(продолжение)

 

Глава 16

- Мужчина! Конечная! Просыпайтесь, поезд идёт в депо!

Меня трясла за плечо работница метро. Охнув, я поднялся на затёкших ногах, и окинул взглядом вагон. Только я и "красная шапочка".

- А где девушка?

Холодея, и боясь поверить своим догадкам, спросил я.

- ....?

- Со мной была девушка!

- Эх, дядя, проспал ты свою девушку!

Кажется, я взвыл. Дежурная взглянула на меня, взяла за плечо, наверное, опасаясь, как бы я не грохнулся и сказала.

- Мужчина, вы бы проверили, всё ли цело? Ничего не пропало? А то девушки разные бывают.

- Пропало... Она и пропала. Девушка моя пропала. Всё пропало.

- Шли бы вы домой. Седина в голову, а всё туда же...

Перейдя на другую сторону платформы, я сел в подошедший в обратном направлении поезд. До моей станции две остановки.

Ремень джинсов нещадно врезался в живот, заставив скорее перестегнуть его на несколько сантиметров подальше. Облегчённо вздохнув, всмотрелся в тёмное стекло закрытых дверей. Отблёскивает лысина... Удручающее зрелище... Хорошо, что Иринка не видит… Я опять постарел. Как же это тяжко. Как будто по мне пробежало стадо слонов. Ужас. Где-то поскрипывает и похрустывает, сипит и подсвистывает. Ещё неделю назад я этого не замечал. Всё казалось нормальным, пусть не таким, как прежде, но не настолько же!

Вот и моя остановка. Я опять один. Опять пелена на глазах, да ещё и дрожит всё. Дрожь окружающего мира сползла слезой по щеке. Поневоле станешь тут плаксивым. Мало того, что ощущаю себя, как рухлядь, по которой бульдозером проехали, ещё и Ирина осталась там, за барьером времени. На расстоянии, без малого тридцати лет...

На выходе из метро пришлось задержать дыхание - шаурма и куры-гриль. Этот запах можно посчитать аппетитным, только если неделю голодать. По привычке подошел к табачной палатке, достал советский рубль и понял, что совершенно не помню, куда я дел российские деньги. Курить хотелось дико.

По дороге заглянул на стоянку, поприветствовал Петровича, выслушал из вежливости его жалобы на супругу. Обоим за шестьдесят, а у мужика вдруг беспричинная ревность пробилась. Не знаю, со всеми он делился своими подозрениями или выбрал для этого только меня, но выслушивать его бред мне приходилось пару раз в неделю... Что у меня с памятью? Я хотел взять пачку "ЛМ" из бардачка машины, вот только ключи-то я перед встречей с Пашей оставил дома. Тупо потоптавшись у закрытого "форда", развернулся и поплёлся в сторону дома.

В квартире было жарко и душно. Июньское солнце шпарило через наглухо закрытые окна. Цветы на подоконниках ещё не погибли, но уже грустно опустили ушки. Какой сегодня день? По моим подсчётам я отсутствовал всего три дня. Электронные часы-календарь на стене сообщили, что отсутствовал я целую неделю.

Глава 17

- Знаешь, Лёшка, если б мне кто другой такое рассказал бы - я бы только посмеялся и посоветовал меньше пить. Но ты... Я даже не знаю, как в это поверить, а уж советовать... Согласись сам - если бы, скажем я, пришел к тебе и рассказал бы такое... К какому врачу ты посоветовал бы мне обратиться?

- Зачем к врачу? Если ты ведёшь себя адекватно, если нет излишней возбуждённости...

- Вот именно это меня и смущает в твоём рассказе. И логика, несмотря на всю фантастичность... Но, как я могу тебе помочь? Знаешь, когда ты позвонил и попросил сделать тебе новый-старый паспорт, я сначала решил, что ты просто его потерял. Потом, подумал, что ты натворил что-то страшное и тебе надо бежать из страны. Но, когда ты сказал про советский паспорт, вот тогда я решил, что ты или пьян, или окончательно сбрендил со  своей фотографией... А последние бланки советского образца,  были изъяты лет десять назад и наверняка уже уничтожены.

Ответственность... Юридически это не будет являться подделкой документов. Несуществующая страна - несуществующие документы. А рассматривать умысел использования этого документа в противоправных действиях - несерьёзно до наступления этих самых действий. Короче, я могу дать тебе данные одного умельца, проходил у нас как-то по фальшивкам, если он ещё жив, и если согласится - ты получишь то, что хочешь. Только учти, по моим данным - он завязал.

- И что? Я просто так вот, возьму и заявлюсь к нему? Здрассьте! Сделайте мне "серпастый-молоткастый"!

- Нет, не просто так. Скажешь - от меня. Я тогда пожалел его седины и он отделался лёгким испугом. Так вот, если жив, может и подсобит. Завтра я скину тебе на телефон его адрес. Ну что загрустил? Сам с ним переговорю, если дозвонюсь.

- Если жив, если дозвонюсь, если поможет.

- Эк тебя забрало-то... И впрямь... По-настоящему.

- Паша, да ты и сам должен её помнить. Мы же вместе были тогда на пляже.

- Ну, говорю же тебе - не помню. Портрет на стене  - помню... и даже словесное описание дать могу. И как твоя жена столько лет этот портрет терпела? Красотка в венке из ромашек... А вот живьём - хоть убей, не припоминаю.

Посидев ещё немного и пропустив с Пашей по маленькой рюмочке коньяка, я засобирался домой. Друг, как заведено, вызвался проводить меня до метро.

- Знаешь, Лёха, а я всё же верю тебе. Ты два с половиной часа рассказывал, почти не останавливаясь и не сбившись ни разу. Я ведь, по привычке, время засёк. Да с такими подробностями! Я то в Питере бывал и бываю часто, я даже места по твоим описаниям узнаю... Моё мнение - глупо это - уйти туда. Глупо и опасно. Тогда и в лапу-то сунуть некому было. Ты вот что, ты лучше волоки её сюда. Но ещё неизвестно, как она с тобой уживётся - ты у нас мальчик уже в годах, а она молоденькая.

- Вот именно. А там я вновь молодой. А если я привезу её сюда, а она постареет?

- Черт, ты мне совсем голову задурил. Тебе фантастику писать пора. Ты жесток со старым другом.

- Но ты мне всё же веришь...

- То верю, то не верю. Придраться не к чему, кроме одного - что этого быть не может.

- Паш, а давай со мной, туда, на денёк, а?

- Ну, уж нет! У меня Татьяна, матушка. В конце концов, на мне вся семья. А если вдруг закроется твоё "окно"? Как им тут без меня-то. Это тебе, холостому - с милой рай и в шалаше. А у меня тут положение, работа, дом. Я здесь такими корешками в эту землю врос, что и не выдернуть...

- Паша-Пашечка, а там такая молодушка есть... Тебе подстать, ты же старше меня. Голодная, до мужика охочая, симпатичная, горячая, как огонь, дотронуться страшно - сожжет-испепелит своей жаждой.

- Ты, Лёха меня на свои авантюры не подбивай. Во-первых, я однолюб, во-вторых - это опасно, и, в-третьих: неизвестно, может ты только один такой исключительный ходок по временам. Девушка-то твоя - там осталась. Не смогла с тобой вместе пройти. А если я с тобой туда пройду... а обратно - нет... Что ты тогда моей Татьяне скажешь? Так что Лёшка, извини, но на такое я пойтить не могу!

- Паш, ну должен же я хотя бы попытаться подтвердить свой рассказ, хотя бы чем-то материальным?

- А ты мне в следующий раз подборку газет привези. И чтоб все одним днём, а ещё билет какой-нибудь: в кино там или на электричку. И обязательно журнал. "Юность" или "Огонёк", "Крокодил" сгодится. И бутылочку коньяка армянского, я хоть тогда сравнить смогу - чем меня сегодня поят.  На худой конец - кусок настоящей "докторской". И ещё... Я тебе Лёха, верю, очень верю, а вот к себе, там внутри прислушиваюсь, и понимаю, что не верю тому, во что верю. Нет, наоборот - там верю, а тут... Запутался… Бред… Не обращай внимания. Я атеист, как и ты. И сам знаешь - нам, чтобы во что-то уверовать, надо сначала испытать это на своей шкуре.

У метро, Паша, вдруг притянул меня к себе за плечи, пристально посмотрел в глаза и сказал:

- Знаешь, а я уже почти забыл, что ты можешь быть таким... Не сухим профи, а увлечённым, целеустремлённым, с глубинным светом в глазах... любящим… Удачи тебе, Лёшка, очень большой удачи. То, что ты задумал - под силу лишь хорошо подготовленным разведчикам. Я не  буду отговаривать тебя, вижу, насколько это тебе нужно... Удачи, Лёха. Возвращайся иногда…

И я спустился в метро. Поезд, что открыл мне двери, шел до "Красногвардейской"...

 

(продолжение следует)