Налево, на восток (на «ост», а не на «вест»)
в моторном шарабане на колёсах безотказных.
Не требуя отнюдь от местности окрест
моментов ни чудесных, ни чудных, а лишь бы разных.

Нахально перейдя (на «ты», а не на «вы»)
с доселе иноземной синевой и позолотой,
на сколько-то недель изгнать из головы
клинический припев «давай-давай... работай-работай!»

И - смело на восток. По-местному - на east.
Налево от всего, на всех парах, без перегрева.
Дорога как душа. Душа как чистый лист.
Её теперь как хочешь ты раскрась - она налево.

Проездом посетить приветливый приют,
где стелят мягче мягкого и кормят осетрами,
где сладкого нальют... и терпкого нальют...
И впрок ещё снабдят, сказав «а это уж вы сами».

И - снова на восток. Всё круче, всё левей,
считая перегоны в среднем вёрст по полтораста.
Куда-то вскачь долой, по-местному - away,
без карты, наугад почти, per aspera ad astra.

Налево, наобум. Со скоростью колёс,
какую объясни поди-попробуй пехотинцу.
К моментам вне времён. К ландшафтам без берёз.
К зверинцу, наконец. А почему б и не к зверинцу?

Там тигры молодцы: имеют имена,
умеют ухмыляться наподобие сатиров
и даже ловят птиц. А публика шумна -
и громко птиц жалеет, но болеет вся за тигров.

А можно и в музей, где сколько-то цветных
содержится полотен живописца из Толедо -
и публика шумна, и хочется иных
построить на плацу и застрелить из пистолета...

Налево, на восток. На самый крайний «ост».
Навряд ли от отчаянья, ничуть не от режима.
К невесть какой воде. По-местному - на coast.
По-нашему - на берег. Для чего - непостижимо.

И скоро-скоро он, искомый берег-брег,
мелькнёт по курсу прямо в виде плёса или мыса,
мелькнёт и намекнёт, что кончился пробег,
что кончился побег, имевший цель, но чуждый смысла.

И значит - отвыкай, едва войдя во вкус,
в мотеле многоярусном располагаться на ночь,
вносить истекший день в графу с пометой «плюс»,
раскладываться замертво и разлагаться напрочь...

Пускай на снимке сер окажется залив,
размажется прилив, помнётся контур каравеллы:
трофеи - не для нас. Итог и так счастлив -
охотничья ничья, стрелки хмельны, мишени целы.

Остынет, отдохнув, моторный шарабан.
А нам - десерт отвальный с коньяком и со слезами.
Потом - в аэропорт. А там - в аэроплан.
И вверх, и на восток опять... Но это уж мы сами.

Михаил ЩЕРБАКОВ
2005