Песня "Миллион алых роз" первоначально была написана не о бедном художнике. Она называлась “Dvja Mria meitenei miu”, что с латышского переводится как “Подарила Мариня девочке жизнь”, и написали ее достаточно известный в Латвии, но еще совсем неизвестный в СССР композитор Раймонд Паулс и поэт Леонс Бриедис.



Мара (или Мариня) считалась у ливов и куршей воплощением женского начала, “богиней - матерью”, ”владычицей”. Она была покровительницей и хозяйкой Риги. В ведении этой Богини находились такие аспекты жизни женщины, как продолжение рода, здоровье, счастье и привлекательность. От нее зависел благополучный исход родов, она наделяла новорожденного жизненной энергией и определяла его судьбу.



Эту грустную песню в начале 1970-х годов в Латвии исполняла Лариса Мондрус, бывшая в то время в СССР очень популярной певицей (она еще в 1962 году окончила Рижское музыкальное училище, а затем работала в Рижском эстрадном оркестре). Лариса стала первой исполнительницей ранних песен Раймонда Паулса. Песня про Мариню на латышском языке иногда звучала на концертах певицы, но в студии не записывалась и на пластинках не издавалась, так как певица к тому времени была в опале у руководства Минкультуры.

И только в 1984 году, уже эмигрировав из Советского Союза в 1973 году и проживя более десяти лет в Германии, Лариса Мондрус записала её для долгоиграющей пластинки.

Лариса Мондрус. Dvja Mria (Подарила Мариня)

Когда в детстве, в детстве

Мне делали плохо,

Я спешила, спешила

Тогда мать найти сразу,

Чтобы взяться, взяться

Руками за её передник

И мать мне, мать мне

Тогда, усмехаясь, говорила так:



Подарила, подарила, подарила Мариня

Девочке, девочке, девочке жизнь.

Забыла, забыла, забыла дать, однако,

Девочке, девочке, девочке счастье.



Так шло время, шло время

И ну уже матери вместе нет.

И самой мне, самой мне

Со всем надо справиться.

Но в моменты те, моменты те

Когда сердце ноет болью горечи,

Я сама себе, сама себе

Тогда, усмехнувшись говорю:



Подарила, подарила, подарила Мариня

Девочке, девочке, девочке жизнь.

Забыла, забыла, забыла дать, однако,

Девочке, девочке, девочке счастье.



Что забудется, забудется

Мне всё в деньских заботах.

И вдруг, вдруг

От неожиданности осекаюсь.

Так как слышу я, слышу я

Что сама про себя

Шепчет тихонько, тихонько

Уже моя дочка, улыбаясь, так:



Подарила, подарила, подарила Мариня

Девочке, девочке, девочке жизнь.

Забыла, забыла, забыла дать, однако,

Девочке, девочке, девочке счастье.

В 1981 году все тот же “латышский” вариант песни на конкурсе “Микрофон” исполнила латышская эстрадная певица Айя Кукуле (Aija Kukule), после чего песня приобрела определенную известность в СССР. Дело оставалось только за русским текстом, чем и занялся поэт Андрей Вознесенский.



Вознесенский рассказывал:

Сочинять для эстрады я начал исключительно ради денег. Пришел к Микаэлу Таривердиеву, а он и говорит: “Напиши для меня”. Я и взялся из спортивного интереса. Сперва была песня “Не исчезай”, но она не пошла. Потом мы с Паулсом написали “Барабан” - песня тут же стала шлягером, ее запели во всех ресторанах страны. Я проснулся от шелеста купюр, они, как листья осенью, сыпались на меня, сделав за короткое время немыслимо богатым человеком.

Но члены Союза композиторов затаили на Раймонда Паулса обиду и решили пожаловаться самому Сергею Георгиевичу Лапину - всесильному председателю Гостелерадио. Кто-то сел за рояль и сыграл, слегка переврав, мелодию “Барабана”, получилось нечто, напоминающее израильский гимн. Бред полный, но Лапин испугался. Страшно испугался! “Барабан” тут же исключили из репертуара, вычеркнули отовсюду.” Тогда в отместку Вознесенский написал “Миллион алых роз” - к этой песне придраться не смогли.

Тему стихотворения поэту подсказала красивая легенда о художнике Пиросмани.

Отойдем немного в сторону от нашего рассказа и сделаем небольшой исторический экскурс.



Николай Асланович Пиросманишвили, или Нико Пиросмани, родился в Кахетии в городе Мирзаани. На вопросы о возрасте Нико отвечал с робкой улыбкой: “Откуда мне знать?”

Маленькому Нико было всего 8 лет, когда он осиротел. Один за другим умерли его родители, старший брат и сестра. Он и сестра Пепуца остались одни на всем белом свете. Девочку взяли в деревню дальние родственники, а Николай попал в богатую и дружную семью помещиков Калантаровых. Много лет он прожил на странном положении полуслуги-полуродственника. Калантаровы полюбили Нико, они с гордостью показывали гостям его рисунки, выучили мальчика грузинской и русской грамоте и честно пытались пристроить к какому-нибудь ремеслу, но Нико никак не хотел взрослеть…

В начале 1890-х Нико понял, что ему пора покидать гостеприимный дом и становиться взрослым. Ему удалось получить настоящую должность на железной дороге. Он стал тормозным кондуктором. Только служба была ему не в радость. Пользуясь каждым удобным случаем, Нико не выходит на работу. Через три года небезукоризненной службы Пироманишвили увольняется с железной дороги. И Нико делает еще одну попытку стать добропорядочным гражданином. Он открывает молочную лавку. Дела шли весьма неплохо, Пиросманишвили строит в родном Мирзаани дом для сестры и даже покрывает его железной крышей (вряд ли он мог предположить, что в этом доме будет когда-нибудь его музей). В основном делами лавки занимался Димитра, компаньон Пиросманишвили.

В конце концов Нико окончательно порвал с лавкой и стал бродячим живописцем. Его фамилию все чаще произносили коротко – Пиросмани. Димитра назначил своему компаньону пенсион – рубль в день, но не всегда Нико приходил за деньгами. Не раз ему предлагали кров, постоянную работу, но Нико всегда отказывался.



Пиросмани начал писать яркие вывески для духанов за несколько обедов с вином и несколько ужинов. Часть заработка он брал деньгами, чтобы покупать краски и платить за ночлег. Работал он необыкновенно быстро – несколько часов уходило у Нико на обычные картины и два-три дня на большие работы. Это сейчас его картины стоят миллионы, а при жизни художник получал за свой труд смехотворно мало - чаще с ним расплачивались вином и хлебом. Он написал около 2000 картин, из которых уцелело не более 300.

Возможно, мир о нем ничего бы не узнал, если бы в 1912 году (Пиросмани было уже около 50 лет) в Тифлис (так называли Тбилиси) не приехали французский художник Мишель де Лантю и братья Зданевичи – поэт Кирилл и художник Илья. Однажды они увидели вывеску трактира заведения “Варяг”: гордый крейсер рассекал морские волны. Студенты нашли автора шедевров, выкупили 13 его картин и организовали в Петербурге выставку.

Но слава повернулась к Нико темной стороной. В местной газете появилась злая карикатура на Пиросмани - он был изображен в рубашке, с голыми ногами, ему предлагали поучиться и лет через 20 принять участие в выставке начинающих художников. Нико был страшно оскорблен, стал еще более замкнутым, чуждался общества людей, в каждом слове и жесте видел насмешку – и все больше пил.

В апреле 1918 года Нико заболел и три дня пролежал он в полном одиночестве, в холодном темном подвале, потом его увезли в больницу, где он и умер. От Пиросмани не осталось ничего – ни чемоданчика с красками, ни одежды, ни даже могилы.

Может быть, имя Нико Пиросмани и кануло бы в Лету вместе с его картинами, если бы не писатель Константин Паустовский. Он был в Тифлисе спустя десять лет после смерти Пиросмани, влюбился в написанные на жестяных вывесках картины художника и рассказал о нем на страницах своей книги “Повесть о жизни”.



В марте 1909 на тумбах в Ортачальском саду появилась афиша: “Новость! Театр “Бель Вю”. Только 7 гастролей красавицы Маргариты де Севр в Тифлисе. Уникальный дар петь шансоны и одновременно танцевать кек-уок!” Француженка сразила Нико Пиросмани наповал. “Не женщина - жемчужина из драгоценного ларца!” – воскликнул он.

В Тифлисе любили рассказывать историю несчастной любви Нико и легенду о том, как в день своего рождения художник пригнал к дому француженки арбы, нагруженные цветами, и устелил ими мостовую.



“Казалось, арбы свозили сюда цветы не только со всего Тифлиса, но и со всей Грузии. Люди смотрели на удивительное зрелище: аробщики, самые обыкновенные аробщики, а не легендарные погонщики из "Тысячи и одной ночи" загружали цветами всю улицу, как будто хотели засыпать ими дома до второго этажа.

Никто не решался первым ступить на этот цветущий ковер, доходивший людям до самых колен. Каких цветов тут только не было! Бессмысленно их перечислять! Поздняя иранская сирень. Там в каждой чашечке скрывалась маленькая, как песчинка, капля холодной влаги. Густая акация с отливающими серебром лепестками. Дикий боярышник – его запах был тем крепче, чем каменистее была почва, на которой он рос. Нежная синяя вероника, бегония и множество разноцветных анемон. Изящная красавица жимолость в розовом дыму, красные воронки ипомеи, лилии, мак, всегда вырастающий на скалах именно там, где упала хотя бы самая маленькая капля птичьей крови, настурция, пионы и розы, розы, розы всех размеров, всех запахов, всех цветов – от черной до белой и от золотой до бледно-розовой, как ранняя заря. И тысячи других цветов.

За короткое время улочка перед гостиницей была сплошь усеяна цветами. Маргарита была тронута и даже поцеловала Пиросмани в губы на глазах у горожан — в первый и последний раз. Вскоре её гастроли в Тифлисе завершились. Любви художника она не приняла – предпочла ему богатого поклонника и уехала с ним. “

В конце этого рассказа Паустовский признаётся, что “историю любви Пиросмани рассказывают по-разному. Я повторил один из этих рассказов”.



И пусть исследователи творчества Пиросмани уверены, что в реальности не было ни продажи имущества, ни роз, ни даже личного знакомства художника и актрисы (портрет был написан не с натуры, а с театральной афиши, как часто делал Пиросмани), и что вся романтичнейшая история о неразделенной любви грузинского художника к французской актрисе - лишь легенда, но так хочется иногда поверить в сказку... К тому же рассказывают, что в 1969 году, когда картина Пиросмани была выставлена в Лувре, к ней каждый день приходила пожилая женщина, очень похожая на Маргариту де Севр...

Нико Пиросмани. Актриса Маргарита.

Фото из сайта niko-pirosmani.ru/pirogallery.php


Что происходит с нами,

когда мы смотрим сны?

Художник Пиросмани

выходит из стены,



из рамок примитивных,

из всякой суеты

и продает картины

за порцию еды.



Худы его колени

и насторожен взгляд,

но сытые олени

с картин его глядят,



красотка Маргарита

в траве густой лежит,

а грудь ее открыта -

там родинка дрожит.



И вся земля ликует,

пирует и поет,

и он ее рисует

и Маргариту ждет.



Он жизнь любил не скупо,

как видно по всему...

Но не хватило супа

на всей земле ему.



Булат Окуджава,1964 год

Но вернемся к песне.

Первую пластинку с песней в исполнении Аллы Пугачевой фирма “Мелодия” выпустила в 1982 году громадным тиражом - 6 млн экземпляров, который был мгновенно раскуплен, и с тех пор весь Советский Союз распевал песню про “миллион алых роз”, в которые превратил свою жизнь художник ради любимой женщины.

Телепремьера песни состоялась в программе “Новогодний аттракцион” в ночь с 1 на 2 января 1983 года. В нем участвовало целое созвездие популярных артистов советской эстрады - София Ротару, Людмила Гурченко, Александр Абдулов, Ирина Алфёрова, Валерий Леонтьев и др., но главным номером, естественно, шла Алла Пугачёва. которая выступала в двух ролях: ведущей (вместе с Игорем Кио) и исполнительницы.

По задумке режиссера (уже известного нам Евгения Гинзбурга), Пугачева должна была исполнить “Миллион роз”, раскачиваясь на качелях. Вот как об этом вспоминает Игорь Кио:

“Алла была бесстрашной. Она захотела спеть свой новый шлягер “Миллион алых роз“, раскачиваясь на качелях. Приспособили для её пения трапецию, на которой воздушные гимнасты работают свой номер. Трапеция эта устроена следующим образом: от нажатия кнопки она снизу стремительно взмывает под купол. Алла втайне от нас решила, что эффектнее будет, если и она выступит под куполом. Она подарила ассистенту, который стоит на пульте и нажимает на кнопку, пластинку со своим автографом - и он её в нужный момент поднял. А меня до этого ещё попросила, когда начнёт петь, закрутить трапецию вокруг своей оси, чтобы потом она раскручивалась. Когда началась съёмка, мы просто похолодели от ужаса - ведь все же планировалось совершить внизу. А получилось так: я галантно посадил Пугачёву на трапецию, и вдруг певица через мгновение очутилась под самым куполом. Даже воздушные гимнасты по законам техники безопасности, если поднимаются на высоту свыше пяти метров, обязаны надеть страховочный трос - лонжу. Пугачёва же работала без всякой лонжи, без всякой страховки. И проделала все так, будто ей каждодневно приходится заниматься подобными делами. После съёмок Алла созналась мне, что единственное, чего она боится в жизни, — это высота…”.



"Это была страшная история, - вспоминает режиссер Евгений Александрович Гинзбург. - Причем первым, кто понял, что случилось, был я. Я сидел в ПТС (передвижная телевизионная студия) и следил за ситуацией. А остановить что-либо было уже невозможно. Единственное, что я мог сделать, это сообщить через помощника страховщикам, что Алла не пристегнута. Но она все честно сыграла и была совершенно свободна на трапеции".



"Хорошо, что у меня одно место мягкое, - смеялась уже потом Пугачева. - А будь худая - соскользнула бы.." Реальный полет над залом, о чем часто грезила Алла, оказался достаточно жутковатым, но зрители восприняли его “на ура”.

Жил был художник один,

Домик имел и холсты,

Но он актрису любил,

Ту, что любила цветы.

Он тогда продал свой дом,

Продал картины и кров,

И на все деньги купил

Целое море цветов.



Миллион, миллион, миллион алых роз

Из окна, из окна, из окна видишь ты,

Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен и всерьез,

Свою жизнь для тебя превратит в цветы.



Утром ты встанешь у окна,

Может сошла ты с ума?

Как продолжение сна,

Площадь цветами полна.

Похолодеет душа,

Что за богач здесь чудит?

А под окном чуть дыша,

Бедный художник стоит.



Встреча была коротка,

В ночь ее поезд увез,

Но в её жизни была

Песня безумная роз.

Прожил художник один,

Много он бед перенес,

Но в его жизни была

Целая площадь цветов!

“Миллион роз” неслось из всего, что только можно: с телеэкранов, по радио и из проигрывателей магнитофонов. Алла Пугачева, которая не очень любила эту песню (она даже вначале и записывать ее не хотела, считая излишне сентиментальной. Что правда, то правда - эти стихи Андрея Вознесенского отнюдь нельзя отнести к его лучшим сочинениям), едва заслышав первые аккорды где-нибудь по радио или по ТВ, немедленно выключала. Но скрыться от песни все равно было нельзя - она настигала исполнительницу в самых неожиданных местах. Как признается сама Пугачёва, “чем больше я не любила “Миллион алых роз”, тем популярнее она становилась”.

В 1983 году Алла Пугачёва с этой песней стала лауреатом всесоюзного телефестиваля “Песня года”.С тех пор практически ни одно сольное выступление певицы не обходилось без исполнения песни под концовку концерта, на “бис”, нередко в совместном исполнении со зрителями в зале.



Песня “Миллион роз” стала известной не только в Советском Союзе, но и за его пределами. Особенной популярностью она пользовалась (и пользуется до сих пор) в Корее, Вьетнаме, Китае, а в Японии эта песня не менее популярна, чем в России.



Японская история “Алых роз” началась почти одновременно с началом ее популярности в СССР. Тогда эту песню несколько раз прокрутили по токийскому радио, а затем - в передаче “Русский язык” на телеканале NHK – русская культура была здесь тогда безумно популярна. Песню услышала молодая девушка с редким для этой страны именем – Нина Хёдо. Столь странное сочетание русского имени и японской фамилии объясняется просто: Нина – дочь японца, работавшего когда-то на КВЖД и русской женщины, жившей в те годы в Харбине.

Увлекающаяся игрой на гитаре и сочиняющая стихи девушка попыталась перевести песню на японский язык, что было совсем не просто. После нескольких неудачных попыток Нине удалось сохранить смысл, стихотворную форму и передать то неуловимое очарование песни, которое и делало ее шлягером. О переводе Нины Хёдо вскоре узнали на NHK, и в одно мгновенье молодая исполнительница стала популярной. “Розы” тут же попали во все хит-парады и, пожалуй, впервые в истории японцы запели советскую песню, как свою.

Содержание песни почти такое же, как у нас – жил-был бедный художник, он влюбился в актрису…

Забавно, но многие японцы уверены, что это японская песня! А на железнодорожном вокзале в городе Фукуяма и сейчас звучит мелодия “Миллиона алых роз”, когда поезда подходят к станции. Город знаменит розами, и эта песня для них – своеобразный гимн.

Известны также записи песни различными певцами на многих языках - английском, корейском, иврите, финском, вьетнамском, шведском, венгерском и других, издававшихся в разных странах мира.



Вот, к примеру, выступление Стефани Коккер - певицы, автора песен, актрисы и модели. Родом из Нигерии, ещё в детстве она переехала в Нью-Йорк с родителями, где в 7 лет обнаружила свой талант в музыке. Здесь она сделала первые шаги к всемирной популярности. Затем Стефани переехала в Португалию, где состоялись бесчисленные живые выступления с другими музыкантами. Сегодня живет и выступает в Германии.

Очень неожиданно, но вполне в своем стиле, исполнил песню Илья Лагутенко со своими “Мумий троллями”

Можно еще показать десяток исполнений песни различными артистами - Михаил Шуфутинский, Филипп Киркоров, Алексей Гоман, Алена Апина, но стоит ли? Ведь кто бы и что бы не говорил про Аллу Пугачеву, но перепеть эту песню так блестяще, как это сделала она, никто не смог и вряд ли сможет...





И на прощанье. Друзья, не пожалейте времени и прочитайте книгу Константина Георгиевича Паустовского “Повесть о жизни”, да и другие поизведения прекрасного писателя, номинанта на нобелевскую премию по литературе 1965 года (которая в конце концов досталась Михаилу Шолохову). Вы увидите, что поэзии в ней не меньше, а то и больше, чем в стихотворении Андрея Вознесенского...