Эпиграмма в России утвердилась только в XIX веке, когда  в моду вошло все французское, в том числе французское остроумие и легкий юмор. Но вот ирония судьбы:  там, где эпиграмма получила свою современную форму, там она и тихо умерла.

Как уходит жизненная сила из эпиграммы в течение трех веков, чувствуешь буквально физически, когда  читаешь подряд французские эпиграммы с начала шестнадцатого века и до века  девятнадцатого.  Она постепенно мельчала и превращалась из общественно-значимой в своеобразный вид личной мести.

Лучшие же эпиграммы, даже если и были направлены против конкретного лица,  несли в себе общий смысл и философское обобщение, затрагивающее гораздо более широкий круг проблем, чем указание на недостатки конкретного лица

Но отдадим должное французам: за триста лет французская эпиграмма выработала специфические черты, к которым относятся лаконизм, краткость, острота сюжета с обязательным неожиданным завершением, за которое иногда приходилось платить дуэлью. Вот только две эпиграммы XVI века:

Хоть воздает мое перо
Хвалу лишь одному Маро,
Ты на меня, собрат, не сетуй:
Тебя хвалить я был бы рад,
Но сам ты лучше во сто крат
Справляешься с задачей этой.
(Меллен де Сен-Желе. Некоему поэту)

***
Не место тем за трапезой, кто сыт,
Тем на балу, кто плачет и скорбит,
Тем на войне, кто держится трусливо,
Тем при дворе, кто говорит правдиво.
(Ги дю Фор де Пибрак. Четверостишия)

 ***

"Когда уместнее любовная игра?» —
Спросила у врача красотка.
На это врач ответил четко:
«Приятней с вечера, полезнее с утра».
Красотка молвила: «Ее, в конце концов, я
Могу с возлюбленным в тиши
Затеять на ночь для души
И снова утром — для здоровья
(Жан Воклен де Ла Френе)

В России  настоящий расцвет эпиграммы начался только с А.С.Пушкина, превратившего ее в живую зарисовку. У Карамзина, Жуковского и даже у Тютчева она была скорее искусственно построенной рифмой без той изюминки, точнее, без перчинки, которая делает эпиграмму настоящей.

Пушкинская эпиграмма – это маленькие шедевры, легко запоминающиеся, схватывающие самую суть явления, события или человека. Эпиграммы Александра Сергеевича тем были хороши, что не требовали печати и передавались из уст в уста, что делало их, в силу  легкости запоминания, жестоким оружием. Кто не знает четкой, как формула, эпиграммы на графа Воронцова.

Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.

Или на Аракчеева:

Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,1
Бляди грошевой солдат.

Пушкин даже хотел издать сборник своих эпиграмм, для которого написал своеобразное предисловие:

О муза пламенной сатиры!
Приди на мой призывный клич!
Не нужно мне гремящей лиры,
Вручи мне Ювеналов бич!
…………………………….

Мир вам, несчастные поэты,
Мир вам, журнальные клевреты,
Мир вам, смиренные глупцы!
А вы, ребята подлецы, —
Вперед! Всю вашу сволочь буду
Я мучить казнию стыда!
Но если же кого забуду,
Прошу напомнить, господа!
О, сколько лиц бесстыдно-бледных,
О, сколько лбов широко-медных
Готовы от меня принять
Неизгладимую печать!

Настоящая и хорошая эпиграмма не столько добрая хохотушка, хотя есть и такие, сколько оружие против пошлости, бездарности, глупости и политического мракобесия. Особенно действенны эпиграммы там, где есть сообщества, в которых эпиграмма рождается и молниеносно распространяется, иногда не имея даже автора.

В советское время эпиграмма была одним из самых популярных жанров, не в последнюю очередь потому что не требовала цензуры. Эпиграммы передавались из уст в уста, как анекдот, как фольклор,издевательски высмеивая то, что открыто сказать было невозможно. А наличие различных Союзов (кинематографистов, писателей, художников, композиторов и т.п.) способствовало их моментальному распространению.

Известный русский филолог, доктор наук, член Союза советских писателей, диссидент Ефим Эткинд, высланный из страны по политическим мотивам (защищал Бродского на суде, потом выступил в защиту Солженицына и Сахарова) собрал 323 эпиграммы, ходившие в двадцатые годы и вплоть до шестидесятых. Вот некоторые эпиграммы из этого сборника.

Ефим Эткинд

Я государство мыслю статуей,
Мужчина в  бронзе — символ властности;
Под фиговым листочком спрятанный,
Огромный орган безопасности.

****

Я  на мир взираю из-под столика:
Век двадцатый, век необычайный!
Чем он интересней для историка,
Тем для современника печальней.

***

Черепаха
Из чего твой панцирь,  черепаха?
Я спросил и получил ответ:
Из пережитого мною страха
И брони надежней в  мире нет.
Лев Халиф

***

Мы все евреи понемногу
Когда-нибудь и  как-нибудь,
Так обрезаньем, слава Богу,
У нас немудрено  блеснуть.
Арго

***

О  берег плещется волна
И люди от жары раскисли...
Как много плавает говна
В прямом  и переносном смысле!
К.  Симонов

***

Сказал однажды так Маршак,
Как мог сказать один Маршак:
— Я переводчик на Руси
И этим дорожу,
Но  я, в  отличье от такси,
Не всех перевожу.
Я. Козловский

****

Б. Пильняку
Хоть ты уже не молодняк,
Но цели главной не забудешь:
Чего ты ждешь,  Борис Пильняк?
Борись, Пильняк,  Максимом  будешь!
1928

****

На Осипа Брика
Вы думаете,  здесь живет Брик,
Исследователь языка?
Здесь живет шпик
И следователь из Чека.

****

Александр Родченко. Портрет О.Брик

Перед камнем сим остановись, прохожий:
Здесь Федин спит, на всех похожий.

****

На С.Я. Маршака
Уезжая на вокзал,
Он Чуковского лобзал,
А, приехав  на вокзал,
«Что за сволочь!»  он сказал ...
Вот какой рассеянный
С улицы Бассейной!
С.Липкин 30-годы

***

На Евгения Евтушенко
Я Евгений,  ты Евгений,
Я  не гений,  ты не гений.
Я  говно и ты говно,
Ты недавно,  я — давно.
От имени Евг. Долматовского

***

На Ольгу Берггольц
Оля, Олечка, лю-лю,
Преисполнилась веселья.
Богородица с похмелья
Или ангел во  хмелю?
М. Дудин

***

А.Фадеев

На А. Фадеева
Когда мы  видим  генерального?
Когда он выпьет минерального.
Когда ж он выпьет натурального,
То мы не видим  генерального.
3. Паперный

****

На К.Симонова
Ему по-прежнему,
Как видно,  хочется
Слыть либералом
Среди черносотенцев.
1956

****

На Вс. Кочетова
Живет в  Москве литературный дядя,
Я имени его не назову.
Скажу одно:  был праздник в Ленинграде,
Когда его перевели в  Москву. 1955

***

На Сергея Михалкова
Что ему недоставало,
Он тотчас же доставал,
Самый главный доставала
Из московских доставал.
Лев Никулин

***

На В.Пикуля
Дорогой товарищ Пикуль,
Ты большой оригинал:
На евреев ты напикал.
А Россию обосрал.

***

На эмигрантские темы
Все поразъехались давным-давно,
Даже у Эрнста в окне темно.
Лишь Юра Васильев и Боря Мессерер
вот кто остался еще в  Эс Эс Эс Эр.
Булат Окуджава 1980

***

Александр Иванов

Писал эпиграммы и известный пародист Александр Иванов, но они у него скорее мягкие и добрые, чем жгучие и едкие, как у  самого известного  сочинителя эпиграмм – Валентина Гафта.

Ираклию Андроникову
Кипеньем, страстью, живостью
Его отмечен путь.
Чем-чем, а молчаливостью
Его не попрекнуть...

***

Валентину Гафту
На Гафта? Эпиграмму? Ну уж нет!
Ведь от него же никуда не скроешься.
А Гафт, хоть он актер, а не поэт,
Так припечатает, что не отмоешься…

От Валентина Гафта действительно не отмажешься, потому что пишет он эпиграммы на своих товарищей – артистов и режиссеров - вовсе не такие добрые, как у Александра Иванова.  Его саркастическими эпиграммами и завершаю этот коротенький пост о совсем не безобидном литературно жанре, каким являются эпиграммы. Своими когтями они попортили жизнь не одному деятелю искусств.

Михалковым
Россия! Чуешь этот странный зуд?!
Три Михалкова по тебе ползут!

***

"Трем мушкетерам"
Пока-пока-покакали
На старого Дюма.
Нигде еще не видели
Подобного дерьма.

****

И. Смоктуновскому
Нет, он совсем не полоумный,
С театра в театр неся свой крест.
Всегда выигрывает в сумме
От этой перемены мест.

***

А. Миронову, М. Державину, А. Ширвиндту
А зря, собаку не считали,
Вам всем бы брать с нее пример.
Вы, чудаки, не замечали,
Что рядом умный фокстерьер.
Нет, братцы, вы не англичане,
Скажу об этом прямо вам.
Джером, как это ни печально,
Лишь фокстерьеру по зубам.

****

А. Мягкову
Не будь "иронии" в судьбе,
Мы б и не узнали о тебе.

***

В. Гафту (себе)
Когда ты сочиняешь эпиграммы,
Ты сам себе копаешь яму.

   Тина Гай