КОНСТАНТИН КЕДРОВ
БОРКИ Наши Художники 2007 г

00,34,00 Эта картина Ад. Эта картина “Феномена”. Это исповедь Павла Федоровича в предвоенные годы. Письма его того периода полны отчаяния. Он увидел, то, что надвигается, он вспомнил, что он пережил в гражданскую войну. И он был в ужасе от той цивилизации, в которой он оказался, он увидел эту пирамиду, возвышающуюся вверх, пирамиду Нью-Йорка. И здесь уже перед нами художник, который сделал главное открытие своей жизни. Это открытие заключалось в том, что он искал космическую составляющую между человеком и космосом. Некий модуль вселенский. Этот вселенский модуль между человеком и космосом дает новую перспективу. Новое зрение: когда, то, что вверху, то внизу. То, что большое, то малое. И таким образом, получается, обычная житейская перспектива смещена. И вот его автопортретю Как он писал: это мой двойной автопортрет, 00,35,35 где я пишу себя в виде повешенного негра.
00,37,30 Гертруда Стайн. Вот она сидит у пещеры, вяжет покрывало Изиды. Тайное. В это время Павел Федорович испытывает огромный интерес к символике Розенкрейцеров. Над чем посмеивался Стравинский. Вот он тут сидит такой. 00,39,48 Павел Федорович оформлял его балет Орфей. Кстати говоря, в воспоминаниях Стравинского есть единственное упоминание в советское время о Челищеве. Ему Стравинский посвящает целую главу. Он пишет об этом странном русском аристократе. Даже князем его называет. Хотя Челищевы княжеских титулов не носили. Стравинский пишет о Челищеве как о мистике, который носил красную шерстяную нить на руке, в твердой уверенности, что это соединяет его с Марсом, исцеляет. Я сам читал, как Павел Федорович пишет Варваре Федоровне, что очень помогает от боли суставов красная нитка шерстяная. Но шерсть должна быть обязательно только козья, ни в коем случае никакая не другая. Страдал Павел Федорович и другими всякими болезнями. Анемией крови, которую тоже считал мистической. Ну, как все художники, как все поэты, организм особый, тонкий. И приходится за это как-то расплачиваться.
++++


ХАН-МАГОМЕДОВА

Художник Павел Челищев

Среди недооцененных, непонятых, ждущих своего исследователя, абсолютно неизвестных широкому российскому зрителю мастеров XX века есть художник Павел Челищев (1898-1957), чьи произведения представлены в крупных музеях и частных собраниях мира.
Челищева трудно отнести к какому-то направлению – слишком самобытен этот художник, умевший соединять несоединимое и добиваться поразительных результатов. Никто не умел так управлять линиями, так структурировать пространство, находить такие необычные светоцветовые сочетания. В его творчестве есть и безудержная фантазия, и жесткая аналитичность.
Драматична судьба этого художника. Не получивший систематического художественного образования, Челищев в Киеве брал уроки у знаменитой Александры Экстер. Эмигрировавший
в 1920 г. в Европу, а позднее в Америку художник общался, работал, дружил со многими яркими творцами, незаурядными личностями первой половины XX века: А.Тышлером, В.Чекрыгиным, С.Никритиным, С.Дягилевым, Дж.Баланчиным, П.Гугенхеймом, Г.Стайн... Художник-философ, Челищев увлекался астрологией и оккультизмом. Быть может, поэтому многие его произведения так притягательны, кажутся столь глубокими и непостижимыми. Он писал сюрреалистические
картины с вымышленными архитектурными и ирреальными анатомическими формами.
Челищев оформлял постановки Баланчина: оперы «Скиталец» Шуберта (1933, Театр на Елисейских полях), «Орфей и Эвридика» Глюка (1937, театр Метрополитен), балет «Аполлон Мусагет» Стравинского (1940, Буэнос-Айрес). Он входил в группу неогуманистов-неоромантиков вместе с Кристианом Бераром, Евгением и Леонидом Берманами – своеобразное эстетское крыло сюрреалистов, которых не интересовала социальная эпатажность Бретона. А Бретон не понимал и пренебрежительно относился к его искусству, заявляя, что в его произведениях «слишком
много внутренностей».
В издательстве Р.Элинина (Университет Натальи Нестеровой, Supremus, Москва-Пустынь-Цюрих) вышел альбом «Рай Челищева» с обстоятельной статьей Александра Шумова о жизни и творчестве художника, стихами внучатого племянника Челищева Константина Кедрова, оригинальным дизайном. В иллюстративном материале авторы альбома сделали акцент на серии «Внутренние пейзажи» и поздних работах Челищева – создателя мистического сферического пространства.
«Внутренние пейзажи» оказывают ошеломляющее, гипнотическое воздействие благодаря особому «рентгеноскопическому» видению художника, проникающего через внешнюю оболочку вещей, чтобы обнаружить внутреннюю сущность и таинственную «подкожную» жизнь человеческих голов. В странной копошащейся массе переплетающихся линий, внутренностей, источающих
свет, соединяются космос и интимное переживание, духовное прозрение и земные соблазны. Но прежде всего это мистическое откровение художника-философа.
Еще более ирреальными становятся светоцветовые эффекты в поздних абстрактных работах художника благодаря необычным наложениям геометрических форм, пространственным сдвигам, особому свечению красочной поверхности холстов, затягивающих в свои загадочные глубины. В серии «Внутренние пейзажи», в абстрактных холстах художник размышлял о пространстве и
времени, жизни и смерти.
В альбом включены стихи К.Кедрова, чье метафорическое творчество сосредоточено на внутренних переживаниях, погружениях в глубины подсознания и в чем-то созвучны поискам Челищева. Стихи введены в текст книги деликатно – между иллюстрациями проложены прозрачные листы с напечатанными на них строчками. От наложения стихов на изображение возникает странный эффект, когда нервные, одухотворенные, метафорические, лишенные пунктуации поэтические строки Кедрова словно открывают канал, позволяющий войти в мир образов Челищева. В некоторых стихах есть что-то от заклинаний, ритуальных заговоров.
Особенно созвучно картине «Меркурий» (1956) следующее наложение:
Дирижер бабочки стал как кокон
в каждой паутинке его сиянье...
Посредник бездны
он исходит светом, исходит тенью...
А эти строки:
Сквозь прозрачную плоть твоей мысли
можно увидеть мутную глубину медуз
и морского дна
небо
где ничего не видно
кроме вязкого звездного света –
удивительно сопрягаются с холстом
«Пчелиный рой» (1945).
И рай у Челищева необыкновенный, психоделический, где соединяются страсть и нежность, страхи очищение через страдания. Это антропоцентрический рай, что с наибольшей наглядностью воплощено в серии «Внутренние пейзажи». В этой серии художник продемонстрировал необычную трактовку темы телесности, столь актуальной в современном искусстве.
Альбом «Рай» Челищева, несомненно, станет стимулом для изучения творчества этого замечательного, недооцененного художника. Возможно, вскоре будет организована выставка его работ.



константин кедров-челищев
-Странник-


Опираясь на посох воздушный
странник движется горизонтально
Опираясь на посох горизонтальный
вертикальный странник идет
Так два посоха крест образуют идущий
наполняя пространство
в котором Христос полновесен

Виснет кровь
становясь вертикальной
Из разорванной птицы пространство ее выпадает
из распахнутого чрева вылетает лоно
и чрево становится птицей
над чревом парящей

Это дева беременная распятьем
распласталась крестом
Угловатое чрево разорвало Марию
Она как яйцо раскололась
Крест висит на своей пуповине
Мария и рама
в том окне только странник
теряющий в посохе посох

Шел плотник неумелый
с прозрачным топором
посреди дороги упал раздвоенный череп
мозг как хлеб преломился
вошла скорлупа в скорлупу
вылетела птица прилетела птица
ты остался собой
как стал как хлеб преломленный
но больше всего как птица
которая улетела
как колокол деревянный
сквозь топор пустоты небесной
летит раздвоенный мозг
пока поводырь не ведает о слепце
пока слепец бредет сквозь поводыря
оставшегося позади
с беременным посохом.






Из писем Павла Челищева к сестре Варваре (Зарудной)тетушки К.Кедрова
РГАЛИ Ф.3132 Константина Кедрова


20 августа 1947 г.

...Меня мало понимают и здесь и в Европе. Я ушел далеко от обыкновенного человеческого понимания и смысла жизни и отношения человека в смысле вселенной – поэтому я чувствую себя довольно одиноким.
Много читаю, думаю – вся моя жизнь в работе – в живописи – я как бы мост между наукой и искусством – это бывает очень редко и вот на мою долю упала эта участь! Это единственное чем я смогу принести пользу человечеству. Но счастье я приношу людям
как и раньше – просто творятся чудеса! Люди простые вдруг превращаются в людей замечательных! Я думаю добрая воля – это великая вещь на свете! Читаю сейчас «Аврору» Сведенборга по-французски – это удивительная книга 16-17 века – он был простой сапожник, которому вдруг стали понятны наитайные и непонятные секреты вселенной. Это очень вдохновенные книги – и очень поэтично написаны – но трудно понять – так что с одной стороны Пифагор, а с другой бесконечные книги анатомические. По правде сказать уже с 1930 года или позднее мое настроение уже невеселое. Очевидно Париж меня наполнил грустью. Я думаю жизнь учит нас не улыбаться и не смеяться, но как прекрасно дойти до такого возвышенного состояния как индусские или древнеперсидские китайские мудрые люди – которые на все смотрели с одинаковой любовью и пониманием – не признавая ни низкого, ни великого в жизни, а видя в ней лишь признаки временного состояния и стремясь всей душой к объединению с вселенной!

12 мая 1948 г.

Почему-то бесконечная сутолока и у всякого желания только личные все только эгоистическое и личное и от этого очень устаешь «душой» так как все желания людей очень низкие, мелкие и не важные – «порядка насекомых», самое большее! Я и мысли мои так далеки от всего этого – так как они должны быть точными и по отношениям правильными, ибо, когда мысли идут – от формы и содержания объема – то это совсем иное депо чем поверхность. Леонардо кот. в 15 веке так много сделал для развития идеи о перспективе – наверное бы понял меня – его тоже не понимали и смеялись над ним – говоря – зачем писать то, чего не видишь не лучше ли писать хорошо то, что видишь! а кто же оказался прав 500 пет мы сидим в перспективе плоскостной – а теперь я интересуюсь – перспективой внутренней. Проекцией в нас высшего – так как человек все воспринимает только через себя. Стремиться покорить вселенную бесполезно – прежде всего надо понять самого себя.
При прозрачном объеме нашей головы перспектива не плоскостная, а сферическая – а об ней никто не думал за последние 500 лет! Так что брат твой наверное будет иметь чудное прозвище безумца.


© Copyright: Кедров-Челищев, 2008
Свидетельство о публикации №1806261634

http://k-kedrov.livejournal.com/298965.html
ЧЕЛИЩЕВ
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ КЕДРОВ
Шесть лет прошло, как пароход с остатками армии Деникина отплыл в Стамбул. На этом пароходе Павел Федорович с узелочком красок в руках, он – картограф армии Деникина. Он отбывает сначала в Стамбул, затем он отбывает в Париж. Он становится душой дягилевской труппы. Дягилев сразу обратил внимание конечно на этого человека, на ученика экстерна. И очень хотел, чтобы Павел Федорович оформил один из его балетов. А Павел Федорович очень хотел быть живописцем. И живописная слава его началась вот с этой картины – Корзинка с клубникой. Этот период называется «розовое безумие». Он очень гармонично перекликается с замечательным стихотворением, классикой сюрреализма Гертрудой Стайн. Это первое сюрреалистическое, минималистическое стихотворение. О, роза, ты, роза, ты, роза, ты роза! И хотя в английском языке нет созвучия между розовым цветом и розой, неудивительно и неслучайно, что Гертруда Стайн обратила внимание на эту картину этого странного русского боярина. Так она называла Павла Федоровича Челищева. И она приобрела эту картину, началась всемирная слава Павла Федоровича, как живописца. Вскоре Павла Федоровича заметила другая поэтесса. Из того же салона Гертруды Стайн, Эдит Ситуэл и тот час, тотчас взяла Павла Федоровича к себе в салон. Между ними образовалась трогательная дружеская… Между ними образовался трогательный дружеский союз, и Гертруда Стайн называла Павла Федоровича боярин Павлик. Павел Челищев стал постоянным обитателем салона Гертруды Стайн. В этом же салоне появилась поэтесса Эдит Ситуэл. Образовался такой треугольник. Эдит Ситуэл, Гертруда Стайн, Павел Челищев. Вскоре Эдит Ситуэл стала называть Павла, боярин Павлик. А он ее называл Ситлука. И что самое удивительно, он находил в Ситлуке сходство человека, благодаря которому он появился на свет. Дело в том, что недалеко от Дубровки, имения, где жил Павел Федорович, где жил его отец Федор Сергеевич, находилась Оптина пустынь. Где был старец, выведенный под именем Амвросия. Старец Зосима. Дело в том, что рядом с Дубровкой, где в Калужской губернии прошла, прошло детство, отрочество, юность Павла Федоровича Челищева, находилась оптинская обитель неподалеку, где был знаменитый старец Амвросий. Который у Достоевского выведен под именем Зосима. Федор Сергеевич после смерти первой супруги, ездил к Амвросию и спрашивал у него разрешения на второй брак. И Амвросий благословил на этот второй брак. В результате на свет появился Павел Федорович Челищев. И вот он находил, как ни странно, в профиле или характере Эдит Ситуэл что-то от старца Амвросия.
В бесконечности – есть зазор из розы, отвергающий другие миры, где все слезы выливаются в одну соль, где все ноты сливаются в одну соль. Где умирают миры. Из… доносится до…я весь из ран внутри мембран.
Гертруда Стайн прославила розу, а роза прославила Гертруду Стайн. А Павел Федорович прославил анемоны. И анемоны прославили Павла Федоровича. В Дубровке в имении, там была оранжерея. Где зимой эти замечательные цветы расцветали. Павел Федорович очень подолгу простаивал над ними. Ему казалось, что это глаза, которые на него смотрят. Ему казалось, что это сомкнутые уста, которые вот-вот разомкнутся и о чем-то расскажут.
Анемон-А нем он.
Нигде человек так не одинок, как на своих автопортретах. Но на этом портрете одиночество особенно остро ощущается. Ведь по сути дела Павел Челищев за границей оказался совершенно один. Единственная сестра, которая была в Париже. Александра, она жила своей обычной человеческой жизнью, весьма далекой от эстетических устремлений Павла Федоровича. Остальные пятеро сестер остались там, в заснеженной России. Где по приказу Ленина их всех погрузили на одну подводу и в течение суток выселили из Дубровки. А дальше судьба расправлялась весьма и весьма жестоко. Моя бабушка Софья в 19-м году умерла от тифа. Другая сестра Наталья, спустя некоторое время тоже погибает в горячке. Сестра Варвара, с ней судьба обошлась милостиво. Она стала кремлевской учительницей в кремлевской школе. Литературе учила Светлану Аллилуеву, потом дочь Хрущева. А мужа-то расстреляли. Расстреляли математика Зарубинова за то, что он теорией относительности увлекался. А Мария Федоровна, которая все и рассказала про Павла Федоровича, в 54-м году вернувшись из концлагеря сталинского после девятилетней отсидки, Мария Федоровна очень любила Павлика. И именно к ней он присылал самые задушевные такие письма, и именно ей он пытался рассказать смысл своей живописи. «Не подумай, что твой брат сошел с ума! Я просто рассказать о том, что вижу! Это я не придумываю, это я вижу». А Мария Федоровна говорила: ну я понимаю Павлика, ведь когда я сидела в камере, и вот я всматривалась, всматривалась в стены. И вдруг там стали появляться вот такие рисунки, как у Павлика на картине, когда он всматриваешься, всматриваешься. И потом появляются эти узоры. – Я понимаю, - говорила она. Вот Павел Федорович. 25-й год. На пороге своей славы. Мне почему-то вдруг вспоминается, что в это время. В это время еще был молодым Жан Поль Павел Челищев в зеркальный сад. Он любил это слово – веранда. В это время его ровесник Жан Поль Сартр был ровесник Махатма Ганди.
Мой прадедушка, папа Павла Федоровича, Федор Сергеевич разводил в Калужской губернии леса. И к моменту революции 17 года состояние, нажитое вот этими лесами, составляло 7 миллионов. Часто Федор Сергеевичу говорили: ну переведи ты деньги в швейцарский банк. Видишь, что делается? Одна революция, другая революция, одна война, другая война. Он говорил: все образуется, все образуется. Яйца курицу не учат. Ну, вот, к сожалению, все так образовалось, что все оказались выброшенными на улицу. А Федор Сергеевич уже в годы оккупации, когда я родился в 42-м году, умер в Лозовой. Умер просто от огорчения, что пришли немцы, не выдержал этого, предсказав при этом, предсказав при этом, сказав хозяйке: вы знаете, вы не беспокойтесь, я сегодня умру, вы не волнуйтесь. Так уж будет. Попил чаю. Лег на диванчик и действительно умер, спокойно, тихо вот. Павел Федорович никогда с Федором Сергеевичем естественно видеться после своей эмиграции уже не мог. И не мог он видеть сестер. И не мог получить от сестер обратную весточку. Особенно от Марии Федоровны, которая в это время в лагере находилась. Вот. А Федор Сергеевич вот так вот он разводил леса. И удивительным образом, я даже не понимаю, как все это сплетено, закрючковано.. Когда на меня завели дело в КГБ, по статье антисоветская пропаганда и агитация с высказываниями ревизионистского характера, то почему-то это дело называлось Лесник. Я проходил под этой странной кличкой.Я думаю, что, наверное, может быть они, это откликнулись на то, что это пришли же картины, вот в частности и этот портрет.В 70-х картины привезли в Москву, к моей тетушке Марии Федоровне. А Мария Федоровна их переписала естественно на меня. Вот привезли ко мне эти картины. Я помню, когда к ректору пошел заведующий кафедрой и стал говорить, что вот неплохо бы Кедрову все-таки э-э аспиранта сделать, стипендию не 68 рублей, а хотя бы 98. он сказал: зачем? Он миллионер. Видимо, до них дошли, значит, отголоски, что я имею отношение к леснику Федору Сергеевичу.
Когда произошли роковые события 17 года. Многие по наивности думали: что же, есть власть от бога, каких только властей в России не было. И может быть и с этой как-то так удастся договориться. И крестьяне писали Ленину письмо с просьбой оставить помещика Федора Сергеевича Челищева с семьей. Не выселять из Дубровки, а оставить на должности, на которой он фактически находился. На должности лесника.
Вот у Чехова три сестры. Что-то очень такое видимо наше. Русское в этом Три сестры. А тут было не Три сестры. У Павла Федоровича их было пять сестер. И сами имена вот так вот, как музыка звучат. Вот моя бабушка старшая Софья, София, премудрость божья. Вот Мария. Там за кадром. Сестра ее Варвара, сестра ее Наталья. Ну, бабушка моя в 19 году, вскоре после того как изгнали из Дубровки, умерла от тифа. Я ее, к сожалению, не видел. И вот смотрю, смотрю, удивляюсь, сколько спокойствия, нежности, кротости во взоре. Она уже – мать двоих детей. Моей мамы Надеды Юматовой (Кедровой)и ее брата Владимира Юматова. Вот, в общем-то, как бы женщина, узнавшая жизнь, совершенно такое юное, нежное лицо. Рисовал Павел Федорович, которому было тогда всего-то навсего 15 лет. Он рисовал в Дубровке. И вот с Марией Федоровной его связывала особая какая-то нежная дружба. Они уходили в лес, они бродили там, очень любили, любовались деревьями и Павел говорил, что он очень любит молиться деревьям. Потом в более поздние годы он вот стал испытывать огромный интерес к православным богослужениям, службе и был совершенно православным человеком. Он часто брал с собой вот сестру Марию. А Марию Федоровну ждала ужасающая судьба. Ее арестовали в 45-м году. И 9 лет она провела в сталинском концлагере. И вот я смотрю вот эти бабочки, бабочка такая. Это судьба ее. Она в концлагере вышивала бабочек. Это спасло ей жизнь. Она вышивала шелком этих бабочек. Начальнику лагеря эти бабочки были нужны. Женам, значит, жене начальника лагеря были нужны. И вот она эти бабочки вышивает, вышивает, а наперсток насквозь был продавлен и поэтому игла проточила дыру и врезалась ей в пальцы. И вот она вышивает. И одна мысль, чтобы кровью не закапать вот этих бабочек. Я не могу без слез смотреть на этот портрет. И вот я никогда не забуду этот день, когда на Кутузовском проспекте, вот напротив гостиницы Украина есть такой дом. В этом доме вот жила Мария Федоровна. И однажды она сказала. Ну, сегодня…. Она много раз обещала это сделать, но все как-то откладывала, откладывала, откладывала. И вот однажды сказала: ну сегодня, сегодня я тебе покажу вот картины Павлика. И она открыла сундук и достала вот эти работы. Она их сама не видела. Она их не видела никогда. Вернее с тех, с того момента, как Павлик, Павел ее нарисовал, она его, эти картины больше не видела. Вот они потом пролежали в сундуке у сестры Варвары. И когда она была в концлагере, лежали в сундуке, а Павел Федорович присылал, он знал, что Мария Федоровна, сестра его любимая в концлагере. И он присылал ей шоколад. Вот присылал ей сгущенку. Это во время войны. А Варвара Федоровна, поскольку она не могла это все передать, не разрешали в концлагере, не съела ни одну шоколадку, не вскрыла ни одну банку. Я был потрясен, когда Мария Федоровна вдруг раз, открывает а там целые запасы шоколада, сгущенки-это уже в начале 70-х было... Она все это складывала, складывала, складывала, Мария Федоровна эти посылки шоколада, сгущенки, продуктов, которые Павел Федорович посылал Марии Федоровне. А Мария Федоровна в это время значит, в концлагере кусочек сахара им выдали, так они неделю этот кусочек рассматривали. Вот. И она достала вот эти работы и смотрела на них долго. А я вижу вот это ее выражение. Вот это, оно осталось на всю жизнь это выражение. И вот когда были праздники советские, там Октябрьская революция, 1 мая, вот тогда вот опускала глаза и говорила: у них опять фестивал. У них опять фестивалл(она именно так это слово призносила). Потом она увидела маленькую заметочку в газете. Что там что-то такое в Ленинграде, председателем там чего-то ихнего партийного, главным в городе стал Романов. Она говорит: а, Романов. Все возвращается на круги своя. Понятно! Ну и правильно. Эксперимент затянулся. Пора кончать! Ну вот закончился, слава богу, эксперимент.
Дирижер бабочки тянет ввысь нить.
Он то отражается, то сияет.
Бабочка зеркальна. И он зеркален.
Кто кого поймает, никто не знает.
Дирижер бабочки стал округлым.
Он теряет пульс посредине бездны
Он исходит свето исходит тенью
Будущее будет посередине
в бабочке сияющей среброликой
в ищущем плета в середине птицы
в падающем дальше
чем можно падать
Эта картина Ад. Эта картина Феномена. Это исповедь Павла Федоровича в предвоенные годы. Он, письма его того периода полны отчаяния. Он увидел, он увидел и то, что надвигается, он вспомнил то, что он пережил в гражданскую войну. И он был в ужасе от той цивилизации, в которой он оказался, он увидел эту пирамиду, возвышающуюся вверх, пирамиду Нью-Йорка. Он приехал в Америку. Он уже чувствовал надвигающуюся чуму и он приезжал в Америку. Америка его и восхищала, и радовала, и ужасала. И вот его автопортрет, который он писал, такой двойной автопортрет, 00,35,35 где я пишу себя в виде повешенного негра, пишет вот этот, он себя пишет в виде повешенного негра. Линчеванного негра. И вот этот его испуганный взгляд, и здесь уже перед нами художник, который сделал свое главное открытие своей жизни. Это открытие заключалось в том, что он искал космическую составляющую между человеком и космосом. Некий модуль вселенной. Этот вселенский модуль между человеком и космосом дает новую перспективу. Новое зрение. Когда то, что вверху, то внизу. То, что большое, то малое. И таким образом, получается, что человек, обычная житейская перспектива освещена, и поэтому вот ноги необычайно больших размеров, перспектива, уходящая как бы вот впере Отображено уходящим вдаль.
Это же есть у него в картине Ищущий да обрящет. Младенец, вылетающий чревом навстречу, с разрастающейся головой-это я. Челищев сообщил мне и своим сестрам об этом в письме в 1957 г.Картина завершена в год моего рождения 1942-й. Гертруда Стайн. Она сидит у пещеры. А рядом. У этой пещеры покрывало Изиды. Вот вяжет покрывало Изиды. Тайное. Потому что в это время Павел Федорович испытывает огромный интерес к символике Розенкрейцеров. А надо сказать удивительную вещь, как все переплетены в этом мире. Дело в том, что один, двое Челищевых, имели самое прямое отношение к Розенкрейцерам. В 18-м веке один Челищев начальник департамента Артирьери основал в рыбинских лесах первую масонскую розенкрейцерскую ложу. И второй Челищев тоже был главой этой ложки. И вот каким-то образом вот этот…. Огромный интерес к символике розенкрейцеров. Над чем посмеивался Стравинский. Вот он здесь сидит такой. Павел Федорович изображал и оформлял… его Орфей. А Стравинский в своей книге пишет, каким-то образом это в советское время не выбросили. Все-таки эти воспоминания были изданы. Кстати это было первое упоминание о Челищеве вообще.
Здесь же изображен Стравинский. Стравинский – первый из авторов, который пишет о Челищеве из переведенных на русский язык и изданных в советское время. Он пишет об этом странном русском князе, хотя Павел Федорович не был князем-он просто Рюрикович ,как все Челищевы после Калиты
Тут же изображен Стравинский. Павел Федорович оформлял его балет Орфей. Кстати говоря, в воспоминаниях Стравинского есть единственное упоминание в советское время о Челищеве. Ему Стравинский посвящает целую главу. Он пишет об этом странном русском аристократе. Даже князем его называет. Хотя Челищевы княжеских титулов не носили. Род очень древний и он прибыл в свое время Вильгельм Эдинбургский, прибыл из Эдинбурга на службу Александру Невскому. И даже этот… как это ни странно. Он разрабатывал по некоторым данным стратегию вот этого самого знаменитого Ледового побоища. То есть видимо это был такой военспец по нашим временам. Вот, а позднее следующий Челищев был оруженосцем и двоюродным братом Дмитрия Донского. И Андрей Бренко, переодетый в одежду Дмитрий Донского, был разрублен, кстати говоря, в чело, есть наше родовое предание ,чуть ли не фамилия Челищев отсюда.
После воеводы Андрея Чело, который участвовал в разработке стратегии Ледового побоища, знаменитый Челищев – Михаил. Михаил Бренко. Он был оруженосцем Дмитрия Донского на Куликовом поле. Кстати говоря, это послужило толчком для создания драмы Озерова "Дмитрий Донской". Где между Михаилом Бренко и Дмитрием Донским тонкие дружеские отношения. Даже у них общая любовь была. Вот предмет общей любви. Вот они уступают друг другу. И он погибает в одежде Дмитрия Донского Михаил Челищев на Куликовском поле. И в роду существовало поверье, о котором мне Мария Федоровна вот сообщила. Ни в коем случае никого не называть Михаилом. Потому что один из братьев Павла Федоровича – Михаил, был зарублен махновцами… все-таки назвали Михаилом. Не надо было называть Михаилом. А в соборе Храма Христа-Спасителя среди героев 12-го года, среди погибших есть фамилия тоже Михаила Челищева. Он тоже зарублен шашкой во время Бородинского сражения. Стравинский пишет о Челищеве как о мистике, который носил красную шерстяную нить на руке, в твердой уверенности, что это соединяет его с Марсом, исцеляет. Но самое забавное, что это он не придумал. Стравинский, я сам читал, как Павел Федорович пишет моей тетушке Варваре Федоровне, что очень помогает от боли суставов красная нитка шерстяная. Но шерсть обязательно только козья, ни в коем случае никакая не другая. Страдал Павел Федорович и другими всякими болезнями. Анемией крови, которую тоже считал мистической. И присылал подробные рецепты, как надо истолочь печень или как надо ее потреблять для того, чтобы кровь была нормального состава. Ну, как все художники, как все поэты, организм особый, тонкий. И приходится за это как-то расплачиваться. Этот мир Феномены может показаться просто босховским таким миром уродцев. Но на самом деле здесь постоянная тема Павла Федоровича – двоение мира. Тема близнецов, тоже очень такая мистическая. Постоянный. Вот его портрет. Он сам себя в виде повешенного негра изображает. И вот тут близнецы, .. бабочки. Двоение мира. Удвоение мира на райскую и адскую составляющие. Есть какая-то тайна. Тайна пола. Тайна мужского и женского. Все это в этой картине присутствует. Поэтому ни в коем случае нельзя считать, что это какая-то просто вот сатира на то, что пришлось увидеть и то, что пришлось пережить. Хотя конечно, отголоски всего. Вот вам человек в противогазе и лошадь в противогазе. И водолаз, всплывающий из глубин. Ну, это не просто так глубины воды.
Ни в коем случае не надо думать, что это просто сатира. Это босховская какая-то кошмарная фантазия, обличение того мира, в котором он находился. Потому что зло, оно же тоже не просто так существует. Зло существует для того, чтобы была найдена возможность его преодоления. И вот эта возможность его преодоления – это любимая тема Павла Федоровича. Вот. Взаимопроникновение полюсов разных, мужское, женское. Верх, низ. И он это даже в перспективе своей мистической, представляющего ангелического взора, когда верх изображается как низ, а низ – как верх. Когда смещаются перспективные все эти планы и проекции, он это называл космической составляющей. Космическим модулем. Он его искал здесь. Позднее он его найдет. Но это уже будет другой период. Это уже будет период Парадиза. Период рая. Период светящихся иконный, ангелических портретов. А этот период он больше конечно подходит к тому, что называется адом. Феномена – это действительно ад.
Опираясь на посох воздушный,
странник движется горизонтально.
Опираясь на посох горизонтальный,
вертикальный странник идет.
Так два посоха крест образуют идущий,
наполняя пространство,
в котором Христос полновесен.
Виснет кровь, становясь вертикальной,
из разорванной птицы пространство ее попадает.
Это Дева беременная распятьем,
угловатое чрево разорвало Марию,
она как яйцо раскололась,
крест висит на своей пуповине и рама,
в том окне только странник,
теряющий в посохе
На всю жизнь у Павла Федоровича оставалось воспоминание о райском саде. Райском саде в Дубровке. Ну таких садов просто щас уже нет. Почти не существует. А в том месте, где тогда был сад, просто ровное место и больше ничего. Куда-то исчезли все леса, которые там были. А воспоминание осталось в душе, райский сад остался. И остался образ этого разоренного сада. И когда он работал над своей картиной, которая называлась, у него называется Ищущий да обрящет. Не нашлось эквивалента ни во французском языке, ни в английском. Поэтому название Прятки, Но, что там прятки. Ну на самом деле картина называется Ищущий да обрящет. И вновь картина…. Где есть образ дерева. Вот это дерево на картине Ищущий да обрящет, там множество ангельских детских голов. Много, много, много, они как бы растворяются в.. а есть образ этого сада разоренного, осеннего. Где как, в листве как коконы, младенцы. Мне эта картина особенно дорога,как отклик на весть о моем рождении в 1942 г. Младенец в центре-мой астральный двойник,запечатленный моим двоюродным дедом. У него не могло быть детей и он воспринял весть о моем рождение,как надежду,что дубровская ветвь Челищевых будет расти и далее. Ведь все сестры кроме моей бабушки Софьи по азным причинам оказались бездетны.И вот это такая картина, это конечно воспоминание о двух сестрах, которые погибли в водовороте гражданской войны в 19-м году. Это конечно воспоминание о разоренном саде.
И это дерево райского сада оно все время возникает в его картинах. Но только это сад разоренный. А разоренный гражданской войной, революцией. И там конечно в его сознании вот этот загубленный в Дубровке парк. Сад. И это дерево несомненно, что на этой картине мы видим образ разоренного сада. И как коконы вот эти младенцы. Они должны как бы в коконах вызревать, младенческие ангельские души. Они задушены, погибают. И это конечно воспоминание о двух сестрах и о брате, погибших в водовороте гражданской войны. Отражением дышит луна, вдыхая тебя и меня.
Отвергнутый плачем ненужным и стоном наружным,
он потерял что-то и при этом рассуждая, остался ни с чем
В этом промозглом полузавтрашним
перебранка, перебранка – любовь
Он думал, что еще вчера не напрасно
был трезв и весел но перерезанный светом
вывалился на стол
еще не размороженный еще мертвый
сквозь прозрачную плоть твоей мысли
можно увидеть мутную глубину медуз
и морского дна.
Неба, где ничего не видно,
кроме вязкого звездного света.

Кто ты? Свет, отраженный ликом или лик, отраженный светом? Гаснет радуга на стене. Виснет мост, становясь настилом. Обезьяна поймала бездну. И тогда, истекая светом, плод обрушился на миледи. И миледи милеет миром. Дервенеет весь сразу сразу разум, сердце сыплется во все звезды. Обмороженный мозг мертвеет.Сердце сыплется во все звезды Обмирает граница в сердце.

В окружении умеренно вянущих роз
обмирает в рыданьях лето
Гаснет радужный крест стрекозы, где Христос
пригвождается бликами света
Поднимается радужный крест из стрекоз
пригвождается к господу взор
Распинается радужно светлый Христос
на скрещении моря и гор
Крест из морегоры
крест из моря -небес,
солнцелунный мерцающий крест.
Крест из ночи и дня,
сквозь тебя и меня,
двух друг в друга врастающих чресл.

© Copyright: Кедров-Челищев, 2008

http://doosk.gallery.ru/watch?ph=jdO-bIkgR#feature=topscroll

Герб рода Челищевых. Слева копье Ричарда Львиное Сердце-родоначальника. Две фанфары символ победы на Куликовом поле, которую оруженосей Дмитрия Донского Михаил Бренко разделил с Великим Князем, поскольку погиб под его стягом и в его доспехах. Три Лилии и корона напоминают о посольстве Челищева в Византию, откуда он привез корону и Софью Палеолог-невесту для Ивана Третьего


Старейшина рода В.В.Челищев и К.А.Кедров у барельефас изображением предка Михаила Бренко в Донском некрополе


В родовом имении ДУбровка Калужской губернии у дерева посаженного прадедом Ф.С.Челищевым в 1903


Прадед Константина Кедрова калужский помещик Фёдор Сергеевич Челищев (умер в 83 года в Лозовой, где и похоронен. В Родовом имении Дубровка Думинического р-на растут шесть лип , посаженных его рукой в 1903 году и местные жители об этом помнят



На вечере Челищевых в Доме Русского Зарубежья старейшина рода Виктор Викторович Челищев (США) показывает Константину Кедрову его место на родословном древе. Родословное древо в руках у сына Виктора Викторовича кинооператора Марка Челищева (Нью Йорк США)

кедрову пожалован именной герб рода челищевых

Константин Кедров о Павле Челищеве "Как рождаются Ангелы"

03:05

константин кедров у работ павла челищева в третьяковке

http://narodinfo.ru/articles/61520.html

Константин Кедров у картины своего двоюродного деда в Нью-Йорке

Герб рода Челищевых. Слева копье и перевернутый месц-знак участия в крестовых походах Ричарда Львиное сердее-патриарха рода Челищевых. В правом верхнем углу щита корона Софьи Палеолог в окружении трех лилий в память о миссии Челищева, привезшего в Москву Софью Палеолог, породнившую московских князей с королевскими дворами Европы. Внизу щита в центри три великокняжеских страусовых пера со шлема Дмитрия Донского по бокам две победные фанфары в память о гибели в великокняжеских одеждах патриарха рода Челищевых Михаила Бренко, погибшего в доспехах своего близкого родственника Дмитрия Донского с великогняжеским стягом на Куликовом поле.

Новости • Персона • Творчество • Женская поэзия • Стихи о Карелии • Русские поэты о море • По Местам Силы •

Женская поэзия • О проекте | А | Б | В | Г | Д | Е | Ё | Ж | З | И | К | Л | М | Н | О | П | Р | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Щ | Э | Ю | Я | Ситуэлл Эдит (Sitwell Edith) Эдит Ситуэлл и Павел Челищев в воспоминаниях Константина Кедрова. Оригинал материала находится по адресу: http://www.stihi.ru/poems/2008/07/09/182.html Два потомка Калиты Константин Кедров http://video.mail.ru/mail/kedrov42/6/ http://1ben-konst.livejournal.com/ http://www.liveinternet.ru/users/2502406/video/ http://konstantin-kedrov.ru/ Возвращение ;Нечетнокрылого Ангела; В Европе и Америке творчеством Павла Федоровича Челищева восхищались, боготворили, называя ;русским Дали;. Павел Федорович Челищев был открывателем новых путей в живописи в первой половине XX века. В Европе и Америке его творчеством восхищались, боготворили, называя ;русским Дали;, в то время как в России имя этого самобытного и чрезвычайно талантливого художника сегодня мало кому известно. Он навсегда покинул родину в 1919 году вместе с армией Деникина. И так никогда не вернулся назад. Правда, в 1958 году спустя год после смерти художника в Россию была привезена его знаменитая работа ;Феномена;. Это первая картина, оказавшаяся в России, которая по завещанию мастера была передана в фонд Государственной Третьяковской галереи, пролежала там более 40 лет и только недавно появилась в постоянной экспозиции. Павел родился 21 сентября 1898 года в день Куликовской битвы в селе Дубровка Калужской губернии, расположенной неподалеку от Оптиной пустыни. По личному указу Ленина семью из родового имения в одночасье выселили, отправив искать другого пристанища. Павлик едет в Киев, берет уроки живописи у Экстер, затем служит картографом в армии Деникина, и в 1919 году принимает решение окончательно покинуть Россию. Так, в 20 лет окончательно обрывается пуповина, связывающая Павла с Отечеством. Челищев следует сначала в Константинополь, затем в Европу. Начинающий художник отправляется покорять Берлин, Лондон и Париж. Во Франции Павел попадает в модный салон американской писательницы Гертруды Стайн и активно сотрудничает с Сергеем Дягилевым, затем перебирается в США, где он жил и работал на протяжении десяти лет. Исследователи творчества Павла Челищева считают, что именно в Америке он смог наиболее полно реализоваться. Однако после окончания войны художник переезжает в Италию. В это время одна из его любимых сестер Мария, оставшаяся в России, была арестована и девять лет провела в сталинском концлагере. Ныне она покоится на Донском кладбище в Москве. А Павел Федорович Челищев умер вблизи Рима в 1957 году и был похоронен на местном погосте. Однако через несколько лет ближайшие родственники, среди которых была его сестра Александра, решили перезахоронить его, перевезя прах Павла Федоровича во Францию на кладбище Пер-Лашез, где также есть родовая могила семьи Челищевых. Поэтому теперь у великого русского живописца две могилы – одна символическая в Италии, другая во Франции. Документальная картина «Нечетнокрылый ангел» снята для телевизионного канала ;Культура;. О том, как проходили съемки картины, продюсер фильма Нина Зарецкая рассказывает читателям портала ;Соотечественники;. - Нина, расскажите, как возникла идея этого фильма? - Эта тема проявилась в беседах с Константином Александровичем Кедровым. Рассказывая о своих родственниках, известный российский поэт не раз подчеркивал, что из всех близких он особенно гордится двоюродным дедушкой – художником Павлом Федоровичем Челищевым, который стал для него символом поэзии. Константин Александрович назвал его ;нечетнокрылым ангелом;. Появлению такого необычного сравнения Кедров обязан своему именитому предку. Из записок деда поэт узнал такую историю. Однажды Павла Челищева спросили относительно одного из его рисунков: ;Почему у Вашего ангела крылья на груди?; ;А Вы часто видели ангелов?;, - усмехнулся художник, - Для того, чтобы лететь в пространство эн-измерений достаточно одного крыла, преломленного во всех пространствах;. Константин Кедров показал свои статьи об этом талантливом мастере, рассказал о родословной, берущей начало от Ивана Калиты. Ну, как после этого было устоять и не взяться за работу над этой темой, тем более, что в области документального кино к ней еще никто не обращался? - Название фильма сложилось сразу или прежде было другое название? - Павла Челищева считали основоположником мистического сюрреализма, поэтому первое название картины было ;Русский Дали;. Но, работая над фильмом, мы провели большое исследование творчества Челищева и открыли одну весьма существенную деталь. Оказалось, что на самом деле в сюрреализме Сальвадор Дали не был первым - первым был Павел Челищев. Многие его открытия сюрреалистического плана предшествовали работам Сальвадора Дали в этой области. Ведь Павел Федорович стал разрабатывать это направлением еще в конце 20-х годов минувшего столетия, в то время как Дали пришел к сюрреализму только в середине 30-х годов. - Нина, Вы стали и продюсером и автором сценария фильма? - У картины два сценариста - поэт Константин Александрович Кедров и я. Но именно Константин Кедров стал для фильма, если так можно сказать, отправной точкой, именно с него все и началось. И только потом вокруг картины сложился некий круг единомышленников. Причем всем сразу стало ясно, что в фильме обязательно должны звучать стихи Константина Кедрова, так как это будет не просто повествование о художнике, а рассказ, пропущенный через персональное восприятие его ближайшего родственника. Кстати, на сегодняшний день никто так не близок к Павлу Челищеву, как Константин Александрович Кедров. - Получается, что Ваш фильм – это рассказ поэта о художнике? - Да, и это огромное преимущество для раскрытия сложнейшей темы. Ведь поэт говорит особым языком, ему порой бывает проще написать целое стихотворение, чем объясниться в прозе. Конечно, тонкий поэтический план порой не способен объяснить все мелочи, особенности или детали художественного мастерства. Но в какой-то степени он позволяет зрителю глубже понять и тоньше прочувствовать целостный образ художника. - Какие еще открытия Вам удалось сделать во время работы над этой картиной? - Во время съемок стали происходить необъяснимые события: сами собой притянулись люди. Например, мы познакомились с отдельной ветвью Челищевых. Это семья, которая в настоящее время проживает в Америке. Кстати, все потомки из рода Челищевых, проживающие сегодня в США, сохранили свою историческую фамилию. - Вы познакомились с ними в Америке? - И, да и нет. Наше знакомство с одним из членов этой семьи состоялось в Москве. Мы запланировали провести съемку на Донском кладбище, где находится одна из родовых могил семьи Челищевых. В ней покоятся три сестры художника – Варвара, Наталья и Мария. А также съемку у стен Донского монастыря, где хранится подлинный горельеф ;Посещение Дмитрием Донским Сергия Радонежского перед походом против татар 1380 год;. По легенде, родственник Калиты Михаил Бренко был не только оруженосцем, но и братом Дмитрия Донского. Внешне они были необычайно похожи друг на друга. Искренне волнуясь за судьбу князя, перед сражением Бренко предложил Донскому совершить переодевание. Михаил облачился в доспехи Донского, а Дмитрий переоделся в платье Бренко. После сражения Дмитрий Донской остался жив, а Михаил Бренко погиб: его нашли под грудой тел, разрубленным ;в чело;. В память о героической гибели Михаила ближайшие родственники Бренко стали именовать себя Челищевыми. Может быть, в этой легенде и есть некая доля вымысла, однако Михаил Бренко – это реальный человек, существовавший в истории России, и многие литературные памятники уверенно говорят об этом факте переодевания перед началом Куликовской битвы. День съемок был уже согласован, но буквально накануне Константину Александровичу позвонил некто с явным американским акцентом и представился Виктором Викторовичем Челищевым. Оказалось, что он прилетел из Америки в Москву и является 4-юродным братом Кедрова. Поэт рассказал ему о фильме и предложил встретиться в Донском монастыре. Мы еще не завершили съемку, когда к горельефу подошел наш новый герой. Оказалось, что Виктор Викторович Челищев давно изучал свой древний род и хорошо знает всю его историю. Уже давно он со своей супругой-писательницей живет в Америке. Кстати, его жена Наталья тоже принадлежит к именитому роду Гончаровых, уходящему корнями к Наталье Гончаровой – жене Пушкина и к Наталье Гончаровой – знаменитой художнице. Виктора Викторовича Челищева очень интересовала не только история рода, но и древний фамильный герб. Он выстроил подробное древо Челищевых, берущее свое начало от Ивана Калиты, а то и дальше. - А чем помимо изучения истории своего рода сегодня занимается Виктор Викторович Челищев? - Ему сейчас около 70 лет, он живет во Флориде. Прежде Виктор Викторович работал инженером-строителем и немного увлекался архитектурой, а, выйдя на пенсию, стал писать исторические романы. У него два сына, они гордо носят фамилию Челищевых. С ними мы уже познакомились Во время съемок в США старший сын Андрей – архитектор, живет в Нью-Йорке. Это очень интересный и довольно редкого дара человек. Младший сын Марк занимается различными видео и арт-проектами, снимает художественные и документальные фильмы. Кстати, некоторые сцены в фильме ;Нечетнокрылый ангел; были сняты Марком Челищевым, который с удовольствием выступил в роли оператора. А для нас было очень трепетно и трогательно наблюдать за его работой и видеть это многоликое и живое ;челищевское; древо в реальном действии. - Приятно, что они сохранили фамилию Челищевы, даже проживая за пределами России, и бережно хранят память о своем именитом предке. Скажите, сохранились ли в семьях Челищевых какие-нибудь древние реликвии? - В фильме показана одна из редчайших реликвий, которая хранится у старшего сына Виктора Викторовича Челищева. Это старинная гравюра, некогда принадлежавшая герцогу Люнебургскому, - литография XYII века с подробными картинками и описанием всех эпизодов Куликовской битвы. На этой гравюре сохранилась надпись: ;Вместо себя Михаила;, свидетельствующая о переодевании князя Дмитрия Донского. - В каких городах снималась картина? - Сначала планировалось снимать картину на исторической родине Павла Федоровича Челищева – его детство прошло в селе Дубровка в Калужской губернии. Но оказалось, что в Калужской области существует несколько селений и деревень с таким названием, поэтому сегодня с достоверной точностью трудно сказать, в какой из них рос будущий мастер. В биографии художника отмечается, что семья Челищевых часто наведывалась в Москву – на Арбате находился дом, давно принадлежащий роду Челищевых, поэтому мы снимали и в центре Москвы, где Павлик провел свои детские и юношеские годы, и в Нью-Йорке, где Челищев прожил десять лет в зените славы. - Массу работ Павла Челищева, показанных в фильме, еще ни разу не видели в России. Как Вам удалось найти эти произведения? - Да, это правда. Сегодня многие из работ Павла Федоровича Челищева хранятся в частных коллекциях, причем большинство - в США. Но, приступив к реализации этого проекта, информация о главном герое стала как-то притягиваться, словно мы следовали за волшебной нитью Ариадны. Нам было приятно узнать, что не только в Америке, но и у нас на родине проходят выставки работ Павла Федоровича Челищева. Единственный, правда, пока вернисаж его работ в России состоялся в сентябре 2007 года в залах частной галереи ;Наши художники; в Борках. Эта картинная галерея принадлежит Наталии Курниковой, которая полюбила Павла Челищева за его неординарность. - Павел Челищев рано покинул Россию и большую часть своей жизни провел за ее пределами. Означает ли это, что для него родина была навсегда потеряна, и, находясь на чужбине, он никогда не вспоминал о ней? - Нет, это не так. У Павла Федоровича Челищева связь с Россией никогда не терялась. Он поддерживал ее и через своих родственников, и через друзей. Правда, у него был довольно обширный и весьма разнообразный круг друзей, в число которых входили Пабло Пикассо, американская писательница Гертруда Стайн и английская поэтесса Эдит Ситуэлл, имя которой было у всех на устах. Но многие ценили Ситуэлл не только за ее прекрасные стихи, но и за ее оригинальность. Любимым занятием этой светской львицы было наряжаться в одежду Елизаветинских времен. Понаблюдать это незабываемое зрелище к ней в дом спешила вся богема. Среди гостей поэтессы можно было часто встретить и Павла Челищева. Общительный и обладающий большим чувством юмора художник поддерживал связь со многими, однако в списке его друзей русских было гораздо больше. Связь с Россией Павел Челищев держал в основном через Сергея Дягилева. В балетный мир Павел Челищев пришел именно благодаря Дягилеву, а там был Джордж Баланчин, Игорь Стравинский, Лифарь и другие. Самый знаменитый проект, над которым работал Павел Челищев – балет ;Ода;. - В Вашей картине присутствует этот некогда нашумевший балет, как пришла идея восстановить его? - Это наше ноу-хау. Познакомившись с биографией Павла Челищева, почти сразу же пришла идея реконструировать балет. ;Ода; - это не чисто дягилевское детище. Ведь Павел Челищев был не только художником-постановщиком этого балета, в основу ;Оды; была положена концепция Челищева. Здесь Павел Челищев заявил о себе в полную мощь, художник заложил в балет такие вещи, которые только через несколько лет проявились в его живописи и графике. Так, ;Одовские; мотивы можно наблюдать в челищевских работах, написанных значительно позже, примерно, в 40-е или 50-е годы. Такой факт в судьбе художника невозможно пропустить. Ведь история с постановкой ;Оды; переросла в громкий скандал. Балет ;Ода; был поставлен во Франции в театре Сары Бернар в рамках ;Дягилевских сезонов; 1928 года. Это, к сожалению, единственная постановка, потому что балет не был понятен, а потому и не принят современниками. - Какие непонятные для зрителей приемы были использованы Павлом Челищевым в балете ;Ода;? - По замыслу Павла Челищева во время спектакля на сцене применялись не только различные пиротехнические эффекты, но и особое свечение, а также кинопроекция. В театре стоял кинопроектор, при помощи которого в зал запускалось некое изображение. Кроме того, главного героя – танцовщика Лифаря, Челищев заставил во время спектакля … бегать по спинам балерин, что, по определению, не могло им понравиться. Привыкшие к классическому стилю, зрители не могли понять и принять это новаторство, а после премьеры еще и многочисленные театральные критики начали соревноваться друг с другом в остроте ругательств в адрес художника. - А кто стал автором музыки к балету ;Ода;? - Музыка была написана Николаем Набоковым – это двоюродный брат гениального русского писателя. Но, видимо он сделал это не совсем удачно, постановка, скорее, напоминала ;детский утренник; по меткому выражению Константина Кедрова. В результате премьера ;Оды; с треском провалилась. Павел Челищев очень переживал по этому поводу, говоря: ;Я Вам открыл дверь в Мироздание, в Вечность, а Вы не захотели туда войти!;. Успокаивая своего кумира, верная поклонница таланта Павла Челищева Гертруда Стайн, говорила: ;Придет время. Все увидят и войдут!; Она-то как раз восприняла и поняла все, что было заложено художником в этом спектакле. Мы решили восстановить балет и показать его в картине. Удалось отыскать отдельные фотографии, нашелся текст М.В.Ломоносова, написавшего ;Оду; по поводу ;Вечернего размышления о Божием величестве при случае великого Северного сияния;. Мы решили сделать не реконструкцию, а реплику, свою версию балета. Новое либретто, придуманное нами, состоит из трех частей: ;Ад;, ;Чистилище; и ;Рай;. Такой выбор не случаен. У Павла Челищева существует три больших цикла, по которым можно классифицировать его работы. Первая - тема ;Ада;, блистательно раскрытая художником в картине ;Феномена;. К циклу ;Чистилище; можно отнести картину художника ;Игра в прятки; и ряд более мелких работ, также посвященных этой теме, некоторые из них Челищев использовал как эскизы для своего монументального шедевра. Это громадное полотно было показано в Нью-Йорке в Музее современного искусства (МоМА) и считается одной из самых гениальных его работ. И, наконец, самый последний третий цикл ;Рай; - незавершенная серия, объединяющая необычные геометрические картины, излучающие какой-то сверхъестественный свет. Среди этих ;светящихся; работ Павла Челищева есть одна, которая считается наиболее явным прототипом будущего масштабного полотна - ;Рая;, который художник так и не успел завершить. - В картине есть редкие кадры? - Фильм складывался спонтанно. У нас не было заранее придуманных сцен или планов, но словно что-то нас вело. Может быть, именно эта магическая невидимая нить Ариадны привела нас в Нью-Йорк, в галерею сюрреализма, которая существует там уже более 20 лет и принадлежит Стиву Лукасу. Оказалось, что у него собрана прекрасная коллекция работ Павла Челищева, и мы получили разрешение показать их в фильме. Реализация такого объемного и многопланового проекта позволит российским исследователям искусства обратить более пристальное внимание на творческое наследие нашего именитого соотечественника, послужит общему признанию его личных заслуг, а также станет окончательным возвращением Павла Федоровича Челищева в Россию. Елена Еремеева © Copyright: Константин Кедров, 2008 Назад к списку Поиск Письмо автору Карта сайта 1

"Русская мысль ", 2002 г.

КОД ВЕР, ИЛИ МЕТАМЕТАФОРА КОНСТАНТИНА КЕДРОВА

----------------------------------------
СЕРГЕЙ БИРЮКОВ, Германия
----------------------------------------



Константин Кедров - фигура в московской культурной ситуации уникальная. Поэт и философ, критик и литературовед, газетный обозреватель и автор телепередач о литературе и ее связях с другими искусствами и наукой... Уже этих занятий вполне хватило бы на нескольких человек. Однако, это далеко не полный список.

Константин Кедров организовал литературную группу ДООС , расшифровка выдает в нем человека, склонного к игре - Добровольное Общество Охраны Стрекоз. В самом деле к игре Кедров склонен, мы увидим это дальше, но общество вполне серьезное. Эпиграф из крыловской басни - ''Ты все пела? Это дело!'' - переосмыслен именно в таком духе. Стрекоз, то есть поющих, творящих, необходимо защищать, хотя бы на общественных началах. Во всяком случае попытаться вот таким, парадоксальным образом привлечь внимание к поэтическим поискам, да и к самим поэтам, которые раньше были изгоями по милости бездарных властей, а сейчас изгои по небрежению творческим капиталом новыми капиталистами. Поэтому ДООС был протестным в 1984 году, когда только появился, и остается протестным сейчас. Так вот, под ''знаменем'' ДООС Кедров постоянно организует различные совместные действия поэтов - большей частью в Москве, но иногда и во Франции, например, с Алексеем Хвостенко, с французскими поэтами. Не так давно результатом таких действий стал выход антологий русской и французской поэзии ''Депо'' - в двух вариантах, один том на русском, другой - на французском. Были такие акции и в Голландии, где живет участница ДООС Людмила Ходынская.

В Москве же трудно счесть, что успевают стрекозавры и примкнувшие к ним завры (все члены ДООС имеют наименования, оканчивающиеся на ''завр''). Это вечера поэзии в обычных и самых необычных местах, это факультет философии и поэзии в Университете Натальи Нестеровой, который возглавил Константин Кедров, это ''Журнал Поэтов'', выходящий не очень периодично, но зато стабильно интересный, это сотрудничество с музыкантами, художниками, актерами и режиссерами. В частности, в Театре на Таганке Юрий Любимов поставил пьесу Кедрова о Сократе. И в том же театре два года подряд устраивались дни поэзии. В одном из них я участвовал и своими глазами видел как люди спрашивали лишние билетики, что живо напомнило о 60-х годах. В тесной дружбе с ДООСом были, покойные ныне, Игорь Холин и Генрих Сапгир. Моя Академия Зауми и ДООС давно находятся в дружественном взаимодействии.

Основные действующие лица в ДООСе, конечно, сам Константин Кедров и его жена - поэтесса Елена Кацюба. Без Елены многие акции Константина были бы затруднительны. Она безусловно обладает особым талантом огранки идей. Ее руками набраны и смакетированы многие выпуски произведений ДООСа, ''Журнал ПОэтов''. Но она еще и испытательница палиндромической поэзии и автор ''Первого палиндромического словаря современного русского языка'' (сейчас вышел "Новый палиндромический словарь"). Кацюба и Кедров наиболее последовательно работают в сложной форме анаграмматической поэзии, когда слово как бы ''выворачивается''. Я это называю переразложением слова, сюда входит и анаграммирование. Вот Кедров выворачивает переразлагает собственную фамилию, получается: код вер, рок дев, вор дек, век орд, вод рек. Кажется, что игра, но посмотрите, сколько возникает смыслов и все они зашифрованы, стянуты в одно слово - фамилию поэта.

Как поэт Константин Кедров состоялся уже в пятидесятые годы, но вплоть конца 80-х не имел возможности публиковать свои стихи, ''устный период'' продолжался 30 лет, лишь в 90-е годы наступает ''печатный период''. Его теоретические и философские книги также не получали доступа к печатному станку, первая - ''Поэтический космос'' - появилась в 1989 году, основной же массив своих работ ему удалось выпустить только во второй половине 90-х. И здесь он наконец смог основательно проговорить продуманное за предыдущие десятилетия.

Термин ''выворачивание'' - любимый в философской и поэтической концепции Кедрова.

Откуда он к нему пришел и как это получилось, спросил я однажды у Константина Александровича.

Он ответил таким образом:
Мой студенческий диплом назывался "Влияние геометрии Лобачевского и теории относительности на поэзию Велимира Хлебникова". Это была единственная форма поэзии, которая меня увлекала. Поместив себя на поверхность псевдосферы Лобачевского с отрицательной кривизной, я охватил собою весь мир. Позднее я узнал, что у Флоренского это называется обратной перспективой. Однако ни Флоренский, ни Лобачевский, ни Хлебников не догадались поместить на псевдосферу себя. Удивило меня другое. Геометрии Лобачевского, с которой я познакомился в 1958 году, предшествовало очень личное переживание. 30 августа 1958 года в Измайловском парке в полночь произошло то, что позднее я назвал "выворачивание", или "инсайдаут". Было ощущение мгновенного вовнутрения мира таким образом, что не было границы между моим телом и самой отдаленной звездой. Я перестал быть внутри вселенной, но охватывал себя небом, как своей кожей. Нечто подобное произошло и со временем: прошлое опережало будущее, будущее оказалось в прошлом. Это была реально ощутимая и вместимая вечность.

К сожалению, в течение месяца это ощущение все более ослабевало, пока не стало воспоминанием. Однако это повторилось еще один раз - через десять лет. Где-то в 70-е годы я нашел схожее описание у Андрея Белого, когда он, взойдя на пирамиду Хеопса с Асей Тургеневой, "сам себя обволок зодиаком". Это и есть "я вышел к себе через-навстречу-от и ушел под, воздвигая над". И еще: "Человек - это изнанка неба, небо - это изнанка человека".

А вот эти процитированные строки уже из поэмы ''Компьютер любви'' - своего рода энциклопедии метаметафоры, еще одного изобретения Кедрова. Впервые он предложил этот термин в 1984 году в журнале ''Литературная учеба'' в статье под названием ''Метаметафора Алексея Парщикова''. В книге ''Энциклопедия метаметафоры'' (М., 2000) Кедров возводит этот термин к Эйнштейну и Павлу Флоренскому. В самом деле, Флоренский в своих работах показал взаимозависимость макро и микромира, человека и космоса. Кедров ощущает себя наследником этих идей. Он подчеркивает - ''В метаметафоре нет человека отдельно от вселенной''. В своих книгах, а их с 1989 года вышло немало, он выдвигает идею своеобразного всеединства поэзии, науки, философии, религии, исходящего из всеединства Творца, космического мира и человека. Собственно эту идею Кедров проповедовал на базе русской классики (прежде всего) в Московском Литературном институте, где по недосмотру хранителей соцреализма преподавал с 1970 до 1986 года. ''Несмотря на отстранение от преподавания под давлением КГБ, я продолжал работу над теорией метаметафоры'', пишет Кедров. Еще в институте он начал вести и приватный семинар, в котором основными участниками были, ставшие в 80-е годы известными, поэты Иван Жданов, Александр Еременко, Алексей Парщиков. Их яркие, густые метафорические стихи тогда уже начинали звучать на домашних вечерах, ходить в списках и даже иногда выходить в печать. А всякие уклоны в поэзии в то время пресекались. Видимо, необычные по тем временам идеи поэтического космизма, да еще с обращением к религиозным мотивам, насторожили стражей словесности и Кедров стал фигурантом некоего дела под странным именем ''Лесник'' (ему потом удалось раскопать оперативные документы). Так что метаметфора оказалась небезопасной для ее создателя, но весьма плодотворной для поэзии.

В книге 2001 года ''Инсайдаут'' Кедров дает 16 определений метаметафоры, в которых он соединяет на теоретико-поэтическом уровне рациональное и иррациональное. В целом философ и поэт движется к некоему высшему антропоцентризму, постоянно утверждая, что ''вся вселенная охватывается изнутри человеком, становится его нутром и человек обретает равновселенский статус'':

Человек - это изнанка неба.
Небо - это изнанка человека.

Такое понимание восходит не только к идеям Эйнштейна, Флоренского, но и к поэтическим прозрениям Андрея Белого, у которого в его поэме о звуке ''Глоссолалии'' рот - это отвердевший космос. Источников может быть и должно быть много. В своих книгах Кедров оперирует необыкновенно широким для века узкоспециальных знаний спектром тем, проблем, гипотез и доказательств. Можно сказать, что какие-то его выводы небесспорны или даже очень спорны. Но он и работает с таким материалом, который никак не назовешь однозначно ясным - творения Шекспира, Достоевского, Хлебникова, Блока, Заболоцкого, Сведенборга, Даниила Андреева или художника Павла Челищева, который приходится двоюродным дедом Константину Кедрову... Кстати, вот как интересно Челищев разрешил вопрос о спорном и бесспорном. В книге ''Параллельные миры'' (М.,2001) Кедров приводит такой эпизод:
Однажды у Павла Федоровича спросили:
- Почему вы нарисовали ангела с крыльями, растущими из груди. Где вы видели, чтобы у ангелов так росли крылья?
- А вы часто видели ангелов? - поинтересовался Павел Челищев.

Челищев покинул Россию в 1920-ом году вместе с деникинской армией. Он жил в Берлине и Париже, оформлял балеты Стравинского, затем переехал в Америку и оттуда в сороковых годах писал сестре письма об открытой им ''внутренней перспективе'' в живописи:
''Стремиться покорить вселенную бесполезно - прежде всего надо понять самого себя. При прозрачном объеме нашей головы перспектива не плоскостная, а сферическая - а об ней никто не думал за последние 500 лет! Так что брат твой наверное будет иметь чудное прозвище безумца'' (цит. по кн. К.Кедрова ''Метакод и метаметафора''. -М., 1999).

Константин Кедров родился в 1942 году, еще был жив его двоюродный дед, но они не могли встретиться. Однако они встретились согласно геометрии Лобачевского, теории относительности Эйнштейна, органопроекции Флоренского, сферической перспективе Челищева и наконец метаметафоре самого Кедрова.

Вот эта встреча и будет, вероятно, самым точным объяснением того, чем занимается Константин Кедров в поэзии и философии, глубоко зашагивая в иные области знаний и верований.
НА КАРТИНЕ ПАВЛА ЧЕЛИЩЕВА КАШ-КАШ или ПРЯТКИ изображен его двоюродный внук поэт Константин Кедров
рожденный в 1942 г.-время создания полотна Челищева




вернуться к списку статей

"Русская мысль ", 2002 г.

КОД ВЕР, ИЛИ МЕТАМЕТАФОРА КОНСТАНТИНА КЕДРОВА

----------------------------------------
СЕРГЕЙ БИРЮКОВ, Германия
----------------------------------------



Константин Кедров - фигура в московской культурной ситуации уникальная. Поэт и философ, критик и литературовед, газетный обозреватель и автор телепередач о литературе и ее связях с другими искусствами и наукой... Уже этих занятий вполне хватило бы на нескольких человек. Однако, это далеко не полный список.

Константин Кедров организовал литературную группу ДООС , расшифровка выдает в нем человека, склонного к игре - Добровольное Общество Охраны Стрекоз. В самом деле к игре Кедров склонен, мы увидим это дальше, но общество вполне серьезное. Эпиграф из крыловской басни - ''Ты все пела? Это дело!'' - переосмыслен именно в таком духе. Стрекоз, то есть поющих, творящих, необходимо защищать, хотя бы на общественных началах. Во всяком случае попытаться вот таким, парадоксальным образом привлечь внимание к поэтическим поискам, да и к самим поэтам, которые раньше были изгоями по милости бездарных властей, а сейчас изгои по небрежению творческим капиталом новыми капиталистами. Поэтому ДООС был протестным в 1984 году, когда только появился, и остается протестным сейчас. Так вот, под ''знаменем'' ДООС Кедров постоянно организует различные совместные действия поэтов - большей частью в Москве, но иногда и во Франции, например, с Алексеем Хвостенко, с французскими поэтами. Не так давно результатом таких действий стал выход антологий русской и французской поэзии ''Депо'' - в двух вариантах, один том на русском, другой - на французском. Были такие акции и в Голландии, где живет участница ДООС Людмила Ходынская.

В Москве же трудно счесть, что успевают стрекозавры и примкнувшие к ним завры (все члены ДООС имеют наименования, оканчивающиеся на ''завр''). Это вечера поэзии в обычных и самых необычных местах, это факультет философии и поэзии в Университете Натальи Нестеровой, который возглавил Константин Кедров, это ''Журнал Поэтов'', выходящий не очень периодично, но зато стабильно интересный, это сотрудничество с музыкантами, художниками, актерами и режиссерами. В частности, в Театре на Таганке Юрий Любимов поставил пьесу Кедрова о Сократе. И в том же театре два года подряд устраивались дни поэзии. В одном из них я участвовал и своими глазами видел как люди спрашивали лишние билетики, что живо напомнило о 60-х годах. В тесной дружбе с ДООСом были, покойные ныне, Игорь Холин и Генрих Сапгир. Моя Академия Зауми и ДООС давно находятся в дружественном взаимодействии.

Основные действующие лица в ДООСе, конечно, сам Константин Кедров и его жена - поэтесса Елена Кацюба. Без Елены многие акции Константина были бы затруднительны. Она безусловно обладает особым талантом огранки идей. Ее руками набраны и смакетированы многие выпуски произведений ДООСа, ''Журнал ПОэтов''. Но она еще и испытательница палиндромической поэзии и автор ''Первого палиндромического словаря современного русского языка'' (сейчас вышел "Новый палиндромический словарь"). Кацюба и Кедров наиболее последовательно работают в сложной форме анаграмматической поэзии, когда слово как бы ''выворачивается''. Я это называю переразложением слова, сюда входит и анаграммирование. Вот Кедров выворачивает переразлагает собственную фамилию, получается: код вер, рок дев, вор дек, век орд, вод рек. Кажется, что игра, но посмотрите, сколько возникает смыслов и все они зашифрованы, стянуты в одно слово - фамилию поэта.

Как поэт Константин Кедров состоялся уже в пятидесятые годы, но вплоть конца 80-х не имел возможности публиковать свои стихи, ''устный период'' продолжался 30 лет, лишь в 90-е годы наступает ''печатный период''. Его теоретические и философские книги также не получали доступа к печатному станку, первая - ''Поэтический космос'' - появилась в 1989 году, основной же массив своих работ ему удалось выпустить только во второй половине 90-х. И здесь он наконец смог основательно проговорить продуманное за предыдущие десятилетия.

Термин ''выворачивание'' - любимый в философской и поэтической концепции Кедрова.

Откуда он к нему пришел и как это получилось, спросил я однажды у Константина Александровича.

Он ответил таким образом:
Мой студенческий диплом назывался "Влияние геометрии Лобачевского и теории относительности на поэзию Велимира Хлебникова". Это была единственная форма поэзии, которая меня увлекала. Поместив себя на поверхность псевдосферы Лобачевского с отрицательной кривизной, я охватил собою весь мир. Позднее я узнал, что у Флоренского это называется обратной перспективой. Однако ни Флоренский, ни Лобачевский, ни Хлебников не догадались поместить на псевдосферу себя. Удивило меня другое. Геометрии Лобачевского, с которой я познакомился в 1958 году, предшествовало очень личное переживание. 30 августа 1958 года в Измайловском парке в полночь произошло то, что позднее я назвал "выворачивание", или "инсайдаут". Было ощущение мгновенного вовнутрения мира таким образом, что не было границы между моим телом и самой отдаленной звездой. Я перестал быть внутри вселенной, но охватывал себя небом, как своей кожей. Нечто подобное произошло и со временем: прошлое опережало будущее, будущее оказалось в прошлом. Это была реально ощутимая и вместимая вечность.

К сожалению, в течение месяца это ощущение все более ослабевало, пока не стало воспоминанием. Однако это повторилось еще один раз - через десять лет. Где-то в 70-е годы я нашел схожее описание у Андрея Белого, когда он, взойдя на пирамиду Хеопса с Асей Тургеневой, "сам себя обволок зодиаком". Это и есть "я вышел к себе через-навстречу-от и ушел под, воздвигая над". И еще: "Человек - это изнанка неба, небо - это изнанка человека".

А вот эти процитированные строки уже из поэмы ''Компьютер любви'' - своего рода энциклопедии метаметафоры, еще одного изобретения Кедрова. Впервые он предложил этот термин в 1984 году в журнале ''Литературная учеба'' в статье под названием ''Метаметафора Алексея Парщикова''. В книге ''Энциклопедия метаметафоры'' (М., 2000) Кедров возводит этот термин к Эйнштейну и Павлу Флоренскому. В самом деле, Флоренский в своих работах показал взаимозависимость макро и микромира, человека и космоса. Кедров ощущает себя наследником этих идей. Он подчеркивает - ''В метаметафоре нет человека отдельно от вселенной''. В своих книгах, а их с 1989 года вышло немало, он выдвигает идею своеобразного всеединства поэзии, науки, философии, религии, исходящего из всеединства Творца, космического мира и человека. Собственно эту идею Кедров проповедовал на базе русской классики (прежде всего) в Московском Литературном институте, где по недосмотру хранителей соцреализма преподавал с 1970 до 1986 года. ''Несмотря на отстранение от преподавания под давлением КГБ, я продолжал работу над теорией метаметафоры'', пишет Кедров. Еще в институте он начал вести и приватный семинар, в котором основными участниками были, ставшие в 80-е годы известными, поэты Иван Жданов, Александр Еременко, Алексей Парщиков. Их яркие, густые метафорические стихи тогда уже начинали звучать на домашних вечерах, ходить в списках и даже иногда выходить в печать. А всякие уклоны в поэзии в то время пресекались. Видимо, необычные по тем временам идеи поэтического космизма, да еще с обращением к религиозным мотивам, насторожили стражей словесности и Кедров стал фигурантом некоего дела под странным именем ''Лесник'' (ему потом удалось раскопать оперативные документы). Так что метаметфора оказалась небезопасной для ее создателя, но весьма плодотворной для поэзии.

В книге 2001 года ''Инсайдаут'' Кедров дает 16 определений метаметафоры, в которых он соединяет на теоретико-поэтическом уровне рациональное и иррациональное. В целом философ и поэт движется к некоему высшему антропоцентризму, постоянно утверждая, что ''вся вселенная охватывается изнутри человеком, становится его нутром и человек обретает равновселенский статус'':

Человек - это изнанка неба.
Небо - это изнанка человека.

Такое понимание восходит не только к идеям Эйнштейна, Флоренского, но и к поэтическим прозрениям Андрея Белого, у которого в его поэме о звуке ''Глоссолалии'' рот - это отвердевший космос. Источников может быть и должно быть много. В своих книгах Кедров оперирует необыкновенно широким для века узкоспециальных знаний спектром тем, проблем, гипотез и доказательств. Можно сказать, что какие-то его выводы небесспорны или даже очень спорны. Но он и работает с таким материалом, который никак не назовешь однозначно ясным - творения Шекспира, Достоевского, Хлебникова, Блока, Заболоцкого, Сведенборга, Даниила Андреева или художника Павла Челищева, который приходится двоюродным дедом Константину Кедрову... Кстати, вот как интересно Челищев разрешил вопрос о спорном и бесспорном. В книге ''Параллельные миры'' (М.,2001) Кедров приводит такой эпизод:
Однажды у Павла Федоровича спросили:
- Почему вы нарисовали ангела с крыльями, растущими из груди. Где вы видели, чтобы у ангелов так росли крылья?
- А вы часто видели ангелов? - поинтересовался Павел Челищев.

Челищев покинул Россию в 1920-ом году вместе с деникинской армией. Он жил в Берлине и Париже, оформлял балеты Стравинского, затем переехал в Америку и оттуда в сороковых годах писал сестре письма об открытой им ''внутренней перспективе'' в живописи:
''Стремиться покорить вселенную бесполезно - прежде всего надо понять самого себя. При прозрачном объеме нашей головы перспектива не плоскостная, а сферическая - а об ней никто не думал за последние 500 лет! Так что брат твой наверное будет иметь чудное прозвище безумца'' (цит. по кн. К.Кедрова ''Метакод и метаметафора''. -М., 1999).

Константин Кедров родился в 1942 году, еще был жив его двоюродный дед, но они не могли встретиться. Однако они встретились согласно геометрии Лобачевского, теории относительности Эйнштейна, органопроекции Флоренского, сферической перспективе Челищева и наконец метаметафоре самого Кедрова.

Вот эта встреча и будет, вероятно, самым точным объяснением того, чем занимается Константин Кедров в поэзии и философии, глубоко зашагивая в иные области знаний и верований.





вернуться к списку статей

"Новые известия", 16 марта 2002

ПАВЕЛ ЧЕЛИЩЕВ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В РОССИЮ
"Супремус", Москва-Zurich, ИМА-ПРЕСС

-------------------------------
КОНСТАНТИН КЕДРОВ
-------------------------------

Издание, выходящее по инициативе весьма продвинутых искусствоведов, можно в равной степени считать и авангардистским, и антикварным. Авангардизму уже сто лет, и самая бурная его пора, пора расцвета - первая половина прошлого века. Презентация номера "Супремуса" в галерее "ХL" не случайно больше походила на экспозицию работ Павла Челищева, родившегося в России в 1898 году и умершего в Италии в 1956-м. Статья о нем названа "Психоделический алхимик". Ее автор - Александр Шумов, главный инициатор издания. "Так вышло, что плоды творчества Челищева рассредоточены на всем пространстве земного шара". Что верно, то верно. Мне, его внучатому племяннику, было доставлено из Франции лишь три портрета да несколько эскизов к балету Стравинского "Орфей". Все остальные работы в основном в частных коллекциях. Правда, в Нью-Йорке в галерее Гуггенхейма висит огромное полотно "Каш-каш" (Прятки), а в Третьяковской галерее в прошлом году наконец-то вынули из запасников картину "Феномена" - его роскошный подарок России. "Современники его довольно высоко ценили, ставя в один ряд с Пикассо, Матиссом, Леже, Дали, Руо". Ну это смотря какие современники. Вероятно, авторы имеют в виду писательницу Гертруду Стайн, балерину Иду Рубинштейн, искусствоведа Паркера Тайлера, поэтессу Эдит Ситуэл и композитора Игоря Стравинского. Однако этим и замыкается круг прижизненных поклонников творчества Челищева. Дягилев ценил его как театрального художника, но не проявлял особого интереса к философии и стилю этого весьма своеобразного живописца. Монография Паркера Тайлера, вышедшая через 20 лет после смерти Челищева, называется "Немодный художник". Его живопись явно и дерзко противостояла рыночному искусству. Будучи одним из первых сюрреалистов, он постоянный оппонент Сальвадора Дали. Однако оппонент тайный. Челищев не дает интервью, живет в замкнутом кругу высоких эстетов, которым и без того все понятно.

Вот отрывок из его письма от 20 августа 1947 года: "Меня мало понимают здесь и в Европе. Я ушел далеко от обыкновенного понимания и смысла жизни и отношения человека в смысле вселенной - поэтому я чувствую себя довольно одиноким". Необычное построение фраз объясняется тем, что в 1919 году Павел Челищев покинул Россию с добровольческой армией Деникина.


Потомок древнего дворянского рода, породненного через Калиту с Рюриками, Павел Челищев придавал особое значение своему далекому предку Михаилу Бренко, которыйпогиб на Куликовом поле, переодетый в доспехи Дмитрия Донского. Дело в том, что Павел родился 21 сентября, в день очередной годовщины Куликовской битвы. "К счастью, меня зовут не Михаилом, а Павлом, а то разрубили бы, прямо как Бренка, в чело", - сказал он однажды еще в юности. Эту фразу передала мне его сестра Мария Федоровна, отсидевшая 10 лет в сталинских лагерях. Она же рассказала, как всю семью Челищевых по личному приказу Ленина усадили на подводу и вывезли из имения Дубровка Калужской губернии. "Барышни, что же вы смеетесь, - сказал крестьянин, обращаясь к совсем еще юным сестрам Челищевым, - не знаете, на какую муку едете". Из писем художника к двум уцелевшим сестрам я знаю, что ни во Франции, ни в США, ни в Италии вблизи православного монастыря под Римом Павел Федорович не чувствовал себя дома. Как это ни банально звучит, но он безумно тосковал по России. Правда, в отличие от некоторых других собратьев по эмиграции прекрасно понимал, что у нас здесь творилось, и в письмах был очень осторожен, избегая даже отдаленных намеков на политику.

Фашизм вынудил его покинуть Париж и переехать в Нью-Йорк. Здесь в 40-е годы окончательно вызрел и сформировался его мистический сюрреализм. Александр Шумов предельно точно определяет этот период: "В алхимических поисках абсолюта художником движет сознательный декларативный антропоцентризм. Восприятие сущностей у Челищева идет через мифологию, но прежде всего сквозь образ человека". Именно так. Павла Челищева все больше интересует не внешняя оболочка, а прозрачный объем. Его серия "Ангельские портреты" чем-то напоминает рентгеновские снимки, но, идя все дальше и дальше к духовной сущности человека, Челищев пишет причудливые кристаллические структуры. Вот что он говорит об этом в своем письме: "Я интересуюсь перспективой внутренней. Проекцией в нас высшего. Стремиться покорить вселенную бесполезно - прежде всего надо понять самого себя".


вернуться к списку статей
1Gb.ru counter SpyLOG

Евгений Степанов
Литобоз
Ведущий — Евгений Степанов
версия для печати (45739)
« ‹ – › »

Рай Павла Челищева. Москва; Пустынь; Цюрих: «Издательство Р. Элинина», «Университет Натальи Нестеровой», 2005.

ННа фотографии Сесила Битона мы видим человека, смотрящего сквозь пространство. И это не иллюзия, не кажущаяся выдумка — это на самом деле так. Он трогает его рукой, ощупывает как слепой, чтобы обрести другое зрение.
Этот человек — художник Павел Челищев (1898 — 1957). Фотография не датирована, но представляется, что художник на ней запечатлен будучи зрелой творческой личностью, уже многое сделано, главное же — другое зрение обретено.
Художник практически неизвестен массовому зрителю, что вполне закономерно. Прежде всего, такова обычная ситуация с творчеством, претендующим на поиск истины, а «истина (как выразил в предисловии эту мысль Александр Шумов) не может открыться всем и сразу». И «претендовать» в данном случае значит пытаться превозмочь ограниченность человеческих возможностей и заглянуть в самые глубины, пропасти, если угодно. Велика ли вероятность того, что мастер сможет удержаться на краю пропасти, чтобы заглянуть, воспринять увиденное (не ослепнув от света Истины), перевести на нужный язык (живописи) и дать людям Прометеев огонь? И даже не сейчас мы поймем, удалось ли это сделать художнику.
Ко всему прочему, творческое наследие мастера разбросано по разным континентам. Поскольку жил он в Турции, Болгарии, Германии, Франции, Соединенных Штатах Америки, а умер в Италии. А самый ранний период его становления связан с Россией и Украиной. Вот еще одна причина того, что, возможно, именно этот альбом работ Павла Челищева, о котором идет речь, начнет прокладывать путь его творчества к широкому кругу людей.
Впрочем, современники все-таки были знакомы с его работами. Челищев создавал декорации для театра и балета, рисовал плакаты, занимался станковой живописью и графикой. Все это, конечно же, делалось для поклонников, заказчиков, работодателей. Но даже когда речь идет о портретах, рамки раздвигаются. В альбоме есть портрет некоей Руфь Форд. Длинноволосая дева, по пояс закутанная в прозрачную белую ткань. Другая ее часть поднята за спиной Руфь чьими-то руками (их столько, сколько могла вместить площадь полотна, будто узор). Это не просто руки. Они показывают азбуку глухонемых. Это тоже послание — помимо чисто визуального, художественного ряда.
Асимметрия правит. Она разрывает людей, предметы на части. Целостность постигается через разрозненность — иллюзорное сведение разных точек в одну приводит к переосмыслению, к перевоплощению. Именно так — путем деиндивидуализации, отвержением мысли о единичности Я — можно попытаться выйти за пределы самости (все-таки поиски Истины несут оттенок общности). Вот почему часто создается ощущение, что силуэты раздваиваются. В этом есть нечто ницшеанское (сразу оговорюсь, что в данном случае речь идет не о его философской системе в целом, а об одной его мысли): «Вокруг меня всегда на одного человека больше, чем нужно… Ведь всегда один на один — это получается в конце концов два».
Примеров масса. На картине «Асимметричное лицо» голова человека будто распластана, так кажется на первый взгляд, а потом начинаешь различать другое лицо, изучающее своего двойника. «Двойная фигура» уже самим названием обнажает (раскрывает) этот прием. Если в отношении литературы подобное обозначается термином «минус-прием», что является нарочитой демонстрацией приема и как бы уничтожает его, то в живописи он работает совершенно по-другому. Первая работа воспринимается неоднозначно — асимметрия или двойничество? Во второй автор утверждает статус видимого, кажущееся — двойственность — словно узаконено. Но… более значимым становится вопрос — а почему фигура двойная? Мысль не просто дана, будучи якобы однозначной, она развертывается, становясь многоплановой, в какой-то момент начинающей противоречить самой себе.
Не случайно мы заговорили о литературе. Дело в том, что параллельно с картинами в альбоме представлены стихотворения поэта Константина Кедрова, которому Челищев приходится двоюродным дедушкой. Союз этот вполне закономерен (и дело не только в кровных связях, хотя и это немаловажно). Это два мастера, один повелевает «пространственным», другой — «метаметафорическим». Для обоих важна пластика, возможность соединения противоположного, преодоление предельности.

Я достиг тишины
обогнавшей меня навсегда…
Я вошел в обескровленный сад
в обезглавленный лес…
я достиг тишины говорящей
и крика молчанья

А главным проектом Челищева, над воплощением которого он работал всю сознательную жизнь, был монументальный триптих из картин — ад, чистилище, рай. Первая часть — «Явление» или «Phenomena» (1936-38) — экспонируется в Государственной Третьяковской галерее в Москве, вторая — «Игра в прятки» (1940-42) — в Музее современного искусства в Нью-Йорке и третья осталась невоплощенной в задуманном формате. О ней можно судить лишь по многочисленным подготовительным сериям, работа над которыми оборвалась со смертью художника.
Удержаться над пропастью все-таки не удалось (закон, равно распространяющийся на всех смертных). Ибо вечность творческого — непрекращающегося — полета забрала его, впустила в свои глубины, но не позволила поведать о Рае. Мысль о котором в человеческом (христианском) сознании до сих является центральной. Проще говоря, единственно спасительной для смертных во все времена.
Но возможность того, что разгадка все-таки заключена в других его картинах, не должна быть отвергнута нами.
Я смотрю на «Игру в прятки» с единым телом мира из дерева, гор, камней-людей (или наоборот), на «Испанского танцора», исчезнувшего из пространства картины, оставив руки, ноги и след (не тень) на стене, на «Купальщиков», где небо-песок-бесконечность едины и фигура бросается с «неба», коим оно должно быть по Законам природы, вниз головой. И я думаю, возможно, от этого сопряжения (земли и неба, людей и вещей, присутствия и небытия) и напряжения, взрывающего его картины, и рождается Рай. Значит — продолжается мысль — нет противопоставления «жизнь земная — Рай», и он где-то близко. Может, он в нас самих?