Варвара Куделина

 

Шестая симфония Чайковского

Петр Ильич Чайковский

Шестая «Патетическая» симфония стала последним произведением Петра Ильича Чайковского, своего рода завещанием. Он не говорил о ней почти никому из друзей и родных. Лишь своему племяннику Владимиру Давыдову, которому посвятил ее, он писал: «Во время путешествия у меня явилась мысль другой симфонии, на этот раз программной, но с такой программой, которая останется для всех загадкой. Программа эта самая что ни на есть проникнутая субъективностью, и нередко во время странствования, мысленно сочиняя ее, я очень плакал».

Симфонию Чайковский считал «самой лирической из всех музыкальных форм», способной выразить «все то, для чего нет слов, что просится из души и что хочет быть высказано». И потому лишь симфония могла стать музыкальной исповедью души, «на которой многое накипело и которая по существенному свойству своему изливается посредством звуков».

На первой странице рукописи эскизов Чайковский написал: «Господи, благослови!», позже поверх этой надписи лег нотный текст. На последней рукописи эскизов другая надпись: «Господи, благодарю тебя! Сегодня, 24 марта, кончил черновые эскизы вполне!!!!»

Что же это за тайная программа симфонии, о которой Чайковский говорит и пишет с таким трепетом?

Немного света проливают пометы, сделанные им в записной книжке. «Мотив. Зачем? Зачем? Для чего?» И ниже: «Начало и основная мысль всей симфонии»; «Мотив для финала после чего — Зачем? Сначала нет ответа, а потом вдруг торжест<венно>». Вопрос «зачем, для чего я живу?» не оставлял Чайковского. Именно этот вопрос мы слышим в 1-й части симфонии, герой все время задает его себе. Красивая, торжественная тема мечты и идеала звучит в первой части. Но ее развитию препятствует тема рока. И каждый раз невольно вздрагиваешь, когда слышишь эту тему: сможет ли герой вернуться к своей мечте или сдастся на милость неумолимой судьбе?

Вторая часть «Патетической» обнажает сокровенное «Я» героя, это его внутренний монолог. Музыка словно продолжает тему мечты из первой части симфонии: мелодия сама выливается из невидимого источника, и композитор точно ловит ее на середине и ведет дальше.

Удивителен финал симфонии. Это долгое анданте. Итог всей жизни. Он трагичен, но несмотря на это оставляет светлое ощущение. Словно герой преодолевает смерть благодаря невероятной силе и красоте духа, верности мечте.

После концерта, на котором Шестая симфония прозвучала впервые, Чайковский, провожая свою двоюродную сестру Анну Мерклинг, спросил у нее, поняла ли она, что он хотел сказать своей музыкой. Ей кажется, ответила Анна, что он описал в этой симфонии свою жизнь. «Да, ты угадала», — произнес композитор.

Bernstein, NY Philharmonic orkestra.