.
П.Ф. Кузнецов
ПЕПКИНСКИИ КУРГАН
КАК ОТРАЖЕНИЕ КОНФРОНТАЦИИ
В НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ФОРМИРОВАНИЯ
НОВОЙ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ЭПОХИ
БРОНЗОВОГО ВЕКА ЕВРОПЫ
Начало профессиональной исследовательской деятельности Г.И. Матвеевой связано с изучением памятников Южного Урала. Одной из первых и наиболее ярких страниц научной биографии Галины Ивановны может быть признано открытие в 1962 г. Нижне-Чуракаевского курганного могильника - первого достоверного погребального памятника абашевской культуры на Урале. До этого только в Среднем Поволжье были открыты представительные ансамбли аба-шевских курганов.
Подобные полевые открытия во многом привели к переосмыслению масштабов культурно-исторических процессов бронзового века в Восточной Европе. 1960-е гг. были и периодом интенсивных раскопок абашевских памятников, и временем выхода первых обобщающих работ по абашевской культуре.
Исключительное значение для всестороннего рассмотрения абашевской проблематики имеет открытие в 1960 г. Пепкинского кургана (Халиков и др., 1966). Со времени* исследования экспедицией под руководством А.Х.Халикова этой «братской могилы» подобные комплексы не обнаружены. Под насыпью кургана находились три захоронения. Одно - коллективное мужское. Оно содержало 27 костяков и два отдельных черепа (погр. 1). Параллельно этой коллективной могиле были сооружены две отдельные ямы, в которых совершены индивидуальные женские захоронения (погр. 2 и 3).
Несомненно, что в коллективную яму были помещены тела погибших мужчин. У десяти костяков отсутствовали черепа, а два черепа были положены отдельно. Поэтому установить точное число погребенных людей затруднительно, приблизительно 29-27 мужчин. У погребенных в коллективной могиле зафиксированы следы незаживших травматических повреждений, особенно точно фиксируемых на костях черепа. Они имеются на пяти черепах. У одиннадцати погребенных черепа отсутствовали.
В монографическом исследовании А.Х.Халикова, Г.ВЛебединской и М.М.Гера-симовой подробно описан погребальный обряд Пепкинского кургана, инвентарь погребений, следы травм (Халиков и др., 1966). Авторами книги высказаны и некоторые гипотезы относительно картины гибели абашевцев, очерчен круг вероятных противников.
По прошествии времени в связи с накоплением новых данных материалы Пепкинского кургана неоднократно привлекались в исследованиях по проблематике бронзового века Восточной Европы. Однако детальной реконструкции исторически значимого события, которое и привело к появлению столь неординарного некрополя, более не предпринималось. Попытаемся восполнить этот пробел, тем более, что такое рассмотрение позволит приблизиться к ответу о вероятных противниках людей, погребенных под курганом у с. Пепкино, а опубликованные материалы являются полноценным источником, дающим такую возможность.
Приведем выборку описания только следов травматических повреждений.
Костяк 1. Череп, имеющий тяжелые травмы на правом виске, лежал в стороне от шейных позвонков. Под правым плечевым суставом - кремневый наконечник стрелы с обломанным черешком, острием направленный в кость руки (Халиков и др., 1966, стр. 10).
Костяк 3. В середину восьмого снизу позвонка спереди впился наконечник стрелы, черешок которого сломан.
Костяк 4. Голова погребенного, проломленная тяжелым предметом, вероятно, была отрублена и положена на грудь челюстью вверх. На месте черепа — миниатюрный острореберный сосуд.
Костяк 5. На затылке разрушенного черепа — следы пробитого отверстия диаметром в 2,5 см. Между ребрами в области сердца торчит стрела с наконечником из серого кремня, черешок которого обломан. Стрела вошла в тело со спины.
Костяк 6. Между четвертым и пятым поясничными позвонками торчит кремневый наконечник стрелы с отломанным черешком.
Костяк 7. Текстовое описание местоположения наконечника стрелы отсутствует. Судя по плану погребения 1, наконечник лежал в области грудной клетки костяка 7. Направление наконечника позволяет предполагать, что он вошел в тело человека со спины в области правой стороны грудной клетки.
Костяк 8. Под левой стороной грудной клетки (в области сердца) острием вверх торчал кремневый наконечник стрелы, пронзивший погребенного сзади.
На правой теменной кости имеется щелевидный дефект костной ткани. Разруб может быть идентифицирован с рубящим орудием с острым лезвием. Ширина лезвия была не менее 32 мм (Халиков и др., 1966, с.44).
Костяк 10. Под поясничной частью позвоночного столба острием вверх лежал кремневый наконечник стрелы, впившийся сзади. Черешок сломан.
Костяк 12. Череп имеет два равных пролома в области левого виска [Указ. соч., с. 11]. Дефект костной ткани имеет размер 54 мм на 39 мм. Задний угол повреждения имеет П-образную форму. Характер повреждений позволяет предполагать нанесение ударов рубящим орудием с тонким лезвием. П-об-разная форма заднего угла могла образоваться в результате нанесения удара пяткой топора. Вероятно, пострадавшему было нанесено два удара топором по голове: один — косо сверху вниз и спереди справа, другой — перпендикулярно первому и так лее сверху вниз (Халиков и др., 1966, с. 45).
Отдельные черепа (№13а и 136). Обнаружены на стопах костяка 11. Два черепа имеют рваные проломы (пробоины) с правой стороны. Наиболее отчетливо выражен характер проломов у черепа 136. На его левой теменной кости обнаружен дефект костной ткани, имеющей округлю форму размерами 23 мм на 20 мм. На правой теменной кости имеются царапина и насечка треугольной формы. Пробоины на черепах, вероятно, были нанесены топором, а царапина и насечка на черепе 136 образовались в результате извлечения орудия (топора), который застрял в кости.
Костяк 14. Череп в районе левого виска пробит ударом топора. На левой теменной кости имеются множественные повреждения острым рубящим орудием (с.45).
Костяк 16. Между правой рукой и грудной клеткой лежал кремневый наконечник стрелы острием вверх. Его местоположение позволяет предполагать, что он вошел в тело со спины.
Костяк 18. В нижней части грудной клетки — наконечник, вонзившийся спереди. Черешок его сломан.
Костяк 19. Между вторым и третьим шейными позвонками — наконечник стрелы, вонзившийся со спины.
Костяк 21. Череп в области левой височной кости имеет небольшую пробоину, вероятно, образовавшуюся от попадания стрелы в голову.
Костяк 24. Под ребрами левой стороны грудной клетки (в области сердца) найден кремневый наконечник стрелы. Вошел в тело со спины.
Костяк 26. Под поясничными позвонками найден кремневый наконечник стрелы, воткнувшийся со спины.
Костяк 27. В области правой стороны грудной клетки находился наконечник стрелы, направленный острием вверх. Это позволяет предполагать, что стрела вонзилась со спины.
Этим исчерпывается описание следов травматических повреждений и оружия, использованного против людей, погребенных в Пепкинском кургане.
По прошествии времени пепкинская антропологическая коллекция была вновь исследована. Результаты этой работы опубликованы М.Б.Медниковой и Г.В.Лебединской (Медникова, Лебединская, 1999). Важно отметить выводы исследователей о том, что на черепах имеются следы надрезов, которые интерпретированы как результат скальпирования, а также как извлечение костных фрагментов для их использования в качестве амулетов (Медникова, Лебединская, 1999, с.215, 216). Это исследование в дополнение к первой публикации антропологических характеристик позволяет более строго разграничить боевые травмы и травмы посмертные. Последние были результатом ритуальных действий, которые могли исполняться как родственниками, так и врагами погибших людей. Антропологи внесли и существенные уточнения в характеристику отдельных травматических повреждений. В контексте нашей работы принципиальное значение имеет вывод о том, что черепная травма погребенного 4 имеет не боевой характер. Ее особенности в большей степени соответствуют посмертной трепанации (Медникова, Лебединская, 1999, с.203).
Детальное описание, сконцентрированное только на следах травматических повреждений, полученных при боевом столкновении, позволяет сделать несколько принципиально важных наблюдений. Травмы были нанесены стрелами, боевыми топорами и ножами. В этот список возможно внести и такое оружие, как кельт. Обращает на себя внимание тот факт, что у 13 погребенных между костями обнаружены кремневые наконечники стрел. При этом 9 наконечников стрел вошли в тела людей со спины (костяки 5, 7, 8, 10, 16, 19, 24, 26, 27); два наконечника вошли спереди (костяки 3, 18); область вхождения в тела двух наконечников точно установить невозможно (костяки 1, 6). Большинство стрел обнаружены в районе грудной клетки (Халиков и др., 1966, с.17). Травмы черепов, которые могли быть нанесены непосредственно в боевой обстановке, обнаружены на костяках 1, 5, 8, 12, 21. Необходимо отметить, что все эти травмы являются незажившими. Следует особо выделить, что погребенные 1, 5, 8 имеют наконечники стрел в костях и травматические повреждения черепов. Местоположение стрел позволяет предполагать, что погибшие люди первоначально получили стреляные ранения, а непосредственной причиной их гибели стали черепные травмы от тяжелых ударов.
Детальное описание травматических повреждений и местоположение стрел в костяках погребенных дают возможность для реконструкции картины боевого столкновения и установление причины гибели людей.
Авторы публикации Пепкинского кургана предполагали, что люди погибли или на ночлеге, или попали в засаду (Халиков и др., 1966, с.17). Второе предположение представляется более правдоподобным в силу того, что зафиксировано именно прицельное попадание стрел. Неожиданное появление перед группой абашевцев позволило их противнику поразить несколько человек спереди (костяки 3 и 18). Затем, вероятно, было преследование, сопровождавшееся прицельным расстрелом людей из луков в спину и добивание раненых. Одержав победу, противник не препятствовал созданию ритуального подкурганного захоронения, соответствующего главным характеристикам аба-шевской археологической культуры. Такое поведение победившей группы свидетельствует о ее пришлом характере и об абсолютной чужеродности территории. При этом вполне логичным представляется, что в засаду попал отряд непрофессиональных воинов. В пользу этого предположения свидетельствует тот факт, что у погибших людей нет заживших травматических повреждений, полученных ранее. В погребальном инвентаре отсутствуют символы воинской атрибутики, но есть литейная форма, плавильная чаша и заготовки костяных изделий (рис. 1; 4-6, 13-16, 19-22). Эти артефакты свидетельствуют о ремесленной специализации некоторых из погибших людей. Вероятно, против абашевского отряда была высокопрофессионально организована засада. План противника удался. В результате погибла абашевская группа, которая была или непрофессиональным воинским ополчением, или экспедицией ремесленников, погибших на маршруте передвижения.
Каков мог быть круг этих победителей? Бесспорно, наиболее информативными при решении этого вопроса являются кремневые наконечники стрел. А.Х.Халиков на основе сопоставления этих наконечников, предполагал что противниками абашевцев могли быть как носители чирковско-сейминских, так и балановских традиций (Халиков и др., 1966, с.24). В дальнейшем А.Х.Халиков и А.Д.Пряхин более определенно указывали на балановскую культуру, которая вступила в противоборство с абашевским населением (Халиков, Пряхин, 1987, с.130]. Эта гипотеза соответствует представлению авторов о приходе абашевцев на территорию Среднего Поволжья из районов Верхнего Подонья и Волго-Донского междуречья.
Другая версия была предложена О.В.Кузьминой. Она провела детальный параметрический анализ черешковых наконечников культур бронзового века Среднего Поволжья и пришла к однозначному выводу о том, что балановские и чирковско—сеймин-ские наконечники существенно отличаются от тех, которые обнаружены в костяках убитых абашевцев (Кузьмина, 1992, с.71). Появление таких погребений О.В.Кузьмина считает отражением внутриабашевских конфликтов. Вместе с тем она отмечает, что абашевские наконечники и наконечники из Турбинского могильника абсолютно идентичны. Но абсолютное преобладание стрел других типов привело исследовательницу к выводу о том, что в Турбинском могильнике представлены два типичных черешковых наконечника абашевской культуры (Кузьмина, 1992, с.70, 71). Действительно, соотношение 189 бесчерешковых наконечников к 2 черешковым из Турбинского могильника
весьма впечатляет. Однако в Сейминском могильнике из 30 наконечников уже 15 экземпляров имеют выделенный черешок (Ба-дер, 1970, с. 121). В Ростовкинском могильнике, находящемся на значительном территориальном удалении, обнаружено 68 наконечников, из которых 7 имеют черешок (Матющенко, Синицына, 1988, с.82). Это свидетельствует о том, что стрелы с черешковыми наконечниками были восприняты в сей-минско-турбинской культурной среде как эффективный тип оружия. Включение специфических абашевских типов изделий, в целом, характерно для сеймо-турбинцев. Ранее, Е.Н.Черных и С.В.Кузьминых отмечали, что люди создавшие сейминско-турбинские некрополи активно воспринимали и адаптировали важнейшие типы изделий культур Восточной Европы (Черных, Кузьминых, 1989, с.274). В полной мере это суждение может быть распространено и на черешковые наконечники стрел.
В итоге вполне реальной является гипотеза о том, что абашевцы погибли в результате столкновения с сейминско-турбинским воинским отрядом. В этом отношении исключительное значение представляет собой наконечник, обнаруженный в костях пеп-кинского погребенного 19 (рис.2, 22). Острие наконечника имеет асимметричную форму, что абсолютно несвойственно для других изделий. Такая форма характерна для массивных сейминско-турбинских кремневых ножей. Этот наконечник мог быть сделан из обломка такого ножа. Почему нет стрел другого типа в телах погребенных? По-видимому, у победителей было время извлечь бесчерешковые наконечники. А черешковые, имеющие два выраженных жала на концах перьев, являются трудноизвлекаемыми. Собственно, техника создания черешкового наконечника, изначально и была ориентирована именно на реализацию этой идеи. Попадая в цель, черешок у наконечника обламывался, что создавало дополнительные трудности при попытке извлечь стрелу. Вполне возможно, что сейминско-турбинекие воины восприняли от абашевцев и адаптировали этот тип наконечников эффективного поражения, обратив его против самих создателей.
Картирование абашевских и сейминско-турбинских памятников показывает, что их ареалы находятся на сопредельных территориях и частично накладываются (рис.4). При этом обращает на себя внимание существенный территориальный разрыв между абашевскими памятниками Приуралья и Волжского правобережья. На этой территории в пределах современного левобережья Татарстана обнаружены сейминско-турбин-кие некрополи. Особенно важно отметить, что в непосредственной близости от Пепкинско-го кургана на противоположной стороне р.Волги в 2001 г. были найдены остатки разрушенного Юринского (Усть-Ветлужского) могильника сейминско-турбинского типа (Соловьев, 2003, с.50-72).
Черешковые наконечники стрел широко представлены и в наборах вооружений синташтинско-потаповских погребальных комплексов. Учтено около 60 таких наконечников. Они имеют некоторые, весьма существенные особенности. Наиболее значимым является оформление черешка. У абашевских и сейминско-турбинских черешок имеет правильную треугольную форму. У синташтинско-потаповских наконечников черешок оканчивается закруглением, полученным в результате специальной его доработки. Один короткий потаповский наконечник имеет черешок трапециевидной формы (рис.3). Эти особенности свидетельствуют о дополнительной технологической операции. Тем самым уменьшалось число случаев обламывания черешков при ударе. Другой важной особенностью потаповских и синташ-тинских наконечников является общая конфигурация пера. Для абашевских и сейминско-турбинских наконечников характерна треугольная форма, при которой ширина основания пера превышает ширину граней. Синташтинско-потаповские, напротив, имеют ширину основания, меньшую, чем ширина граней. Очевидно, эти наконечники представляют собой существенную модификацию, соединившую признаки черешковых абашевских и бесчерешковых турбинских наконечников стрел. В дальнейшем наблюдается тенденция к уменьшению размеров всех типов наконечников, включая и черешковые, которые обнаружены в погребениях срубной культуры лесостепного Поволжья.
