Коммунизм как мечта угнетенных, социальная утопия и марксизм(3)

Многовековые грезы обездоленных и утопии о социализме и коммунизме…

Идеи социального равенства и социальной справедливости уже в глубокой древности мотивировали деятельность целых групп, сословий, классов, определяли социальную психологию массовых движений, бунтов, восстаний и становились причинами появления ересей, некоторых религиозных сект и монашеских  орденов, политических организаций.

 Протокоммунистические идеи общественного устройства проявлялись как в мифах о “золотом веке” человечества, об утраченном и взыскуемом рае в различных религиозных системах, так и в философских утопиях об идеальном строе  - Лао-Цзы, Платона, Ямбула, Т.Мора, Т.Кампанеллы.

 Впервые мечта о “золотом веке” (общинно-родовых отношениях, не знавших неравенства, эксплуатации и собственности) возникает на начальных стадиях развития антагонистического общества именно как протест, не всегда ясно осознанный, против эксплуатации и вместе с тем как своеобразное отражение “воспоминаний”  угнетенных о бесклассовом обществе первобытнокоммунистической эпохи.

Первые утопические учения,  в конечном счете, и представляют собой идеализацию и рационализацию первобытнообщинной эпохи. Еще более значительное влияние на утопический социализм и коммунизм оказало социальное учение раннего  христианства, содержавшаяся в нем проповедь общечеловеческого равенства и  братства людей,  евангельский идеал общинного патриархального строя с  потребительским  коммунизмом в быту.

 В частности, основные положения ключевой формулы “от каждого по способностям – каждому по его потребностям “ уходят далеко в глубь истории. О том, что все разделялось “по потребности каждого“, говорилось еще в тексте “Деяний апостолов”, где речь шла об общинах, созданных первыми христианами.

 Стоит задуматься над тем, что начало человеческой истории и античное, и христианское мировоззрение мыслят как некое совершенное состояние, “золотой век”, земной рай. Разница между ними лишь в том, что христианство представляет также и конец всемирной истории, как неизбежный переход в “тысячелетнее царство” добра и справедливости, в то время как античное мировоззрение такого возвращения не предвидит.

 Вот как характеризует это изначальное состояние человека (“золотой век”) грек Гесиод(VIII век  до н.э.) и римлянин Овидий(I век до н.э.):

 <<Жили те люди, как боги, со спокойной и ясной душою,

Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость

К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны

Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили,

А умирали, как будто объятые сном. Недостаток

Был им ни в чем не известен. Большой урожай и обильный

Сами давали собой хлебодарные земли…..>>

                         (Гесиод. Труды и дни. Ст. 112-118. Пер. В.Вересаева)

А вот знаменитое описание “золотого века” у Овидия:

 <<Первым посеян был век золотой, не знавший возмездья,

Сам соблюдавший всегда, без законов, и правду и верность.

Не было страха тогда, ни кар, ни слов не читали

Грозных на бронзе; толпа умолявшая не устрашалась

Уст судьи своего, - без судей были все безопасны…

…Сладкий вкушали покой безопасно живущие люди.

Плугом не ранена, всё земля им сама приносила…

…Вечно стояла весна; приятный прохладным дыханьем.

Ласково нежил зефир цветы, не знавшие сева.

Боле того, урожай без распашки земля приносила;

Реки текли молока, струились и нектара реки… >>

                            (Овидий. Метаморфозы. Книга I.Пер.С.Шервинского)

 Библейский рассказ о рае и изгнании из рая достаточно известен. Что же касается христианского утопизма, то в Новом завете есть два места, которые в течение веков питали не только утопическую мысль, но и массовые утопические движения.

 Первое находится в одном из посланий апостола Павла: “Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего” (то есть града). Выражение “взыскующие града” употреблялось ко всем тем, кто был неудовлетворен существующими несовершенными формами жизни и искал иных. Особенно популярно было это выражение в русской сектантской среде (в частности, среди бегунов, создавших легенду о Беловодье).

 Важно и то место, которое находится в Апокалипсисе (гл. 20,ст. 4; гл. 21, ст. 1-2), где о праведниках говорится: “Они ожили и царствовали с Христом тысячу лет“. И далее: “И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба…”

 Новый Иерусалим и стал синонимом   земного рая.

 Ранние христиане, считал один из представителей утопического коммунизма сельский священник Жан Мелье, „сделали одним из главных пунктов символа своей веры и своей религии общину святых, то есть общность благ, находившихся в распоряжении святых“. Только позднее утверждал Мелье, слово “общность”(communion) было заменено “воображаемым причащением (communion)  благ духовных”.

 Многочисленные средневековые движения (религиозных еретических сект), связанные с ожиданием тысячелетнего царства праведников, называются хилиастическими (от греческого “хилиой” – тысяча). Иногда употребляются и латинское название – “милленаризм” (от латинского “миллениум” – тысяча). Многие из них, ставивших целью ускорить и приблизить тысячелетнее царство, носили социалистический и даже примитивно коммунистический характер: всеобщее равенство, общность имущества или отказ от собственности. Представители этих движений объявляли источником гнета и социального неравенства отступничество церкви и господствующих классов от идеалов первоначального христианства.

 Сюда относятся, в частности, Т.Мюнцер, один из руководителей крестьянской войны в Германии в XVI в.,  и его сторонники и движение “моравских братьев”, о которых упоминает Л.Толстой в “Легенде о зеленой палочке”.

 Своей вершины в условиях феодализма  народно-утопическая идеология равенства достигает именно в учении Томаса Мюнцера, выступившего с осуждением частной собственности, за общность имуществ и обязательность труда для всех.

Он  писал: “Все общее (omnia sunt communia), и каждому должно быть выделено по его нужде“.

 Проповедуя необходимость установления “царства божьего на земле”, Мюнцер понимал под ним, по словам Ф.Энгельса, “не что иное, как общественный строй, в котором больше не будет существовать ни классовых различий, ни частной собственности, ни обособленной, противостоящей членам общества и чуждой им государственной власти. Все существующие власти, в случае если они не подчинятся революции и не примкнут к ней, должны быть низложены, все промыслы и имущества становятся общими, устанавливается самое полное равенство”. (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т.4.С.456).

 В Средней Азии в эпоху перехода от рабовладения к феодализму на рубеже V и VI веков идеи социального равенства находят выражение в широком народном движении маздакитов в Иране и соседних государствах. Маздакиты (от имени основоположника учения Маздака) выступали за восстановление первоначального равенства людей, нарушенного случайной, с их точки зрения, победой тьмы (зла) над светом (добром), что привело к появлению таких бедствий, как нищета, зависть, жадность, лживость и т. д. Ратуя, в сущности, за возврат к общинно-родовым порядкам, маздакиты призывали к обобществлению средств производства и рабов…

 Своего рода уравнительный коммунизм проповедуют в средневековой Европе табориты и анабаптисты.

 Создателем первой литературной утопии (сокращенный заголовок сочинения  – “Утопия”(1516),откуда и произошло это название), т.е. сказания о никогда и нигде не существовавшем, но желанном, прямо-таки идиллическом обществе был Томас Мор. Дословно “утопия” значит “нигдея”, т.е. место, которого нет. Впервые в мировой литературе Мор нарисовал подробную картину общественного строя, основанного на коллективной собственности на средства производства.

 Усматривая главную причину всех социальных бедствий (паразитизма, тунеядства, нищеты, войн и т.п.) в существовании частной собственности, Мор полагал, что “распределять все поровну и по справедливости, а также счастливо управлять делами человеческими невозможно иначе, как вовсе уничтожив собственность. Если же она останется, то у наибольшей и самой лучшей части людей навсегда останется страх, а также неизбежное бремя нищеты и забот”. (Мор Т. Утопия. – М.: Наука, 1978.С.164).

 “Великая заслуга Мора, - писал В.П.Волгин, - состояла в том, что он сумел в XVI в. подняться от коммунистической организации потребления (сохраняя ее все же в форме общих трапез) к коммунистической организации производства“. (Волгин В.П. Наследство утопического социализма// История социалистических учений. – М.: Мысль,1962. С.12). Более того, Т.Мор показал при этом, что только на основе общественной собственности может быть осуществлен идеал, выдвинутый гуманистами эпохи Ренессанса, - идеал высокоразвитой личности.

 Специально обращаю внимание, что “Утопия” Т.Мора появилась в эпоху Возрождения и не могла бы появиться в Средневековье. Социальная утопия Мора уже предполагает некоторую свободу от церковной традиции, некую внецерковную игру человеческого воображения. То, что сам Т.Мор был глубоко верующим человеком и под пышной одеждой канцлера носил власяницу, не имеет в данном случае значения, так как свободомыслие было разлито в воздухе. Характерно так же и то, что Т.Мор опирался не на христианскую традицию хилиазма, а на “Государство” Платона – величайшую утопию античного мира.

 Впоследствии, в XVII – 1-ой пол. XIX в. продолжают разрабатываться различные концепции утопического (в т. ч. “распределительного”,”уравнительного” и “казарменного”) коммунизма –Ж.Мелье,  Морелли, Г. Мабли, А. Сен-Симон, Р.Оуэн, Ш. Фурье, Э.Кабе, В.Белинский, А.Герцен, М.Петрашевский,  Н.Чернышевский.

 Одновременно предпринимались попытки реализации некоторых из них – трудовые коммуны Р.Оуэна, фаланстеры Фурье, крестьянские трудовые коммуны в России и др.

 Несколько слов о Жане Мелье, Морелли и Мабли.

В “Завещании”  Мелье, написанном незадолго до смерти, крестьянские мечтания об уничтожении частной собственности на землю, эксплуатации, подневольного, каторжного труда сливается с беспощадным обличением светских правителей и духовных пастырей, с проповедью революции,  насильственного низвержения существующего строя. Все зависит от народа, считал Мелье, все держится на нем; стоит всем захотеть – тирания падет.

 “Объединись же, народ, - призывал сельский священник, -  если есть у тебя здравый ум; объединитесь все, если у Вас есть мужество освободиться от своих общих страданий!.. Обратите все свою ненависть и все свое негодование против своих общих врагов.…И да не будет среди вас никакой другой религии…кроме религии добросовестного труда и благоустроенной жизни всех сообща…”(Мелье Ж.. Завещание. - М.: Наука, 1954.Т.3.С.360,364).

 Идеал Мелье – порядки коммунистической деревенской общины.

 Французский утопический социализм эпохи Просвещения на основе требований разума и “естественного права” критиковал буржуазное общество и утверждал необходимость коммунистического общества как единственно рационального и отвечающего равному праву всех людей на свободу и пользование жизненными благами. Оба -  и Морелли и Мабли – в середине XVIII века  выступили с рационалистическими проектами коммунистического общества, осуществляющего принципы “совершенного равенства” всех людей и права на труд.

 В “Кодексе природы” Морелли в первую очередь обращает на себя внимание сугубо рационалистический, лишенный какого бы то было историзма, чисто умозрительный способ доказательства автором того положения, что корень всех социальных бед состоит в невежестве людей, в неумении первых правителей обеспечить сохранение первобытных, единственно разумных, по представлениям Морелли, порядков, а также его убежденность в том, что единственным путем к излечению общества от болезней, связанных с распространением частной собственности, является последовательное осуществление предлагаемой им системы строгого, если не сказать сурового, законодательства; только так, “сверху”, может быть установлено и обеспечено “общее благо”.

 Габриель Мабли, также восхвалявший порядки древности, когда отсутствовали межи на полях и расточаемые природой блага принадлежали всем сообща, не верил, однако, в возможность  восстановления “золотого века”. Тем не менее, и он считал, что только коммунистические порядки, разрушенные в процессе распространения частной собственности, вполне соответствуют природе человека.

 Ни в коей мере не стирая различий между упомянутыми учениями, подчеркнем историческую их ограниченность. Как правило, они ограничиваются абстрактным, притом наивным, противопоставлением эксплуататорским порядкам картин коммунистического общества, находящихся, в общем, за пределами реалистического понимания общественных отношений. Более того, рассматриваемые утопии, как уже говорилось, обращены назад: они воспевают золотой век. Якобы, имевший место в прошлом, либо идеализируют патриархальные отношения, обычаи деревенской общины или родовые порядки, сохранившиеся на окраинах цивилизации и становившиеся известными в Европе благодаря географическим открытиям на заре капиталистической эры (индейские племена в Северной Америке и т.д.).

 Кроме того, данные утопии отличаются духом уравнительности. Всеобщая стандартизация, тягостная регламентация жизни  - присуща многим из них. Равенство, проповедуемое в них, - равенство потребителей. Антагонистический характер общественного прогресса отражается здесь в форме своего рода социального романтизма, который может критиковать действительность, но не умеет понять его.

 Решающий перелом в развитии коммунистических идей осуществил французский  коммунист-утопист Г.Бабеф, выработавший программу “Заговора во имя равенства” с практической задачей свершения коммунистической революции и впервые обосновавший необходимость революционной диктатуры. Бабувизм строил идеал коммунистического общества как аграрного и ремесленного, с мелким производством на основе ручного труда и проповедовал полную уравнительность и всеобщий аскетизм.

 К важнейшему историческому рубежу в развитии утопического социализма подошли в начале XIX века великие социалисты-утописты А.Сен-Симон, Ш.Фурье и Р.Оуэн. Они создали новое направление критико-утопического социализма и коммунизма, вскрыли царящую при капитализме анархию производства, противоположность частнособственнических интересов интересам общества, преобладанию паразитических элементов над производительными, фальшь  разглагольствований о правах человека без обеспечения его права на труд, моральное разложение господствующих классов и растлевающее воздействие капитализма на личность.

 Представители критико-утопического  социализма в своих произвольных исторических конструкциях  обнаружили  вместе с тем понимание закономерностей смены форм собственности и основанных на них форм производства в поступательном развитии человечества; они видели первоочередную задачу общественного  преобразования в создании крупного общественного производства, основанного на свободном труде и планомерного применяющего достижения науки и техники. Преодолевая представления о всеобщем аскетизме  и уравнительности при социалистическом строе, критико-утопический социализм выдвинул социалистический принцип распределения по способностям и изобразил будущее общество как общество изобилия, обеспечивающее удовлетворение человеческих потребностей и расцвет личности.

 Несколько подробнее рассмотрим  взгляды трех великих  социалистов-утопистов – Шарля Фурье(1772 – 1837), Анри Сен-Симона(1760-1825) и Роберта Оуэна(1771-1858).

 Надо учитывать, что когда они жили и творили, класс буржуазии и класс пролетариев еще только  складывались и противоречия между ними еще не достигли апогея. В то время очевидными были лишь недостатки существующего капиталистического общества. Пути же изменения были неясны. Поэтому наиболее сильной стороной утопического социализма являлась критика капитализма.

 Особенно беспощадным критиком капитализма был Ш.Фурье. Со всей силой своего гения Фурье громил этот строй как крайне несовершенный и гибельный. Капитализм, говорил Фурье, - это сплошной грабеж общества, омут нищеты и тщеславия Основной порок его – анархия, бесплановость производства. Все общество раздирается противоречиями. Сама бедность здесь рождается из богатства. Рабочие страдают от голода и нищеты, несмотря на то, что все продукты созданы их руками.

 Фурье разоблачал всевозможные плутни и махинации буржуазии, резко критиковал фальшь буржуазной политики. Он клеймит позором так называемых цивилизаторов – американских и английских купцов, которые во имя своего обогащения истребляют целые племена и народы колониальных стран.

 Давая оценку Французской революции, Ш.Фурье высмеивал обещания буржуазии дать свободу, равенство и братство всем классам общества. Все это пустые химеры, писал он, народ страдает, а политики о нем не думают. Буржуазия не дала народу хлеба и свободы. Все страны кишат безработными, в то время как высшие классы благоденствуют. Надо установить новый порядок, подчеркивал Ш.Фурье, а именно – уничтожить капитализм, ибо улучшить его нельзя, так как чем ближе он идет к концу, тем более отвратительным становится.

 С большим мастерством Ш.Фурье показывал бесправное положение женщины в капиталистическом обществе, полагая, что в социалистическом обществе женщина будет иметь все права наравне с мужчиной. “Расширение прав женщин – главный источник социального прогресса”, - отмечал Фурье. Он первый выдвинул идею о том, что степень освобождения женщины в данном обществе является показателем его общего освобождения.

 Ш.Фурье считал, что основной ячейкой будущего общества должна быть фаланга, или фаланстер, то есть объединение трудящихся. В этих объединениях городского и сельского типа основой основ будет являться обязательный всеобщий свободный труд. Если ранее люди работали под страхом угрозы кнута и палки, под страхом голодной смерти, то этого, полагал социалист-утопист, не будет в фаланстерах. Труд здесь будет привлекателен и приятен.

 При новом строе не будет тунеядцев и паразитов, все будут тружениками, мужчины и женщины будут равноправны, Труд будет служить основой воспитанием молодого и подрастающего поколения.

 Несправедливость капиталистического общества гневно критиковали также Роберт Оуэн и Анри Сен-Симон. Социалисты-утописты предлагали заменить капиталистическое общество новым, социалистическим обществом, которое должно быть построено совершенно иначе, чем капиталистическое.

 На каких же основах социалисты-утописты  считали нужным организовать общество? Следует создать такое объединение людей, писал А.Сен-Симон, в котором  не будет эксплуатации человека человеком. В новом, социалистическом обществе будет плановое ведение хозяйства. Орудия труда будут собраны в государственный фонд и распределяться согласно потребности той или другой местности или какой-либо отрасли промышленности. В новом обществе не будет излишка, но не будет и нехватки орудий.

 А.Сен-Симон считал, что в социалистическом обществе все должны заниматься полезным трудом. Причем необходимо, чтобы каждый занимал в процессе труда такое место, которое определяется его способностями. Только разумное использование способностей членов общества, плановая организация труда смогут обеспечить потребности не только каждого члена общества, но и всего общества в целом.

Третий великий утопист-социалист – англичанин Роберт Оуэн наряду с критикой капитализма первый сделал попытку практически организовать общественную жизнь на новых, социалистических началах.

 В период его жизни в Англии шло бурное развитие промышленности, увеличивались богатства буржуазии и одновременно нищета рабочего класса. Эксплуатация рабочих была чудовищной. Крайне удлиненный рабочий день изнурял непосильной работой взрослых и в особенности детей. И вот за реформирование общества, а затем и за его переустройство на коммунистических началах взялся 29-летний Роберт Оуэн.

 Будучи управляющим большой бумагопрядильной фабрикой в Нью-Ланарке в Шотландии, и затем компаньоном владельца предприятия, он так организовал работу на фабрике, что прибыли предприятия возросли в несколько раз, несмотря на то, что рабочий день был сокращен до десяти с половиной часов вместо четырнадцати. Положение рабочих изменилось к лучшему до неузнаваемости. Воровство, бесчинства, пьяный разгул прекратились. Улучшились жилища, питание рабочих. В Нью-Ланарке впервые были введены детские сады, которые придумал Р.Оуэн.

 Всего этого Р.Оуэн достиг лишь потому, что поставил рабочих в сносные условия, более сообразные с человеческим достоинством. Все это, однако, не удовлетворяло реформатора (на тот момент) и гуманиста, он хотел большего. “Эти люди мои рабы, - говорил он, - а нужно, чтобы они были свободны и им самим принадлежали плоды рук их “.

 Поэтому Р.Оуэн не ограничивался деятельностью, проведенной им в Нью-Ланарке. Он составил проект земледельческих коммунистических колоний – окончательный план будущего общества, причем с такими расчетами и подробностями, которые свидетельствовали о глубокой продуманности этого плана. Однако это были только мечты, которые разбились о жестокую действительность.

 Переход к коммунистическим взглядам был поворотным пунктом в жизни Р.Оуэна. Пока он в качестве филантропа проводил свои опыты в Нью-Ланарке в небольшом масштабе и правящие классы не видели в них угрозы существующему строю, он пользовался почетом и уважением. Он был популярнейшим человеком в Европе. Его речам благосклонно внимали не только его собратья по общественному положению, но даже государственные деятели и монархи.

 Но как только Р.Оуэн выступил со своей теорией коммунизма и стал осуществлять эти планы на практике, те, кто ранее восхищался им, стали преследовать его. Однако Р.Оуэн не сдавался. Более миллиона рублей золотом отдал он на нужды рабочего класса. Изгнанный из официального общества, обедневший, он 30 лет боролся за угнетенных и обездоленных рабочих. С именем Р.Оуэна связано общественное движение и успехи рабочего класса Англии. Благодаря его усилиям был принят первый закон, ограничивающий работу женщин и детей на предприятиях. Он является родоначальником профессионального и кооперативного движения. Первые кооперативные объединения(потребительские и производственные товарищества), созданные Р.Оуэном, на деле доказали, что рабочие вполне могут обойтись без фабрикантов и торговцев.

 Историческая  заслуга Ш.Фурье, А.Сен-Симона и Р.Оуэна состояла, прежде всего, в том, что они дали глубокую и остроумную критику капиталистического общества. Они наглядно, с экспрессией  продемонстрировали  основные противоречия капитализма и классовый антагонизм богатых и бедных. Вместе с тем, социалисты-утописты не просто критиковали вопиющие недостатки капитализма, но и призывали заменить его строем без эксплуатации и угнетения. Наконец, у социалистов-утопистов имелись ценные догадки об устройстве будущего социалистического общества. Не случайно, поэтому учение социалистов-утопистов классики марксизма считали одним из теоретических источников “научного социализма”. 

 Научный социализм, отмечал Ф.Энгельс, стоит на плечах Сен-Симона, Фурье, Оуэна – “трех мыслителей, гениально предвосхитивших множество истин, которые мы доказываем научно”. (См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.18.С.498-499).

 В то же время социалистические учения утопистов были еще несовершенны. Не зная законов общественного развития, социалисты-утописты пытались вывести социализм не из материальных условий жизни капиталистического общества, а из требований “разума и справедливости”.

 Социалисты-утописты считали необходимым перейти к новому, социалистическому обществу, но в отношении способа перехода к нему пребывали в заблуждении. Они думали, что эксплуататорский строй существует только потому, что люди раньше не знали про возможность построения нового общества. Поэтому они полагали, что опубликования их произведений, где доказываются преимущества нового строя, достаточно, чтобы богатые добровольно отказались от своих богатств.

 Почему до сих пор не возник социалистический строй? – рассуждали утописты. Да только потому, что не было гениального человека, который появился бы и убедил людей, что при социализме жизнь будет лучше. Это значит, что родись этот человек пятьсот лет тому назад, социализм возник бы в то время. Другими словами, социализм, по их мнению, вовсе не является необходимым результатом развития жизни общества – он просто счастливая случайность.

 Социалисты-утописты считали, что изменение общественной жизни всецело зависит от просвещения, пропаганды идей социализма. Достаточно хорошенько попросить, растрогать того или иного правителя и убедить его, что существующий строй несправедлив, нарисовать красочную картину социалистического общества, как он тотчас же примет меры к замене этого строя более справедливым.

 Таким образом, переход к социализму, по их мнению, должен совершаться путем сотрудничества всех классов общества, а не путем классовой борьбы пролетариата.

 Веря в силу реформ, осуществляемых правителями, А.Сен-Симон неоднократно обращался к французскому королю Людовику XVIII, русскому царю Александру I с просьбой содействовать установлению нового, социалистического общества, но безрезультатно. “Просвещенные монархи” оставались глухи к призывам Сен-Симона.

 Ф.Энгельс в работе “Развитие социализма от утопии к науке” отмечал, что три великих утописта никогда не выступали защитниками интересов пролетариата как особого класса. Они хотели освободить все человечество и основать царство разума и вечной справедливости, создать такое общество, которое обеспечило бы всем людям “наибольшую сумму счастья”.

 Утопические социалисты, в отличие от классиков марксизма, не видели всемирно-исторической роли пролетариата как силы, способной не только разгромить капитализм, но и создать новое, коммунистическое общество. Пролетариат с их точки зрения был только самым многочисленным и самым бедным классом капиталистического общества, вечно гонимым и угнетенным,  но неспособным самостоятельно бороться за новое общество.

 Утопический социализм, по мнению классиков марксизма, не мог указать действительного выхода, он не мог ни разъяснить сущность наемного рабства при капитализме, ни открыть законы его развития, ни найти ту общественную силу, которая способна стать творцом нового, социалистического общества.

 Только К.Маркс и Ф.Энгельс, создавшие учение “научного социализма”, разъяснили, что социализм не выдумка мечтателей, а конечная цель классовой борьбы пролетариата и необходимый результат развития производительных сил современного им общества.

 Утопически-социалистическая мысль в России развивалась преимущественно в форме крестьянского социализма. Основной особенностью русского утопического социализма является попытка “навести мосты” между идеалом и реальностью, будущим и настоящим. Это выражается в поисках зародышей социализма в самой социальной ткани (сельской общине), в стремлении связать идеал с данными наук об обществе – истории, политэкономии, что обусловливает пристальное внимание к проблемам экономического и политического развития. Идеал народнического социализма  активно разрабатывали также Н.Огарев, а позже  - П.Л.Лавров, П.Н.Ткачев и другие.

 Другая отличительная черта русской утопии, делающая ее столь непохожей на западноевропейскую, - отсутствие в ней детальной государственной регламентации. Принцип этой утопии такой: чем меньше государственного стеснения, тем лучше. Даже у Чернышевского, наиболее связанного с европейской традицией русского утописта, мы не находим описаний государственного строя (впрочем, дать такое описание он отчасти не мог и по цензурным условиям). Упор делается на братском отношении людей друг к другу (“муравейные братья” Л.Толстого).

 Наконец, еще одна  отличительная черта русской социальной утопии – ее всеобщий и даже вселенский характер: приглашаются все народы без различий языков и рас.

 Прежде чем перейти к “научному коммунизму”  К.Маркса  и Ф.Энгельса, необходимо прояснить понятие “государственный социализм“, так как без этого дальнейшее изложение не будет аутентично воспринято и понято. Я отдаю себе отчет, что титанам мысли из Комиссии Гимпу все эти разъяснения ни к чему. Им изначально в отношении  марксизма и советского коммунизма все предельно ясно. И свой примитивный и невежественный приговор они уже вынесли. Но я то пишу не для них, а для думающих и любознательных людей.

 Просветители XVIII в. верили в неизбежность прекрасного будущего человечества. Тем сильнее оказалось разочарование в XIX  столетия, когда это “прекрасное будущее“ наконец наступило и …стало для многих ничуть не лучше “темного прошлого”.

 Свобода? Свобода для огромного большинства населения  трудиться от рассвета до заката и голодать.

 Равенство? Равенство политическое и юридическое, но не социальное, экономическое и культурное. А при наличии богатства одних и бедности других даже политическое и правовое равенство оказалось фикцией.

 Вместе с тем, эпоха, последовавшая за промышленным переворотом в Англии и революцией во Франции, принесла не только горькие разочарования, но и новые надежды. Эти разочарования и надежды выразились в деятельности государственных социалистов XIX в.

 Как отмечал  выдающийся австро-американский экономист и социальный философ, лауреат Нобелевской премии Фридрих фон Хайек (подозреваю, что члены Комиссии Гимпу впадут сейчас в ступор), “большая часть интеллигенции приняла социализм, так как увидела в нем продолжение либеральной традиции”. Действительно, если следует добиваться правового и политического равенства людей, то почему бы не поставить вопрос об их имущественном, социально-экономическом равенстве? Именно такая постановка вопроса стала отправной точкой государственного социализма.

 Государственные социалисты верили в возможность тотального, т.е. всеохватывающего планирования общественной жизни, предлагали сконструировать новый общественный механизм, подобный совершенной машине. Эта идея стала продолжением и развитием попыток либералов перестроить общество на разумных началах.

 Как раз государство, по мнению социалистов этого направления, должно было исполнить роль главного орудия грядущей общественной революции. Оно должно было отменить частную собственность, забрать в свои руки землю, фабрики, заводы, банки, заменить подверженную периодическим кризисам рыночную экономику разумным планированием. Кроме того, государству следовало воспитать нового человека – свободного от эгоизма, частнособственнических инстинктов, установить социальное равенство.

 Виднейшими представителями государственного социализма XIX века  являлись уже упомянутые А.Сен-Симон, Э.Кабе, а также  - Л.О.Бланки, Л.Блан, В.Вейтлинг, Ф.Лассаль. К их числу следует, несомненно, причислить и К.Маркса и Ф.Энгельса. И хотя их воззрения по ряду пунктов, безусловно, выходили за рамки государственного социализма, но можно без преувеличения сказать, что именно они оказали решающее воздействие на становление этого течения в большинстве стран мира, на  его теорию и практику во второй половине XIX-XX вв.(Продолжение последует)