(продолжение)

 

Глава 14

В квартиру мы зашли далеко заполночь. Было тихо, все спали. Ирина уверенно вела меня в темноте коридора. Как ни крадись на цыпочках по старому паркету, он всё равно, рано или поздно выдаст. Вот и сейчас, стоило лишь нам поравняться с бледным намеком на свет, выбивающимся из-под Маринкиной двери, как коротко скрипнуло и почти сразу, в проеме появилась она сама, и тут же затащила нас к себе.

- Ну что, голубки, где пропадали?

- Гуляли...

- На метро катались.

Я чуть напрягся... Умеет ли Моя Мечта врать? Но соседку волновало скорее не то, где мы были, а что делали.

- Давайте чайку попьем, а? А то Мишка дрыхнет уже давно, а вязать уже надоело. Что за жизнь? В доме двадцать человек, а поговорить не с кем... Иришка, у меня сахар закончился, остался только смешанный с какао, для Мишки. Не одолжишь?

- Марин... У тебя совесть есть? Ты, часом, с Кларой Семёновной меня не перепутала? Мне что, сахара для тебя жалко, что ли?

- Ну, прости Иринка, ляпнула.

- Клара Семеновна - это тот самый дредноут в халате с драконами?

Девушки прыснули, зажав себе рты ладошками.

- Иринка, ты посмотри только, и двух минут с ней не общался, а как верно подметил. Точно, как военный корабль, этакий броненосец, и мимо спокойно проплыть не даст, и утопить не получится.

Ирина выскользнула за порог

- Марина, ты прости за нескромный вопрос, а почему ты одна? Отец Мишки... Он где?

Упреждая возможные расспросы, спросил я соседку, как только за Ириной закрылась дверь. Марина тут же занялась электрическим чайником, будто выгадывая время. Но ответила довольно быстро:

- Он не вернулся из Афганистана. Не успели свадьбу сыграть. Забрали его.

Как ледяным ветром протянуло по нутру. Ну, что, знаток человечьих душ? Мог бы и сам спросить у Ирины, мог бы и предположить - сам знаешь какие годы. Хотел избежать расспросов, озадачив оппонента... И вляпался. А ведь я почти вдвое её старше и должен быть, обязан быть мудрее, тактичнее.

- Прости, Марина...

- Да чего уж там... Свыклась. Если б не Мишка... Не знаю, что было бы. Молоко тогда перегорело. Искуственник он у меня.

- Прости, Марина, прости.

- Хватит извиняться... А вот и Иришка, и чай у нас будет сладеньким. А я ещё кое-что добавлю из своих запасов.

Соседка извлекла из серванта початую глиняную бутылку рижского бальзама, заткнутую пробкой от обычного вина и бутылку коньяка, и хитро взглянув на меня, спросила:

- Лёша, а может коньячку? У меня есть.

- А какой у нас сегодня праздник?

Ирина подошла к отрывному календарю у двери, оторвала листок, полистала дальше.

- Никакого нет. Завтра будет - День изобретателя и рационализатора... Маринка, не томи!

- Действительно, никакого... Вот только захотелось одинокой женщине посидеть в приятной компании, расслабить утомлённые нервы. Я рассчитывала, что вы меня поддержите.

- Ну, конечно поддержим, только я коньяк не буду, это ты с Алёшкой, а я - чай с бальзамом.

Молодуха поставила себе мизерную стеклянную рюмочку, старинную, украшенную орнаментом, почти кукольную, граммов на десять. Мне был предложен серьёзный хрустальный лафитник  в полстакана. Пока соседка колдовала над чашкой для Ирины, я разлил коньяк: Маринке полную и себе немного - дно прикрыть. По идее - получилось поровну.

- Э... Да ты себе, как воробью налил. Или не мужик?

Ирина сделала большие глаза.

- Марин, ты что?

- Не будем спорить. Видимо, Марина, в твоём представлении, мужик должен быть крепким, есть и пить помногу, говорить громко, двигаться шумно и прочее, прочее, прочее. Не будем углубляться в подробности. В двух словах - мужчина должен лишь самую малость отличаться от паровоза... Хотя бы запахом и цветом.

- Лёш, ты о чём?

- Я конечно утрирую... Девушки, шучу я, а сейчас, может и не совсем удачно.

- Всё... Мир. Давай за встречу, за знакомство.

- Коньяк хороший. Настоящий...

- Пять звездочек, армянский.

- Расскажи, что там, в столице нового. А то я в Москве была только перед олимпиадой.

Вот напрягла... Отчаянно вспоминая, что было в те годы в Москве, взял в руки бутылку с коньяком, сделав вид, что рассматриваю.

- Спорткомплекс Олимпийский построили, один корпус - легкоатлетическая арена, а в другом - бассейн. Номера стали на машинах менять, на белые... Что ещё? Вроде бы и всё...

- А сам, о себе? Вот сейчас ты здесь, тебе очень нравится Иришка, а потом? Ты же когда-никогда, а уедешь...

И тут я задумался... И очень серьёзно...

- Есть у меня идея. Я получил свободное распределение. Собираюсь устроиться в один московский НИИ, собеседование уже прошел, но могу попробовать и отказаться... И приехать к вам. Только найти надо - где возьмут, да где общежитие предоставляют.

- А кто ты по специальности?

- Инженер-механик. А ещё фотограф. Могу работать в ателье. Могу сдать на права и работать хоть в такси, хоть на грузовике. Да хоть кем, лишь бы закрепиться тут, рядом.

- Наливай. Иринка, ты только погляди, какой ценный кадр! Лёша, давай выпьем за то, чтобы твои слова не расходились с делом...

- Маринка, не слишком ли часто тосты?

- Ирка, всё под контролем.

Было похоже, что соседка захмелела, но проскакивающие время от времени искорки в глазах, не давали мне покоя. Внешне расслабленный, я продолжал оставаться в напряжении. Вопросы Маринка задавала вроде бы малозначительные, но мне приходилось здорово перетряхивать память, чтобы связать события и прошедшее время. Кто родители, кем работают, как меня в пионеры принимали? Ходил ли я летом в детский сад? Если бы эти вопросы не были вплетены в канву разговора, я бы решил, что это допрос с пристрастием, из темы которого выпадали лишь те, что о личном: дружба, любовь, интересы.

Ирина вопросов не задавала, так и сидела с чашкой в руках, внимательно вслушиваясь в мои ответы, лишь пару раз притворно вздохнув-охнув, когда я бегло коснулся школьно-детсадовской влюблённости.

- Ой, что-то я захмелела... Хорошо ещё, что деда не видит. Сразу была бы наказана и корпела бы над немецкими классиками восемнадцатого века. Пойдем мы, Маринка, да и поздно уже. И вообще, ты его уже замучила, можно подумать, что Лёша с другой планеты прилетел.

- Ну что ж, летите голубки, летите... Вот и последние гости покидают несчастную, одинокую женщину, мечтающую о таком же одиноком и мускулистом, как твой Алёшка, паровозе...

- И даже не раскатывай губы! Это моё!

- Ой, уж и пошутить нельзя...

- Пока, Маринка.

- Спокойной ночи, - сказала она, закрыв дверь.

- Лёшенька, про паровоз - смешно, понравилось. Это анекдот? Но, почему ты Маринку так - в штыки-то?

- А ты не обратила внимания на тематику вопросов? Такие вопросы следователи задают, тем более, что на часть из них, ответы она слышала  уже, раньше. А где Маринка работает?

- На какой-то фирме... Я не знаю на какой, но она говорила, что на фирме.

Фирма... "на фирме"... Точно так же как "на заводе", "на фабрике". Теперь уже говорят "работает в фирме", "на фирму".  Изменился язык, само понятие "фирмы", теперь это понятие "бренда". Что же за фирма была в Ленинграде? Пару из редких отечественных фирм советского периода, я знал совершенно точно. Одна из них - фирма "Восход". Она выпускала тетради, дневники и записные книжки. Вторая была фирма "Заря" - какие-то бытовые услуги. Почему бы не существовать и ещё нескольким? Бог с ней с фирмой, хотя что-то тревожное и промелькнуло, но я отбросил его. У меня в руках - моя "синяя птица", а это куда важнее...

Мы тихонечко проскользнули в ванную. По очереди, отвернувшись, чтобы не смущать друг друга, наскоро сполоснулись из-под крана, не включая шумный душ, и стараясь идти в "ногу" прокрались в комнаты Ирины. 

Глава 15

Я сидел у окна на подлокотнике кожаного монстра и смотрел в пустое небо белой ночи. Девушка моей мечты шуршала бельём, застилая постель. Мы молчали. В голове роились планы на завтра. Куда её повести в современной Москве? Первым делом домой - взять машину. Для неё мой скромный "форд" с полным опционом будет покруче "чайки". Потом поедем в 3d кинотеатр на Ленинградском шоссе (друзья говорили, что там - круче некуда). Потом в аквапарк на ярославке. Потом...  Ирина встала за мной, положив руки мне на плечи.

- Смотри, самолет...

По краю неба тянулась тонкая бело-розовая ниточка.

- Это, наверное, истребитель. Жаль...

- Чего жаль?

- Что не авиалайнер. Протянули бы руки к нему, зацепились бы, подтянулись, сели на крыло и полетели бы к тёплым морям.

- Фантазёр ты Алёшка... Чудной и милый... Алёшка... Ты такой... Такой родной... Такой!

Она запустила пальцы в волосы мне на затылке так, как будто знала заранее, что для меня затылок, без малого - эрогенная зона. Ощущения схлынули мурашками по шее, между лопаток по спине и успокоились, где-то не доходя копчика, так быстро и так сильно, что я невольно передёрнул плечами.

- Что с тобой?

Ирина удивлённо заглянула мне в лицо.

- Ничего, всё нормально. Просто мне настолько хорошо с тобой, что даже мурашки от тебя...

Моя "бывшая" знала об этой моей особенности, но старательно избегала делать так. Либо ей не нравилось то, что я получаю удовольствие, от которого ей ни тепло, ни холодно, либо шокировало то - как меня перетряхивает. Да и ослабились ощущения в последние годы.

- Я хочу их видеть!

- Кого?...

-  Мурашки... Сними рубашку. Я хочу посмотреть, какие они...

Я скинул рубаху и, упершись локтями в подоконник, положил голову на скрещенные руки. Её пальцы ещё раз пробежали по затылку, обхватили шею, слегка сжались. Заскользили по плечам, по лопаткам, позвоночнику, щекотнули подмышки. Проскользнув под руками, перешли на грудь. И вот она полностью уже прижалась ко мне. Сквозь тонкую ткань ночнушки, я чувствовал, как её не по-девичьи твердые соски упираются мне в лопатки. Дыхание стало резче и четче. Развернувшись, посадил её к себе на колени и только успел подставить губы для поцелуя. Целовались мы практически точно так же, как и в городском парке, но  будет ли правильным сравнить туристический костерок с извержением вулкана? Через несколько минут, стало понятным, что если я и дальше буду себя сдерживать, то, вероятнее всего - могу обидеть любимую в её порыве. Я поднял свою, легкую, как пушинка, Мечту и понёс на диван.

Проснулся я легко - просто открыл глаза. Копна каштановых волос едва заметно щекотала мой подбородок - мы дышали в унисон. Простыня, которой мы накрылись ночью, лежала на полу, из последних сил зацепившись краем за валик дивана. Умели же делать... Этому кожаному монстру под сотню лет, а он ни разу не скрипнул за ночь, позволив не отвлекаться. Моя ленинградочка крепко спала, чуть приоткрыв рот. Боже, что мы натворили! Припухшие, слегка потрескавшиеся губы, на которых застыла лёгкая счастливая улыбка - выдадут её перед соседями с головой. Я, наверное, выгляжу не лучше, вон оно трюмо... вот только, даже шевельнуться нет у меня права, пока она спит. Мы подходим друг другу во всем... С любой стороны сливаемся в единое целое, как пазлы. Она замок в иной мир, а я - ключ к этому и только этому замку.

Боясь пошевелиться и продолжая дышать в такт, я рассматривал её обнаженную - всё, что мог увидеть.  Чуть запрокинутое лицо на моём плече, руку с изящными пальчиками, приобнявшую меня за грудь, колено, закинутой на меня ноги, прикрывающей мой пах. Как ты красива, мечта моя... За окном вовсю палило солнце, а на подоконнике лежал Мартын, время от времени, неодобрительно поглядывая на нас сквозь щёлочки век.

- Лёшенька, милый... Хочу ещё...

Не открывая глаз, Ирина обняла меня крепче и потянула на себя.

Как незаметно и быстро она просыпается, второй раз отметил я про себя.

- Так кто из нас ненасытный? - шепнул я. А через минуту Иринка тихо ойкнула, вжавшись в диван. И извиняющимся шепотом:

- Наверное, придётся отложить на потом... Больно.

И тут же, обрушилась на меня с поцелуями, как бы пытаясь компенсировать большее. Кот на подоконнике только растопырил глаза пошире. Но ненадолго... По закону подлости в дверь постучали. Совершенно уже не стесняясь меня, Ирина соскользнула  с дивана, встала посередине комнаты, и, закинув руки за голову, сладко потянулась. Накинула халатик, накрыла меня с головой простынкой и пошла в тамбур к двери. Конечно, это была Маринка. Я услышал, как они пошушукались, соседка едва слышно охнула что-то вроде: - "Да что ты?", дверь опять щелкнула замком, и Моя Мечта опять скользнула ко мне под простыню.

- А если мы уедем к тебе?

Мы уже два раза проезжали этот перегон между "Площадью восстания" и "Чернышевской", и каждый раз меня слегка трогало холодком. Неприятные ощущения в области солнечного сплетения, как будто я проглотил ледяной шарик, проходили так же мгновенно, как и начинались. На всё про всё уходило не более двух-трех секунд.

- Что именно в этом "если" ты подразумеваешь?

- Если навсегда?

- В моем времени, справить тебе документы намного проще. У нас всё продаётся. В быту ходит поговорка: Что нельзя купить за деньги - то можно купить за очень большие деньги. Не волнуйся, с твоей натурализацией не будет больших проблем.

- Я не о том... А вдруг я поеду в Москву в будущем и встречу сама себя? Нет, не встречу... Меня в будущем, в Ленинграде уже не будет. А как же мама? А Деда? Я же для них пропаду без вести? Я же даже не похороню их?

- Мы сможем приезжать в Питер. Дед и бабушка у тебя вполне могу дожить до 85. О маме я и не говорю.

- А ты, ты же стал молодой. Здесь молодой, а там?

- Знаешь, Иришка, об этом я как-то не подумал... Там мне полтинник. И тебе станет почти столько же. Хотя... Есть пластическая омолаживающая хирургия. Лет двадцать можно сбросить. Во всяком случае на лице.

- Омолаживающие хирурги... Это, правда, помогает?

- Пьеха, Гурченко, Пугачева, Ротару - до сих пор не смотрятся на свои годы. У нас уже некоторые мужчины ходят на пластику.

- Тогда они помогут нам во всем, и мы начнем совершенно новую жизнь. Всё с чистого листа. А дети? Я же не смогу родить тебе ребёночка в таком возрасте! Нет, нам к тебе нельзя… Если только в гости.

- Ты права, моя ласковая. Туда только в гости. А жить и растить детей будем здесь.

Моя мечта прижалась ко мне боком и положила голову мне на плечо.

На перегоне перед «Чернышевской» меня опять замутило, так, что я поморщился. Ирина заметила это и с силой вжалась в меня, будто боясь отпустить.

- Уже? Сейчас? Здесь?

- Здесь... Но не сейчас. Чего-то не хватает, и, кажется, я знаю чего.

Мы в который раз вышли из вагона на Чернышевской.

- Ну что же ещё надо сделать, чтобы ты, наконец, понял, что назад пути нет? Неужели тебя не радует, что ты останешься со мной навсегда?

- Ты боишься потерять своих? Своё время?

- Я боюсь потерять тебя... После того, как нашла...

- Иринушка, ну сама подумай, если мы вместе, если крепко держимся друг за друга, если мы срослись душами - есть ли на свете силы способные нас разорвать?

- Хорошо, но у меня всё равно есть какие-то сомнения, такие смутные... Только на одной интуиции. Так какое условие мы не выполнили для осуществления перехода?

- Пиво. Я был немного выпивши и задремал.

- Я должна тебе признаться. Я смалодушничала. Уже в прошлый раз я это поняла. Прости, Алёша...

- Не за что извиняться, милая. Всё равно - нет уверенности, что это так. Пошли наверх, погуляем немного, перекусим в парке. А хочешь, поехали домой?

Перекусили мы на выходе из метро, пирожками с мясом. Очень недурные пирожки, должен заметить. Ни пирожки, ни чебуреки из двадцать первого века и рядом не валялись, хотя бы, если сравнивать качество продуктов. Дородная тётка в белом халате продавала их из большого ящика-термоса на колёсиках. В обмен на полтинник с Лениным на решке, мы получили четыре пирожка и два алтына сдачи. Оторвав клок пергаментной бумажной ленты, тётка запускала руку под толстую крышку и доставала оттуда жестом фокусника уже обернутый пирожок.

Конечно, глупо было искать в парке Пионеров-героев кафешку, где было бы в продаже пиво. Зато я без сожаления отдал почти полную пачку сигарет пареньку, спросившему закурить. Пиво нашлось в гастрономе на углу улицы Лаврова.

- Я пиво не буду, оно горькое. Все говорят, что это только поначалу кажется, но я всё равно не буду, не нравится мне.

- А что вы пили у кинотеатра в ночь, когда мы познакомились?

- Кагор. Я его тоже не люблю, у него слегка вяжущий вкус. Я и хурму из-за этого не люблю.

- В Москве я угощу тебя авокадо, манго, киви и другими фруктами.

- А манго я пробовала, там ещё косточка такая огромная. Мама приносила на прошлый Новый год. А на этот - у нас был ананас. Я сама за ним на Лиговском очередь отстояла. Ки-и-слый, до сих пор, как вспомню - губы пощипывать начинает.

Я открыл жестяную, некрашеную пробку с выдавленной на ней датой разлива и вдруг вспомнив, посмотрел пиво на свет. На дне бутылки плавали хлопья осадка. Пиво было несвежим и самую малость кисловатым. Мелочи жизни... И такое сгодится.

- Мне только что бы задремать.

- А я так могу. В любой момент и на любое время.

- Как это?

- Я сама не знаю. Деда говорит - внутренние часы, биологические. Просто представляю циферблат наших часов с боем, как будут стоять стрелки, когда я должна буду проснуться. Ни разу ещё не проспала.

- Это хорошо. Мне нужно время чтобы отключиться. А тебе понадобится заснуть лишь на пять десять минут. А то если сразу не проснёмся "у меня", в моём времени - могут обчистить.

- Обокрасть?

- Да.

- А как же люди вокруг?

- Каждому своя рубаха ближе к телу. Это как раз то, что мы частично утратили в будущем - участие в судьбе ближнего, и приобрели равнодушие. Слава богу, не все, но многие. Мы вновь спустились в метро, доехали до конечной, дождались нужного поезда и, положив голову на плечо любимой, я закрыл глаза и постарался расслабиться и заснуть, положившись на её биологический хронометр.

 

(продолжение следует)