Зое дали путевку в Феодосию, и мы поехали. Там я купил курсовку и жил в гостинице. Перемена климата ломала нас обоих. Декабрь, холодно и стыло.
Приехали домой. Нас встретили Валера, Николай.
Спросил:
- Как бабушка?
- Все нормально,- ответили ребята.
Через несколько дней позвонила Татьяна и сказала, что бабушку похоронили рядом с дедом.
- Еще давно, как вы уехали в Феодосию. Я не стала вас беспокоить. Пища попала ей в дыхательное горло. Няня, которая ее кормила, испугалась приступа и побежала за медсестрой. Поздно.
Мы устроили ее в дом престарелых с ее согласия. После смерти отца мать потеряла веру в себя. Она принимала старушек из религиозной секты. Читала религиозные книги, молилась, но со старушками распивала вино. Это при ее сахарном диабете. Бывали тяжелые приступы. Я жил у нее и ухаживал за ней. Приехала тетя Клаша, и мы перевезли мать к себе на Водный. Она издевалась над нами. Особенно над Зоей. Жить стало невмоготу. На наши просьбы и уговоры она не обращала внимания. Она окончательно сломалась. Потом тетя Клаша скажет: «Да простит ее Всевышний». Пусть будет так. Мы ее тоже простили.
Я плохо знал родителей. Меня воспитывала бабушка, тетя Шура, даже Таисья, Василий. И даже поп. Всем, что есть во мне знатного – патриотизм, любовь к России, гражданское мужество, донкихотство и пр. и пр., – я обязан своим учителям, пионервожатым. В первую очередь им. Я горжусь, что я русский до мозга костей. Иногда страдаю оттого, что "до мозга костей". Другого не дано. Я горжусь, что родился в стране Пушкина, Толстого, Некрасова, Гоголя, Горького. На войне я отстаивал и защищал идеи великого Ленина. Как мог. Хорошо, что были Келдыш, Королев, Курчатов. Низкий им поклон.
Иногда нас, фронтовиков, называют героями. А я скажу так. Были убиты старшие защитники страны, и пришел наш черед. Война – это противоестественное состояние человека. Это - когда надо убивать себе подобных. Но ведь их не просили в Россию. И это были страшные звероподобные люди – фашисты. Три процента осталось в живых ребят 1923 года рождения. И я всегда буду чувствовать перед погибшими вину. Они своей смертью даровали нам жизнь. Как мы оправдаемся, как мы живем? Что мы им можем сказать?
Вся дрянь, которая во мне есть, она – моя, и я за нее в ответе.
По телевизору кажут «Бесприданницу» Александра Николаевича Островского. Высоконравственная вещь. Сейчас таких мало.
27.IX – 1985 г.