставить себя над обществом и вернуть в уголовную практику осуждение за богохульство, как отдельное преступление. Ничем иным оправдать нахождение панк-солисток под арестом невозможно.

Это давление есть не что иное, как попытка церкви запугать общество и взять своего рода реванш за годы насильственного атеизма. Под этим углом зрения дело о хулиганстве в ХХС выглядит совершенно зловеще. Речь идет уже не о судьбе трех не шибко умных и воспитанных девиц, и даже не о мракобесии, широко распространенном как внутри православной церкви, так и вокруг нее, а о попытке сдвинуться в сторону теократического государства. Попытке, замечу, исподволь поощряемой властями.

Речь идет о желании поставить церковь вне обычного закона, создать прецедент, при котором в отношении церкви действуют фактически особые правила. И, если посмотреть шире, то этот случай укладывается в общую тенденцию отношений церкви и государства. Церковь получает статус особого субъекта права, чего бы это ни касалось: режима имущества церкви и лично патриарха, государственной охраны последнего и многого другого.

Главное, что все это не только не способствует развитию православия, но даже затрудняет его. Вместо того, чтобы заниматься христианским воспитанием, церковь, двигаясь по линии наименьшего сопротивления, стремится занять пустующее место, которое раньше было занято отделами идеологии райкомов и обкомов партии. Не самое достойное место для православного миссионера.

Источник: Полит.Ру