Меня вдруг стали посещать сны. Вполне такие осмысленные. Про то, как в моей ванной маленькая акулка съедает других рыбок и про то, как я вылавливаю её оттуда за спинной плавник глазным пинцетом. Про то, как мы в подвале пишем алгебру павлиньими перьями. Про то, как я в университете пишу распределительный тест по английскому. И всё так замечательно, и всё так прекрасно. И вот, я уже что-то осмысляю, в то время как эта восхитительная чушь осталась покоиться на подушке.

Мне, наверное, не обязательно знать ни про ногу, ни про больницу. А ей, наверное, необходимо. Она наверняка больше за тебя переживает и волнуется, куда уж мне... Ей не глубоко наплевать и на твой Всерос в конце марта, и на твоё поступление. Ей вовсе безразличен состав нашей футбольной команды, ей гораздо важнее твоё состояние. А мне наплевать на всё это. И сейчас я попробую убедить в этом свой мозг.
Весьма заурядно: большинство моих постов носится вокруг трёх человек, отношения с которыми порой бывают натянутыми, как струны.
Весьма нелогично сидеть в почти пустом кабинете химии, смотреть в окно и писать этот слюнтявый бред. А там, над жестяной крышей вырывается из серых туч ослепительное солнце. Что значит для этого могучего неба чья то пустая жизнь? Штукой больше, штукой меньше, всё будет идти своим чередом во веки веков. Во дворе разносятся глухие удары ногой футбольного мяча. Неожиданно звонко дребезжа вываливается из формы трубы очередная ледяная глыба. Уже поют птицы, а в моём ухе всё ещё орёт "Сплин". Рука произвольно начинает рисовать бензольные кольца, которые обязаны отлучить меня от окна, от тебя, от неё и прочих ненужных мне вещей. Прежде всего, от самой себя.
С сухим асфальтом вас.

Подвал с мягким жёлтым светом и зелёными стенами. Дует изо всех щелей. Не просто дует, иногда просто сдувает. Холодно. Нельзя ни к чему прикасаться - всё стремится отнять тепло. Даже здесь действуют физические законы. Притягивает к земле. Подкашивающиеся ноги стремятся опуститься на зернистый старый кафель. Но что-то ещё тянет вверх. Что-то на подобии воздушного пузыря надулось внутри и держит в подвешенно - стоячем состоянии. "Держись! Посмотри вокруг. Что ты видишь? Манекенов? Кукол? Нет! Это люди. Они тебя любят, они могут чувствовать и переживать. Просто ты не умеешь видеть, не хочешь слушать. Смотри-же! Кто-нибудь! Поднимите ей веки! Растормошите это огородное пугало, оно ведь так влияемо!" Кто-то бежит навстречу. А, это она... Тень друга, улыбающаяся, зовущая, манящая... Друг ведь большее, чем просто человек? А его тень? Неосязаемая штука...
Переведи часы, пусть быстрее наступят завтрашние три часа... Тень, помоги мне, ведь я тебя знаю! Я тебе верю! Ты ведь не заберёшь моё тепло?

А я не умею не тянуть мутотень... Я тормознута и нерешительна. Я безынициативна.
* Но я имею право ходить с плохим настроением. И не надо делать из этого нонсенс. Я тоже вполне себе человек, обязанный иногда не улыбаться и не ржать.
Я никогда не начну первой. Нет. Не будет того, если меня не сломают. Я до сих пор с волнением общаюсь с некоторыми одноклассниками. Я УГ. Шушпанчика на меня.
* Не надо устраивать шоу типа полцарства тому, кто развеселит дашу. Это сделает только веселящий газ. А эти мнимые и лживые лица меня не устраивают. Пройдите мимо.
Из дикого леса дикая тварь. Можете обвинять меня в стервозности. Можете обвинять тем, что привязываю к себе людей. Я по натуре липкая.
*Как там? Эффект попутчика в поезде? Ты доверяешься человеку, совершенно чужому. Уж лучше так, чем кому-то близкому. Правильно говорят - я чмо. я дурак.
* Не надо обращать на меня внимания. Не стоит вашего внимания. Я всё равно буду вас очень любить, хотя и кричу, что ненавижу

Настроение сейчас - безобразное

Валяется на полу. Маленькая ручка в кремовом рукавчике отдельно. Соломенная шляпка. Кукла. Сломанная, раздавленная, никому не нужная.
Ещё совсем недавно её подарили на Новый Год маленькой белокурой девочке. Ещё недавно они стали лучшими друзьями. Сон в обнимку, пыльные секреты, прогулки под дождём, пока мама не узнала, пока не позвала домой. А дома - чай, игра, сн на мягкой подушке. Кукла и девочка. Два юных чистых создания. Без вины, без боли, без смерти. С пеньем птиц, с тёплыми лучами солнца, с тихим всплеском воды, с шипящим озером.
Снова сон. Только подушка сменилась на старую, отдающую желтизной, жёсткая кровать. Какие-то трубочки, ведущие от бутылочки, к ручке девочки. Ручка. Маленькая, бледная, слабая. Другая женщина в белом халате, не мама, из окна, вместо привычного сада, серый и гнусный пейзаж.
Очередной камфорный день. Мама, растрёпанная, с красными от плача глазами, взволнованные тётушки. Плач. Нет, не плач - вой. У куклы отобрали девочку - увезли куда-то...
Пол. Холодный, грязный. Старые, стоптанные босоножки девочки. Не достать - ручку сломали неосторожным шагом. Валяется. Никому не нужная. Только из глазика слёзка. А говорили - "ничего святого"...

Моё сознание опоздало. Ничего, с поездами это бывает. Надо было осознать это раньше. Хотя я осознала, но не поверила. Печально. Очень. Надо доверять себе. Можно больше не пыжится и не бегать по карнизам. Скотчем глаза залипить. И не верить лживым взглядам, вновь и вновь рисуя их в своём опаздавшем сознании. Землю вырвать, метать глину. Остановить солнцеворот. Сломать воздух в кулаке, не забывая поранить о него пальцы.
И вообще.
Выверните мне руку
Поставьте на меня клеймо
Зафиксируйте меня в формалин
Прогладьте меня утюгом
Посадите меня в муфельную печь
Запустите меня из рогатки
Вбейте шуруп/ввинтите гвоздь
Поставьте на мне опыт
зверский
Отдайте меня на парик
Продайте в анатомический театр
Заверните меня в ковёр
и используйте, как стенобойное орудие
Дайте мне в руку оголённый провод
Нарушьте мой водно-солевой обмен
Сломайте об меня нефритовую статуэтку
или просто разбейте об мою голову кирпич
Заставьте переписывать аккуратным почерком конспекты всего класса по органике
Заставьте сломать нокию 3310
Скажите, что нужно будет сдавать физику
Внушите, что это не фейерверк, а война
Просверлите мой высунытый язык перфоратором
Скажите, что на руках можно носить без причины
Упадите на меня небо
Прищемите меня молнией
Порвите все мои феньки
Отберите у меня скотч
и крокодильчика
и барабан
Лишите меня осязания
Прикоолите булавкой к журналу
Сорвите с меня скальп
Разбейте у меня на глазах заинвентаризованные фиксации
Порвите мою работу
Протрите мною пол
можно даже выжать
Нечаянно уроните на рельсы метро
и проч, и проч, и проч....

Вторая половина дня была мега-надувной. Я теперь шарик с гелием. Сначала я припёрлась на встречу, но оказалось, что мне не правильно написали. Но мы долго смеялись по этому поводу. А потом я снова упала. Знаете, мне надоело падать, и рвать себе ноги, а потом, вызывая необузданный ужас у людей, ехать домой, облитая клюквенным соком. А у кого-то томатный сок. Солёная кровь, вязкая. А у меня - кислая. А у особо-выдающихся личностей черничная. Малиновая. Голубичная. Морошковая. Брусничная. Земляничная. А может даже Клубничная. И рябинная. А есть люди с волчьеягодной кровью. Они нехороши. Наверняка. А ещё мне не нравятся люди с клубничной кровью. Уж слишком слащавые. А есть игристые - виноградные. Люди - растения? нет. Тогда лоботамия. Тогда овощи. А так всё-же люди вроде.

Время очень быстро летит. Скоро на пенсию. А старые раны не успевают заживать. Их всё-время дополняют новые. Люди синяки с кровоподтёками.

Бежать.. С вечно-сваливающейся с плеча сумкой, с перебитым дыханием, с повышенным пульсом. Опять опаздывать. Зарекаться, что никогда, но...
Снова. Продираться сквозь толпу прохожих, пугая детей и бабушек. Догнать автобус, стоящий в пробке, перегнать автобус, помахать пассажирам.
Секунды в голове считать, размахивая левой рукой. Скользить по свежему ледку, обогнать спешащих, идущих туда же, куда и ты. Недолгие поиски двери, 4 лестничных пролета, лица друзей, и совсем незнакомые лица. Стёб, волнение, Тест. Тест - фигнёй оказался. Не так страшен черт, как его малюют. Вопросы. Тоже ничего сложного вроде. Плюнуть. Уйти за час до конца, спуститься неспеша по белой лестнице, обратно по той же дороге, веселясь, и пугая прохожих белым халатом. А с утра был серый день.

В Петербурге прошёл письменный тур городской биологической олимпиады.

Часы на запястье туго сжимают запах вчерашних духов. Вчера страшный был день. В особенности конец. "Всё! Завтра я пишу увольнительную!" - "Давай, пиши!!!" А в моей голове застыл безмолвный протест, который распирал горло, как недожёванный крик. Нет! не надо! Останьтесь! Если Вы уйдёте - мы тоже уйдём! Вся наша популяция сгинет. Как легко недалекому, но образованному человеку, разрушить сорок лет истории, убив будущее, топча настоящее. Звон разбитого стекла, прыгающий по кафелю бисер, плач от отчаяния. Жирным чёрным маркером перечёркивать бисером исписанный лист, скомкать, выбросить. А дальше ветер и слякоть сделают своё дело. Ноль, плюс, минус, фаза, разряд, напряжённная улыбка. Это не сон. Это жёстче и нереальнее. Уйти, глотая слёзы обиды, оставя этот заряженный тревогой воздух. Спуститься под землю. В большом городе это легко сделать. Попросту найти ближайшую станцию метро. Засосаться в длинную чёрную змею, оставив под лапами колёс своё счастье. Темно вокруг, хоть и лампы горят. Партейка шести, сидящих в объятьях сидений мужицкого пола. Склонённые головы, изображающие позднюю стадию сна. Особи женского пола с пустым и прожжённым взглядом, схватившиеся за блестящие шкуры поручней. Здесь нет места! Подземелье есть подземелье. Выбегу, пусть меня выплюнут в улицу, в дождь, в непогоду. Здесь всё равно лучше. Здесь можно дышать ядовитым газом, ежеминутно вкалывая противоядие. В запасе не осталось жизней. Это последний уровень. Скоро кончится эта игра. Хорошо ли, плохо ли, скоро ли? Разбить последний фонарь, стать слепым, идти на запах мандаринов. Окажется, что это просто вчера подушенное запястье.
Минус одна тысячная души, если она конечно есть.