Ручные работы, исполненные мастером В.Ф. Копалкиным в дд. Савино и Сысóво Городецкого уезда Низовския земли с присовокуплением краткой истории, общей теории, а также онтологии русской домовой резьбы 

Русская домовая резьба XIX и XX вв. дарит пространную поляну для некритичных спекуляций относительно своей смысловой нагруженности. В первом же подходе следует безжалостно отсечь всякие попытки увидеть ее назначение как всего только декоративное. Однако расхожий толк о магическо-обереговой функции домовой резьбы также необходимо признать поверхностным и слишком заужающим объект исследования. Наряду с «охранно-магической версией», подобно бродячему цирку, из одной научно-популярной книги в другую перебираются бесконечные трюизмы о «солярной символике» тех или иных сюжетов. Но объяснить эту «солярную символику», прочесть избу как связный текст могут лишь единицы. На самом деле, мы всегда здесь будем сталкиваться с рецитациями уважаемого академика Б.А. Рыбакова, поддерживавшего тренд сакральной символики в очень непростое время. Отсюда и двойственность рыбаковского метода. Будучи оплотом здоровых тенденций в русской исторической науке, академик Рыбаков, тем не менее, оказался могильщиком науки о символах. Прочтение домовой резьбы в снисходительно-благодушном, раннеантропологическом ключе (как это делали Леви-Брюль, Фрезер, Тэйлор и многие другие до Элиаде) было позволено в рамках марксистской модернистической науки, к тому же последняя понимала продвижение «языческого» тренда как субверсивное действие в отношении православия, полагавшегося действительно небезопасным противником. Таким образом, вынужденно пригрев «язычество», марксистская идеология (часть «национал-большевистских» партийных аппаратчиков, занимавшихся наукой) выпестовала национализм. Знаменем этого «коммунистического национализма» (даже с элементами антисемитизма), «свободного от христианства», как раз и стал Рыбаков. Но продвижение этого тренда с неизбежностью предполагало насильственное вчитывание эрзац-смыслов в то, чем на самом деле является язычество, чем является его священная символика. Мы получили очень искаженное представление о «славянском язычестве» (сам термин более чем некритичен, особенно в отношении дохристианской Руси), хотя на волне интереса к российской древности удалось сберечь немногие уцелевшие артефакты, что позволяет подойти к ним сегодня во втором приближении. Таким образом, мы должны совершить гуссерлианское эпохé от Рыбакова (сказав ему на прощание «спасибо») и, надев традиционалистскую оптику (Рене Генон, Мирча Элиаде, Герман Вирт), отправиться в повторную Великую Этнографическую Экспедицию. Она неизбежна — если мы еще хотим застать то, что от нас неотвратимо уходит. В настоящий момент безжалостная коса Кроноса начисто вымела культурный ландшафт вплоть до начала XIX в. Артефакты, относящиеся к более раннему периоду, уникальны.