Я сижу в комнате, где провела большую часть сознательной жизни, перед компьютером, удивляющим меня работающим гуглом и наличием русской клавиатуры, и мне начинает казаться, что последние полгода произошли не со мной. Будто бы я смотрела сериал про немного сумасшедшую девчонку, которая живет жизнью, на которую я никогда не осмелюсь.

   Неужели это я встречала рассвет на Бунде, ночь напролет прошатавшись по теплому майскому Шанхаю, уезжала на ночной дешевой электричке в Ханчжоу, срывалась одним днем в Пекин на встречу с костромской подругой, удивлялась обилию русских туристов в Бейдахе и работала  в закрытой частной и непозволительно дорогой Арании? Меня обнимали детсадовские пупсики с воплями "Джулия-лаоши хао!", пачками висели дети в лагере, а в вечер нашего отъезда старший отряд мальчишек специально для нас спел "Взвейтесь кострами, синие ночи"? Я 4 месяца учила английскому классы численностью до 50 человек, ставила танцевальные флешмобы, которые весь лагерь дружно танцевал на набережной Желтого моря, убивалась в аквагриме, просто, чтобы услышать детское "Вау!", срывала голос, проводя мероприятия, особенно когда все шло наперекосяк и нужно было выше головы прыгнуть, но мероприятие спасти, и, не успев закончить один лагерный выезд, с горящими глазами начинала планировать другой, чтобы "был не меньший огонь!"? Серьезно, хотите сказать, что это я спала в спальном мешке на полу недостроенного лагеря, который собирали буквально из ничего, дабы успеть к приезду детей, 4 часа шла по неосвещенной трассе, сбивая ноги в пыль, опоздав на последний автобус, прыгала прямо в аквагриме и в одежде, в ливень и в темноте в море, распевая в голос Heroes Боуи, научилась не быть няшкой и говорить мудакам, что они мудаки и истерично рыдала, садясь в такси в аэропорт, уезжая прямо посередине детского концерта?

 Я в Москве уже больше недели - и Москва обладает странным эффектом.

"Хей, путешественница, ну какие планы теперь?" - пишет мне приятель, узнав, что я получила американскую визу. - "Не знаю, Денис, Москва мешает мечтать глобально" - отшучиваюсь я и понимаю, что, в общем-то, это не было шуткой.

     Ты возвращаешься в город, который день ото дня становится красивее, современее и удобнее, возвращаешься к родным, по которым ты скучал и которые явно не одобряют твой образ жизни - и чувствуешь, как это родное болото начинает тебя неторопливо засасывать.  Сначала оно мягко пригашивает твои мечты  и то, что было таким реальным на другой стороне света начинает казаться сюрреалистичным, несбыточным и неуместным, как мои изрисованные в хиппарском стиле джинсы или цветные шаровары, из которых я не вылезала последние два месяца. Потом оно начинает заставлять тебя думать, что нет ничего плохого в том, если ты в очередной раз попробуешь остепениться, найти работу в Москве и зажить уже "как все нормальные люди". Затем ты и вовсе начинаешь сомневаться в собственных силах - страхи и комплексы теснят приобретенную уверенность в себе и ты всерьез посматриваешь в сторону более простого варианты аки такой жирной синицы в руках.

 Тут главное помнить, что журавлей и небеса я люблю больше. 

 Тут главное помнить, что затея здесь сейчас остаться - такая же гнилая, как мой покрывшийся плесенью за время жизни на Аранийском балконе российский паспорт.

Тут главное помнить - хоть в болоте мягко и тепло, кислорода там нет.