Для большинства из нас “мораль” – это из устойчивого словосочетания “читать мораль”. Т.е. доставать до кишок каким-то занудством, не имеющим никакого отношения к жизни. Еще мы помним, как Герцогиня доставала Алису в Стране чудес глупыми историями, где в конце, как пришей кобыле хвост, всегда болталась или трепыхалась мораль. Популярный прозаик Игорь Яркевич заметил, что в басню “Волк и Ягненок” Крылов умудрился впаять аж две морали. Одну в начале и одну в конце. Самые начитанные из нас, конечно же, вспомнят Канта. Мол, звезды над моей головой, а моральный закон во мне. Все это очень умно и красиво, но совершенно непригодно для жизни. Между тем мораль – это еще и наука о человеческих ценностях, не измеряемых валютными курсами. Что же удалось этой науке в XX веке открыть? Во-первых, ни последователям Ницше, ни последователям Маркса, ни апостолам Фрейда так и не удалось сгоношить какую-то другую мораль, принципиально отличную от кодекса Моисея, Магомета, Будды, Христа и Конфуция. Пометались, пометались народы и поняли, что этих ребят ни на коне, ни на слоне, ни на танке не объедешь. И даже на сверхзвуковом самолете не облетишь. Что моральные законы не выполняются, это и ребенок знает. Не убей – убивают, не укради – крадут. Не прелюбодействуй — прелюбодействуем. Чти отца и матерь — не чтим. Не сотвори себе кумира — творим, ежедневно и ежечасно. Но вот что забавно, нарушать нарушаем, но понимаем, что нарушаем. То есть не ставим под сомнение правильность самого закона. Я, конечно, не беру в расчет маргиналов, они всегда есть и будут.

Итак, что же такое моральный закон? Предписание общества? Но тогда наплевать и выбросить. Что нам это общество? У него свои интересы, а у нас свои. Если же это предписание Бога или законы Космоса и Природы, тогда другое дело. Космос пока оставим за кадром, а вот в Природе мораль все-таки существует. Она заинтересована в существовании жизни. И мы заинтересованы, поскольку очень хочется жить. Альберт Швейцер, лауреат Нобелевской и Ленинской премий, сформулировал это в своей этике как “принцип благоговения перед жизнью”. Впрочем, Лев Толстой и позднее Ганди сформулировали это как принцип ненасилия. Все это очень не понравилось поклонникам дурно истолкованного Дарвина, считавшим, что в основе лежит борьба за существование. Весь XX век Сталин и Гитлер обкатывали сию доктрину, превратив ее в битву классов и рас. По сути дела, они воевали с яснополянским старцем, открывшим, что ненасилие есть единственная возможность для человечества выжить и не погибнуть в огне мировой бойни. Мировая бойня все-таки началась. А на смену пришел терроризм, и, наконец, кульминация – 11 сентября. Казалось бы, у принципа ненасилия нет теперь никакой перспективы. Ничего подобного. Чем больше принцип ненасилия будет утверждаться в мире людей, тем меньше простора для размножения терроризма. И во времена Христа, и во времена Льва Толстого террористов было ничуть не меньше, чем сейчас. Иисус и Лев Толстой вовсе не были розовыми романтиками. Они просто сообщили человечеству, при каких условиях оно сможет выжить, а при каких погибнет. Пока тенденция к гибели – насилие явно преобладает. Но оно уже уперлось в стенку. Или гибель, или добро пожаловать в ненасилие.

Никакой альтернативы и другой перспективы у человечества нет. Поэтому мораль сегодня — это всего лишь перспектива и законы жизни. Закон, который в XX веке нарушался ежедневно и ежечасно аж до Хиросимы и Нагасаки. А дальше — стоп. Нехотя, с полувековым опозданием, но государства – ядерные монстры – вынуждены потихоньку разоружаться. Вызов терроризма, конечно, очень серьезен. Талибы и шахиды язык ненасилия не приемлют. Но именно поэтому человечество должно планомерно уничтожать питательную среду шахидства и талибанства. Эта среда — насилие. Бен Ладен – дитя афганской агрессии СССР. Мы его породили. Все эти дудаевы, басаевы и радуевы — выкормыши КГБ и комсомола, главных департаментов насилия в СССР.

В России ненасилие еще и не ночевало, хотя именно здесь зародилось это учение в трудах Льва Толстого. Именно отсюда разошлось оно по всему миру. Над Толстым в России смеялись не меньше, чем над Христом в Иудее. Однако смеяться можно и над таблицей умножения. Дважды два все равно останется четыре. А слова Евангелия, что “зло никогда не уничтожается злом, но только добром искореняется зло”, остаются непреложным законом, сколько бы мы его ни нарушали. Одним словом, мораль – это не нравоучение, не назидание, а непреложный закон выживания личности и человечества. Таковы выводы сегодняшней науки, а она в России по-прежнему очень сильная, и вряд ли в ближайшее время мы поглупеем. Мысль продолжает свое победоносное шествие, несмотря ни на что. И ничто, кроме всеобщей гибели, ее не сможет остановить. Скажу еще проще. Насилие — закон гибели. Ненасилие – закон жизни вечной. Выбор всегда за нами.





© Copyright: Кедров-Челищев, 2012