"Я НЕ ЛЮБЛЮ СЫТЫХ, БЛАГОПОЛУЧНЫХ ПЕСЕН", 

ГОВОРИЛ МАРК БЕРНЕС, КОТОРОГО МНОГИЕ СЧИТАЛИ ОДЕССИТОМ

Исследователи творчества Марка Бернеса до сих пор не могут придти к единому мнению: кем он был - актером кино или артистом эстрады? В его "арсенале" более полусотни песен, еще больше фильмов. А кто считал песни, спетые его героями в этих фильмах?!
Он пел, обращаясь к каждому слушателю, словно между ними шла задушевная беседа, как будто певцу нужно было передать собеседнику что-то очень важное, заветное. Сам маэстро признавался: "Моя песня тихо и спокойно говорит о том, что ее волнует. Счастлива ли она? А что песне нужно для счастья? Чтобы ее слушали, чтобы ей верили, чтобы волновались ею. Я не люблю сытых, благополучных песен. Пусть песня будет нужной людям".

Марк Бернес родился в Украине, в Нежине. Потом семья переехала в Харьков. Отец Наум был старьевщиком, но страстно желал, чтобы сын стал бухгалтером. Судьба распорядилась иначе: пятнадцатилетний Марк случайно попал в театр, устроился расклейщиком афиш. Потом стал живой афишей: ходил по городу с театральным репертуаром на спине. В семнадцать, мечтая стать актером, он сбегает в Москву.
Поначалу он работает статистом в Малом театре, затем - актером вспомогательного состава: доверили роль слуги, который зажигает свечи. Случалось, в один вечер исполнял две роли сразу в двух столичных театрах: перебегал через дорогу в Большой, где играл секунданта Евгения Онегина. Жить было негде, Марк с товарищем поселились в развалившемся сарае в ближнем Подмосковье. Если спектакль слегка затягивался, они опаздывали на последний пригородный поезд и ночевали прямо на вокзале.
В 1935 году на съемках фильма "Узники" Бернес знакомится с драматургом Николаем Погодиным. Знакомство это со временем переросло в дружбу на всю жизнь. И уже в следующей ленте по сценарию Погодина "Человек с ружьем" он играет эпизодическую роль парнишки с Нарвской заставы. Самое любопытное, что изначально в сценарии такого персонажа не было, но Бернес попросил драматурга дописать для него этот эпизод. Артист сам дал имя своему герою - Костя Жигулев, придумал биографию, выбрал песню "Тучи над городом встали". Работа увенчалась успехом: за роль Кости Жигулева артиста наградили орденом "Знак Почета".
Четыре года спустя Марка Бернеса пригласили на Киевскую киностудию сниматься в роли инженера Петухова в "Большой жизни" Леонида Лукова. Его партнерами стали Борис Андреев и Петр Алейников - великолепный актерский ансамбль! В том же году молодого артиста "подкараулил" успех: роль летчика Кожухова в "Истребителях" и ставшая сразу же знаменитой песня "Любимый город может спать спокойно".
В годы Великой Отечественной войны Бернес выступает в "Боевых киносборниках", на фронтовых концертных площадках. В 1943-м он снялся в картине "Два бойца" в роли одессита Аркадия Дзюбина. Второго бойца - Сашу с "Уралмаша" - играл Борис Андреев. Не сразу заладилось у Бернеса с этой ролью. Нужно было придумать характерную внешность, обучиться "одесскому" языку. В этом фильме впервые прозвучали "Темная ночь" и "Шаланды, полные кефали".
"Настоящая солдатская жизнь у нас с Андреевым началась сразу же после проб в фильм "Два бойца", - вспоминал Марк Бернес. - Мы получили солдатский паек, надели солдатское обмундирование. Я ходил по госпиталям, искал южан, чтобы научиться их диалекту, познакомился с колоритнейшим балаклавцем - раненым моряком. И все-таки образ не получался. Дзюбина не было. Шли уже разговоры о том, что ради спасения фильма нужно срочно искать мне замену. Помню, от усталости и безразличия ко всему я зашел в парикмахерскую. Там работали молодые и совершенно неопытные мастера. Девушка занялась моей стрижкой, а я обдумывал свою вторичную просьбу к военкому отправить меня на фронт. Стрижка закончилась, я взглянул в зеркало и… увидел Дзюбина. Это был он - с характерным одесским начесом и насмешливым прищуром глаз. И виновницей этого открытия была девчонка-парикмахерша, так и не узнавшая никогда, какое чудо она совершила. Самое любопытное в этой истории, что до фильма "Два бойца" я не знал ни Одессы, ни одесситов"…

"Помню, попали мы на Каннский кинофестиваль, - вспоминает Лиля Бернес-Бодрова, вторая жена артиста. - Из всей советской группы на прием пригласили Жанну Болотову, нас с Марком и жену Григория Чухрая. Я себя немножко неловко чувствовала, поскольку у меня не было специального туалета. В том же положении оказалась и Жанна - ее багаж задержался в Париже.
Сидим мы за столиками... А в нашей группе был грузинский актер, который, кстати, спустя несколько лет остался во Франции. На прием его никто не приглашал, но он каким-то образом туда попал и оказался за одним столиком с американцами. И вдруг он к нам подходит: "Марк, я с твоей помощью могу выиграть пари. Только что вон тот американец мне сказал, что отдал бы все на свете, чтобы увидеть Марка Бернеса. Я сейчас его приведу". И подводит к нашему столику пожилого уже мужчину. Тот обнимает Марка, целует, взволнованно что-то говорит ему по-французски... Марк ничего не понимает. Потом, когда подошла переводчица, выяснилось, что этот человек - американский продюсер, который во время войны занимался прокатом фильма "Два бойца".

С фильмом "Два бойца" косвенно связана еще одна, правда, менее радостная история. Ничем бы не прославился вор-скрипушник (кражи багажа у пассажиров) по кличке Лихой, когда б на запасных путях железнодорожного вокзала в Котласе ни сел играть в буру с тремя бывшими зэками, освободившимися из лагеря вместе с ним. Когда под вечер Лихой выставил на кон последнее, что у него было, - золотые часики, которые он увел у молоденькой студентки в привокзальном буфете, у него уже было предчувствие, что и эту ставку отдаст соперникам. Однако остановиться уже не мог. Поэтому, когда часы перекочевали в руки нового хозяина, Лихой пошел ва-банк - предложил играть "на пятого": проигравший в карты уголовник ставил на кон чужую человеческую жизнь (пятую по счету, если в игре участвовали четверо) и, проиграв, шел исполнять приговор. Для этого использовался примитивный жребий - мелом рисовали крестик в местах большого скопления людей (на сиденье в транспорте или в кинотеатре). Человек
, севший на это меченое место, невольно становился приговоренным к смерти. Дальнейшее - дело техники, а именно: техники владения ножом. В той котласской игре в качестве "пятого" был выбран Марк Бернес, и это не случайно. Оказывается, у уголовников были свои кинокумиры. Один из них - Михаил Жаров, сыгравший в 1931 году Фомку Жигана в фильме "Путевка в жизнь". Не меньшей популярностью пользовался и Петр Алейников, воспитанник детской колонии. Марк Бернес в "Двух бойцах" играл уроженца Одессы - города, считавшегося центром уголовщины. Песня "Шаланды" была очень популярной в уголовной среде.
Своих кумиров уголовники уважали. Например, обчистить квартиру того же Петра Алейникова ни один домушник бы не сподобился. Хотя других артистов эта участь стороной не обходила. Грабили в те годы и Николая Крючкова, и Бориса Чиркова, и Николая Черкасова. Квартиру последнего взял на "гоп-стоп" заезжий вор из Тулы. Однако шум поднялся такой, что питерские урки сдали "гастролера" сыщикам. Через девять дней вора арестовали.
Марк Бернес в эти годы снялся в двух примечательных фильмах: "Дело №306" - в роли комиссара милиции и "Ночной патруль" - в роли завязавшего с преступным миром вора Огонька. Эту картину активно крутили и на Севере, где ее зрителями стали вольнопереселенцы и вышедшие на свободу уголовники. Власти и представить себе не могли, чем это может обернуться для популярного киноактера. По воровским понятиям, завязавший вор мог рассчитывать на спокойную жизнь только в том случае, если за ним не было серьезных грехов перед товарищами и если он не купил свою свободу ценой предательства. Огонек же пропагандировал свой уход, склоняя к нему реальных воров. Марк Бернес попал в разряд "сук" и был приговорен ворами в законе к смерти.
Та игра состоялась 24 октября 1958 года, и 1 ноября знаменитый актер должен был погибнуть от бандитского ножа. Но в дело вмешался один бывший уголовник, невольный свидетель той игры. Он оказался страстным поклонником Бернеса и решил во что бы то ни стало спасти своего кумира. Но как? Он позвонил в Москву одному из приятелей и объяснил ситуацию. Тот предупредил артиста о грозившей опасности. Благо дом на Сухаревской, где проживал Бернес со своей пятилетней дочкой Наташей (жена его Полина Семеновна умерла незадолго до этого от рака), знали многие москвичи. Актер отправился в МУР.
Тогдашний начальник Московского угрозыска Иван Парфентьев усомнился в правдивости информации. Но решил не рисковать, и в тот же день четыре сыщика-муровца стали посменно охранять Марка Бернеса. В качестве постоянного телохранителя к нему прикрепили мастера спорта по самбо.
С 26 октября по 1 ноября 1958 года Марк Бернес почти не выходил из дома. Охрана контролировала подъезд и дверь его квартиры. Личный телохранитель находился рядом с Бернесом. Убийца так и не объявился, хотя его "караулили" в течение двух недель. Одновременно муровцы пытались вычислить злоумышленника, используя свои каналы. Об убийстве-то "доброжелатель" предупредил, но исполнителя не выдал. С тех пор Марк Бернес больше не играл в кино преступников.
Он не был баловнем судьбы, не был обласкан руководством страны. Популярнейший человек, символ советской песни, лауреат Сталинской (Государственной) премии, в конце 50-х годов минувшего века подвергался всевозможным нападкам. "Он пережил очень тяжелые времена, - вспоминает Лиля Бернес-Бодрова. - Это, правда, было еще до меня, до того как мы познакомились. У него умерла жена, и почти одновременно началась кампания в прессе, которая его чуть не уничтожила. В "Правде" появилась статья "Пошлость на эстраде", в "Комсомолке" - фельетон "Звезда на Волге...". Эта статья была организована зятем Хрущева Алексеем Аджубеем, который был тогда главным редактором "Комсомольской правды". Они с Марком когда-то не поделили даму, за которой оба ухаживали, - актрису Изольду Извицкую.
В это время проходил съезд комсомола. Марка пригласили выступить на закрытии. Тогда же все было регламентировано, программа концерта заранее определялась: допустим, ты можешь исполнить две песни, и не более, как бы тебя ни вызывали на "бис". Марк спел свои две песни, но его не хотели отпускать: зал стоя аплодировал. Он за кулисы - а там нет никого из начальства, чтобы можно было спросить разрешения остаться на сцене. Как Марку потом рассказали, Хрущев, сидевший в ложе, с неудовольствием произнес: "Ишь ты, не может удовлетворить потребности молодежи, спеть лишнюю песню". Этого было достаточно для того, чтобы начать травлю Бернеса. Несколько лет у него не было ни концертов, ни фильмов, его никуда не выпускали.
Потом Аджубей подтвердил, что эта кампания была спровоцирована. В начале шестидесятых мы с Марком ехали в Болгарию на одном пароходе с группой журналистов, которые направлялись в Алжир. Когда в Констанце всех начали пересаживать в автобусы, к нам подошел Аджубей и извинился за все, что тогда было сделано. Марк сказал: "Ну что ты, Алеша, не стоит об этом вспоминать". На самом деле, он очень болезненно переживал, что не снимается, что запрещают какие-то песни, что его не включают ни в одну официальную киноделегацию...".
Многие женщины находили Бернеса очень привлекательным и были не прочь завязать с ним отношения. "Я боготворила Марка Бернеса, - вспоминает Эдита Пьеха. - Это такая глыба! Мы были знакомы, и я Марка всегда, конечно, идеализировала, видя в нем того, экранного Бернеса - из "Истребителей", "Двух бойцов".
"Марк всегда был обаятелен, - говорит Лиля Бернес-Бодрова. - А в молодости так просто красивым. Когда мы познакомились, ему уже исполнилось сорок семь - он старше меня на восемнадцать лет, но удивительная улыбка, хитрющий прищур - все это осталось. Он мог подойти, положить руку на плечо - и женщина была готова на все. Правда, со мной он такого не проделывал - был очень осторожен, видимо, боялся спугнуть.
Поначалу я не была в него влюблена. Только чувствовала какое-то тепло и нежность - он очень трогательно ко мне относился, бережно, внимательно. Его терпеливое ухаживание, обещание спокойной счастливой жизни с двумя детьми - у него от первого брака осталась дочь Наташа, у меня был сын Жан - стало для меня важнее самых пылких признаний.
Как ни странно, почти сразу я сказала мужу Люсьену, что ухожу. Он заявил, что об этом не может быть и речи, он этого не допустит. Он долго кричал на меня, даже вызвал приятеля, чтобы тот не выпускал меня из квартиры, а сам поехал разговаривать с Марком. Марк предложил: "Ну что мы тут спорим, поедем к ней, пусть Лиля все и решит". А я все это время сидела и ждала. Наконец муж вернулся и пробурчал, не глядя на меня: "Иди, он тебя ждет".
Ходили слухи о его романе с Людмилой Гурченко. Это абсолютная неправда. Она снимала в нашем подъезде комнату и долго не была с ним знакома. В своей книге Люся сама рассказывает, как однажды ехала с Бернесом в лифте, но он не обратил на нее внимания. Потом уже, когда для нее настали тяжелые времена, не было работы, она просто пришла к нам и сказала: "Марк, мне очень плохо". И тогда Марк предложил ей выступать в первом отделении его творческих встреч, чтобы она немножко заработала.
Помню один смешной случай: отмечали пятидесятилетие Зямы Гердта. А перед этим был юбилей Утесова, на который из Одессы доставили специально приготовленную фаршированную рыбу. Зяма тоже купил рыбу и принес мне: "Лиля, приготовь!". На банкете одесситы стали спрашивать: "А кто фаршировал эту рыбу? Она же вкуснее, чем наша из Одессы!". Тогда Марк гордо объявил: "Это моя гойка готовила!".
…Каждая песня в исполнении Марка Бернеса - маленький спектакль, режиссером которого был он сам. Многие произведения создавались специально для него: "С чего начинается Родина", "Я люблю тебя, жизнь", "Все еще впереди".
К лучшим, несомненно, относится и песня "Журавли", щемящая душу, ставшая прощальной для Марка Наумовича. Он так и не дождался выхода мягкой пластинки в "Кругозоре" с записью этой песни. Так же, как не успел получить звание народного артиста: понедельник, когда ему должны были присвоить это звание, от субботы, в которую его не стало, отделяет воскресенье... А звание народного ему присвоил сам народ. Давно, еще при его жизни.

Александр ЛЕВИТ.