.














П.Ф. Кузнецов







ПЕПКИНСКИИ КУРГАН



КАК ОТРАЖЕНИЕ КОНФРОНТАЦИИ



В НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ФОРМИРОВАНИЯ



НОВОЙ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ЭПОХИ



БРОНЗОВОГО ВЕКА ЕВРОПЫ



Начало профессиональной исследова­тельской деятельности Г.И. Матвеевой свя­зано с изучением памятников Южного Ура­ла. Одной из первых и наиболее ярких стра­ниц научной биографии Галины Ивановны может быть признано открытие в 1962 г. Нижне-Чуракаевского курганного могильни­ка - первого достоверного погребального памятника абашевской культуры на Урале. До этого только в Среднем Поволжье были открыты представительные ансамбли аба-шевских курганов.



Подобные полевые открытия во многом привели к переосмыслению масштабов куль­турно-исторических процессов бронзового века в Восточной Европе. 1960-е гг. были и периодом интенсивных раскопок абашевских памятников, и временем выхода первых обо­бщающих работ по абашевской культуре.



Исключительное значение для всесто­роннего рассмотрения абашевской пробле­матики имеет открытие в 1960 г. Пепкинского кургана (Халиков и др., 1966). Со вре­мени* исследования экспедицией под руководством А.Х.Халикова этой «братской могилы» подобные комплексы не обнаруже­ны. Под насыпью кургана находились три захоронения. Одно - коллективное мужское. Оно содержало 27 костяков и два отдельных черепа (погр. 1). Параллельно этой коллек­тивной могиле были сооружены две отдель­ные ямы, в которых совершены индивиду­альные женские захоронения (погр. 2 и 3).



Несомненно, что в коллективную яму были помещены тела погибших мужчин. У десяти костяков отсутствовали черепа, а два чере­па были положены отдельно. Поэтому уста­новить точное число погребенных людей зат­руднительно, приблизительно 29-27 муж­чин. У погребенных в коллективной могиле зафиксированы следы незаживших травма­тических повреждений, особенно точно фик­сируемых на костях черепа. Они имеются на пяти черепах. У одиннадцати погребенных черепа отсутствовали.



В монографическом исследовании А.Х.Халикова, Г.ВЛебединской и М.М.Гера-симовой подробно описан погребальный об­ряд Пепкинского кургана, инвентарь погре­бений, следы травм (Халиков и др., 1966). Ав­торами книги высказаны и некоторые гипотезы относительно картины гибели абашевцев, очерчен круг вероятных против­ников.



По прошествии времени в связи с на­коплением новых данных материалы Пеп­кинского кургана неоднократно привлекались в исследованиях по проблематике бронзо­вого века Восточной Европы. Однако деталь­ной реконструкции исторически значимого события, которое и привело к появлению столь неординарного некрополя, более не предпринималось. Попытаемся восполнить этот пробел, тем более, что такое рассмот­рение позволит приблизиться к ответу о ве­роятных противниках людей, погребенных под курганом у с. Пепкино, а опубликован­ные материалы являются полноценным ис­точником, дающим такую возможность.



Приведем выборку описания только следов травматических повреждений.



Костяк 1. Череп, имеющий тяжелые травмы на правом виске, лежал в стороне от шейных позвонков. Под правым плече­вым суставом - кремневый наконечник стре­лы с обломанным черешком, острием направ­ленный в кость руки (Халиков и др., 1966, стр. 10).



Костяк 3. В середину восьмого снизу позвонка спереди впился наконечник стре­лы, черешок которого сломан.



Костяк 4. Голова погребенного, пролом­ленная тяжелым предметом, вероятно, была отрублена и положена на грудь челюстью вверх. На месте черепа — миниатюрный ост­рореберный сосуд.



Костяк 5. На затылке разрушенного че­репа — следы пробитого отверстия диамет­ром в 2,5 см. Между ребрами в области сер­дца торчит стрела с наконечником из серого кремня, черешок которого обломан. Стрела вошла в тело со спины.



Костяк 6. Между четвертым и пятым поясничными позвонками торчит кремневый наконечник стрелы с отломанным черешком.



Костяк 7. Текстовое описание местопо­ложения наконечника стрелы отсутствует. Судя по плану погребения 1, наконечник ле­жал в области грудной клетки костяка 7. Направление наконечника позволяет пред­полагать, что он вошел в тело человека со спины в области правой стороны грудной клетки.



Костяк 8. Под левой стороной грудной клетки (в области сердца) острием вверх торчал кремневый наконечник стрелы, прон­зивший погребенного сзади.



На правой теменной кости имеется щелевидный дефект костной ткани. Разруб может быть идентифицирован с рубящим орудием с острым лезвием. Ширина лезвия была не менее 32 мм (Халиков и др., 1966, с.44).



Костяк 10. Под поясничной частью по­звоночного столба острием вверх лежал кремневый наконечник стрелы, впившийся сзади. Черешок сломан.



Костяк 12. Череп имеет два равных про­лома в области левого виска [Указ. соч., с. 11]. Дефект костной ткани имеет размер 54 мм на 39 мм. Задний угол повреждения имеет П-образную форму. Характер повреждений позволяет предполагать нанесение ударов рубящим орудием с тонким лезвием. П-об-разная форма заднего угла могла образовать­ся в результате нанесения удара пяткой то­пора. Вероятно, пострадавшему было нане­сено два удара топором по голове: один — косо сверху вниз и спереди справа, другой — перпендикулярно первому и так лее сверху вниз (Халиков и др., 1966, с. 45).



Отдельные черепа (№13а и 136). Обна­ружены на стопах костяка 11. Два черепа имеют рваные проломы (пробоины) с правой стороны. Наиболее отчетливо выражен ха­рактер проломов у черепа 136. На его левой теменной кости обнаружен дефект костной ткани, имеющей округлю форму размерами 23 мм на 20 мм. На правой теменной кости имеются царапина и насечка треугольной формы. Пробоины на черепах, вероятно, были нанесены топором, а царапина и насечка на черепе 136 образовались в результате из­влечения орудия (топора), который застрял в кости.



Костяк 14. Череп в районе левого вис­ка пробит ударом топора. На левой темен­ной кости имеются множественные повреж­дения острым рубящим орудием (с.45).



Костяк 16. Между правой рукой и груд­ной клеткой лежал кремневый наконечник стрелы острием вверх. Его местоположение позволяет предполагать, что он вошел в тело со спины.



Костяк 18. В нижней части грудной клетки — наконечник, вонзившийся спереди. Черешок его сломан.



Костяк 19. Между вторым и третьим шейными позвонками — наконечник стрелы, вонзившийся со спины.



Костяк 21. Череп в области левой ви­сочной кости имеет небольшую пробоину, вероятно, образовавшуюся от попадания стрелы в голову.



Костяк 24. Под ребрами левой стороны грудной клетки (в области сердца) найден кремневый наконечник стрелы. Вошел в тело со спины.



Костяк 26. Под поясничными позвонка­ми найден кремневый наконечник стрелы, воткнувшийся со спины.



Костяк 27. В области правой стороны грудной клетки находился наконечник стре­лы, направленный острием вверх. Это по­зволяет предполагать, что стрела вонзилась со спины.



Этим исчерпывается описание следов травматических повреждений и оружия, ис­пользованного против людей, погребенных в Пепкинском кургане.



По прошествии времени пепкинская антропологическая коллекция была вновь исследована. Результаты этой работы опуб­ликованы М.Б.Медниковой и Г.В.Лебединской (Медникова, Лебединская, 1999). Важно от­метить выводы исследователей о том, что на черепах имеются следы надрезов, кото­рые интерпретированы как результат скаль­пирования, а также как извлечение кост­ных фрагментов для их использования в ка­честве амулетов (Медникова, Лебединская, 1999, с.215, 216). Это исследование в допол­нение к первой публикации антропологичес­ких характеристик позволяет более строго разграничить боевые травмы и травмы по­смертные. Последние были результатом ри­туальных действий, которые могли испол­няться как родственниками, так и врагами погибших людей. Антропологи внесли и су­щественные уточнения в характеристику отдельных травматических повреждений. В контексте нашей работы принципиальное значение имеет вывод о том, что черепная травма погребенного 4 имеет не боевой ха­рактер. Ее особенности в большей степени соответствуют посмертной трепанации (Мед­никова, Лебединская, 1999, с.203).



Детальное описание, сконцентрирован­ное только на следах травматических по­вреждений, полученных при боевом столк­новении, позволяет сделать несколько прин­ципиально важных наблюдений. Травмы были нанесены стрелами, боевыми топора­ми и ножами. В этот список возможно вне­сти и такое оружие, как кельт. Обращает на себя внимание тот факт, что у 13 погребен­ных между костями обнаружены кремневые наконечники стрел. При этом 9 наконечни­ков стрел вошли в тела людей со спины (костяки 5, 7, 8, 10, 16, 19, 24, 26, 27); два нако­нечника вошли спереди (костяки 3, 18); об­ласть вхождения в тела двух наконечников точно установить невозможно (костяки 1, 6). Большинство стрел обнаружены в районе грудной клетки (Халиков и др., 1966, с.17). Травмы черепов, которые могли быть нане­сены непосредственно в боевой обстановке, обнаружены на костяках 1, 5, 8, 12, 21. Не­обходимо отметить, что все эти травмы яв­ляются незажившими. Следует особо выде­лить, что погребенные 1, 5, 8 имеют нако­нечники стрел в костях и травматические повреждения черепов. Местоположение стрел позволяет предполагать, что погибшие люди первоначально получили стреляные ранения, а непосредственной причиной их гибели стали черепные травмы от тяжелых ударов.



Детальное описание травматических повреждений и местоположение стрел в ко­стяках погребенных дают возможность для реконструкции картины боевого столкнове­ния и установление причины гибели людей.



Авторы публикации Пепкинского кур­гана предполагали, что люди погибли или на ночлеге, или попали в засаду (Халиков и др., 1966, с.17). Второе предположение представ­ляется более правдоподобным в силу того, что зафиксировано именно прицельное по­падание стрел. Неожиданное появление пе­ред группой абашевцев позволило их про­тивнику поразить несколько человек спере­ди (костяки 3 и 18). Затем, вероятно, было преследование, сопровождавшееся прицель­ным расстрелом людей из луков в спину и добивание раненых. Одержав победу, про­тивник не препятствовал созданию ритуаль­ного подкурганного захоронения, соответ­ствующего главным характеристикам аба-шевской археологической культуры. Такое поведение победившей группы свидетель­ствует о ее пришлом характере и об абсо­лютной чужеродности территории. При этом вполне логичным представляется, что в засаду попал отряд непрофессиональных во­инов. В пользу этого предположения свиде­тельствует тот факт, что у погибших людей нет заживших травматических повреждений, полученных ранее. В погребальном инвен­таре отсутствуют символы воинской атрибутики, но есть литейная форма, плавиль­ная чаша и заготовки костяных изделий (рис. 1; 4-6, 13-16, 19-22). Эти артефакты свиде­тельствуют о ремесленной специализации некоторых из погибших людей. Вероятно, против абашевского отряда была высоко­профессионально организована засада. План противника удался. В результате погибла абашевская группа, которая была или не­профессиональным воинским ополчением, или экспедицией ремесленников, погибших на маршруте передвижения.



Каков мог быть круг этих победителей? Бесспорно, наиболее информативными при решении этого вопроса являются кремневые наконечники стрел. А.Х.Халиков на основе сопоставления этих наконечников, предпо­лагал что противниками абашевцев могли быть как носители чирковско-сейминских, так и балановских традиций (Халиков и др., 1966, с.24). В дальнейшем А.Х.Халиков и А.Д.Пряхин более определенно указыва­ли на балановскую культуру, которая всту­пила в противоборство с абашевским насе­лением (Халиков, Пряхин, 1987, с.130]. Эта гипотеза соответствует представлению ав­торов о приходе абашевцев на территорию Среднего Поволжья из районов Верхнего Подонья и Волго-Донского междуречья.



Другая версия была предложена О.В.Кузьминой. Она провела детальный па­раметрический анализ черешковых наконеч­ников культур бронзового века Среднего По­волжья и пришла к однозначному выводу о том, что балановские и чирковско—сеймин-ские наконечники существенно отличаются от тех, которые обнаружены в костяках убитых абашевцев (Кузьмина, 1992, с.71). По­явление таких погребений О.В.Кузьмина счи­тает отражением внутриабашевских конфликтов. Вместе с тем она отмечает, что абашевские наконечники и наконечники из Турбинского могильника абсолютно идентич­ны. Но абсолютное преобладание стрел дру­гих типов привело исследовательницу к вы­воду о том, что в Турбинском могильнике представлены два типичных черешковых наконечника абашевской культуры (Кузьми­на, 1992, с.70, 71). Действительно, соотноше­ние 189 бесчерешковых наконечников к 2 черешковым из Турбинского могильника



весьма впечатляет. Однако в Сейминском могильнике из 30 наконечников уже 15 эк­земпляров имеют выделенный черешок (Ба-дер, 1970, с. 121). В Ростовкинском могиль­нике, находящемся на значительном тер­риториальном удалении, обнаружено 68 наконечников, из которых 7 имеют черешок (Матющенко, Синицына, 1988, с.82). Это сви­детельствует о том, что стрелы с черешко­выми наконечниками были восприняты в сей-минско-турбинской культурной среде как эффективный тип оружия. Включение спе­цифических абашевских типов изделий, в целом, характерно для сеймо-турбинцев. Ранее, Е.Н.Черных и С.В.Кузьминых отме­чали, что люди создавшие сейминско-турбинские некрополи активно воспринимали и адаптировали важнейшие типы изделий культур Восточной Европы (Черных, Кузь­миных, 1989, с.274). В полной мере это суж­дение может быть распространено и на че­решковые наконечники стрел.



В итоге вполне реальной является ги­потеза о том, что абашевцы погибли в ре­зультате столкновения с сейминско-турбинским воинским отрядом. В этом отношении исключительное значение представляет со­бой наконечник, обнаруженный в костях пеп-кинского погребенного 19 (рис.2, 22). Острие наконечника имеет асимметричную форму, что абсолютно несвойственно для других изделий. Такая форма характерна для мас­сивных сейминско-турбинских кремневых ножей. Этот наконечник мог быть сделан из обломка такого ножа. Почему нет стрел дру­гого типа в телах погребенных? По-види­мому, у победителей было время извлечь бесчерешковые наконечники. А черешковые, имеющие два выраженных жала на концах перьев, являются трудноизвлекаемыми. Собственно, техника создания черешкового наконечника, изначально и была ориенти­рована именно на реализацию этой идеи. По­падая в цель, черешок у наконечника обла­мывался, что создавало дополнительные трудности при попытке извлечь стрелу. Вполне возможно, что сейминско-турбинекие воины восприняли от абашевцев и адап­тировали этот тип наконечников эффектив­ного поражения, обратив его против самих создателей.



Картирование абашевских и сейминско-турбинских памятников показывает, что их ареалы находятся на сопредельных тер­риториях и частично накладываются (рис.4). При этом обращает на себя внимание суще­ственный территориальный разрыв между абашевскими памятниками Приуралья и Волжского правобережья. На этой террито­рии в пределах современного левобережья Татарстана обнаружены сейминско-турбин-кие некрополи. Особенно важно отметить, что в непосредственной близости от Пепкинско-го кургана на противоположной стороне р.Волги в 2001 г. были найдены остатки раз­рушенного Юринского (Усть-Ветлужского) могильника сейминско-турбинского типа (Со­ловьев, 2003, с.50-72).



Черешковые наконечники стрел широ­ко представлены и в наборах вооружений синташтинско-потаповских погребальных комплексов. Учтено около 60 таких наконеч­ников. Они имеют некоторые, весьма суще­ственные особенности. Наиболее значимым является оформление черешка. У абашевс­ких и сейминско-турбинских черешок име­ет правильную треугольную форму. У синташтинско-потаповских наконечников чере­шок оканчивается закруглением, получен­ным в результате специальной его доработ­ки. Один короткий потаповский наконечник имеет черешок трапециевидной формы (рис.3). Эти особенности свидетельствуют о дополнительной технологической опера­ции. Тем самым уменьшалось число случаев обламывания черешков при ударе. Другой важной особенностью потаповских и синташ-тинских наконечников является общая кон­фигурация пера. Для абашевских и сеймин­ско-турбинских наконечников характерна треугольная форма, при которой ширина основания пера превышает ширину граней. Синташтинско-потаповские, напротив, име­ют ширину основания, меньшую, чем шири­на граней. Очевидно, эти наконечники пред­ставляют собой существенную модификацию, соединившую признаки черешковых абашев­ских и бесчерешковых турбинских наконеч­ников стрел. В дальнейшем наблюдается тен­денция к уменьшению размеров всех типов наконечников, включая и черешковые, кото­рые обнаружены в погребениях срубной культуры лесостепного Поволжья.