Записи с меткой горел в танке

(и еще 2 записям на сайте сопоставлена такая метка)

Другие метки пользователя ↓

12 калибр Бабушка в баку за танками веселый кут вкпб война кончилась горел в танке гулял хариус ефимовна за родину за сталина зееловские высоты златоуст зоя каракаш киров комсомол контузия крендель кто я кузнецов левашов мураши на берлин наган омлага пароль песни на войне понять судьбу радий павлов румыния русская береза сангородок саша дикарев свадьба седые волосы семен кырнышев степан держит речь судно на подводных крыльях сурогин умз фердинанд хлебников хомут не поставишь хунды-мунды цыганка даша чуть не утоп шерман шолохов щупай ищи дыру щурята

Комментарии (0)

Восемнадцатый текстовый блок "Зое"

Дневник

Воскресенье, 13 Апреля 2008 г. 18:14 + в цитатник

Любовь.

В Сангородке с нами по соседству жили татарин с татаркой. Муж и жена. Татарин бил ее, жену-то, смертным боем. Регулярно. В кровь.
С работы приехал я поздно, пообедал. Когда татарку бил татарин, она орала оглашенно. Дверь открылась, и вбежала – рожа в крови, и в разорванном платье, - татарка. Меня как черт сорвал с места. Силенка в ту пору за мной водилась. Я, одурманенный злобой, прибежал к татарину.
- Если ты тронешь жену, я тебя разделаю, как Бог черепаху.
Татарин и ухом не повел.
- Бить буду. Не твое дело.
- Почему?
- Лубыть будет лучше. Уходи.
Я отупел и рассмеялся в трясучку.
Любовь, как видно, зла. Полюбишь и козла.

Письмо Кобзону.

«Здравствуйте, уважаемый товарищ Кобзон.
Седьмого декабря 1985 года проходил творческий вечер Композитора Левашова и Вы пели песню «Бери шинель, пошли домой». Пели, и вдруг глаза Ваши наполнились слезами. Вас показали крупным планом. А потом потекли слезы, и было видно, что Вы пели эту песню с большим чувством, словом, сердцем. Спасибо Вам. Песней этой Вы возбудили во мне воспоминания далекого прошлого. Посылаю Вам фотографию. Я с ребятами лежал в госпитале №1505 в г. Александрове. С гитарой лежит и поет Иван Авдеев. До войны он жил в Алма-Ате и работал старшим бухгалтером. На войне стал старшим лейтенантом.
Если с вечера кому-то не давали ужин, знали, что завтра утром будет операция. На операцию Иван ушел на костылях. Все мы в палате ждали, когда Ивана принесут и положат на койку. Время шло медленно, и чтобы скоротать его, мы читали журналы, газеты, играли в шахматы. Переговаривались шепотом. Прошел час, а Ивана не несли. Но вот открылись двери и на носилках внесли Ивана, и уложили на койку. Мы все умолкли. Наша палатная сестра села рядом с Иваном и ладонью шлепала Ивана по щекам:
- Проснись, милый, пора. Проснись скорей, время вышло.
Иван открыл глаза, уставился в потолок. Потом повернул голову и понял, что он в палате.
- Вот и хорошо,- сказала сестра и сделала укол в руку, и дала какие-то таблетки. Подмышку поставила градусник. Встала с койки и подмигнула нам всем. Подмигивать было не обязательно. Мы и так знали, что нужно было делать. Кто-то из ребят вынул градусник, посмотрел температуру, и, встряхнув градусник, положил на тумбочку. У сестры было много забот и она ушла из палаты, помочив губы Ивана ваткой, смоченной в воде, сказав:
- Все будет теперь хорошо. Пойдешь на поправку.
У сестры была добрая душа. Виктор Иванович, наш хирург, наложил Ивану на ногу двадцать четыре шва. Вскоре Иван вовсе оклемался. И попросил гитару. Сказал:
- Дайте гитару.
Мы сделали вид, что не слышали. Да и то сказать, какая гитара, когда с лица Иван был бледный-серый, как шинель, и глаза в мороку.
- Вы что, панихиду решили по мне справлять? – сказал Иван и опять попросил гитару. Из соседней палаты принесли гитару. Лежа на спине, Иван ее настроил. Взял несколько аккордов. Мы смотрели на него и молчали.
- Поверните меня на бок, - попросил Иван.
Ему помогли. Под гитару он запел:
- Ты жива еще, моя старушка …
Голос был слабый, с дрожью, он делал перерывы. Набирая воздух, иногда морщился. Потом он спел:
- Не столы настоящие украшают наш дом …
Был я ранен, лежал в лазарете. Пел и другие песни войны, которые я впервые услышал здесь, в госпитале. Я был танкистом, и петь песни на войне приходилось редко. Но один раз, а дело было в Румынии, когда нашей бригаде дали отдых два дня, мы пели компанией человек тридцать. Так петь мне не приходилось ни в Венгрии, ни в Польше, ни в Германии. Но это особый случай.
У Ивана стала ходко заживать рана, и его отправили в госпиталь в Алма-Ату. Скоро меня выписали из госпиталя. Ребята, которые ходящие, из нашей палаты, провожали меня на вокзал. Мой друг, Саша Дикарев, он и сейчас живой, нес мою шинель. «Бери шинель, пошли домой»

В Румынии немцы отступали быстро. После боя они бежали, и нам приходилось их догонять. Здесь, в Румынии, я первый раз горел в танке. И вот нам дали отдых - два дня.

Комментарии (0)

Пятый текстовый блок "Раз-сказа"

Дневник

Воскресенье, 30 Марта 2008 г. 21:17 + в цитатник

Жили мы в кремлевской башне. Разгружали вагоны с продовольствием. На складах загружали в мешки рожь и возили на мельницу через Волгу, а оттуда - муку. Потом нас отправили в деревню, и мы заготавливали лес на дрова для училища.
Вскоре нас переобмундировали во все курсантское, и мы попали в роту № 14. На мандатной комиссии меня опять спрашивали про судимость отца. А я не знал, за что он сидел. Статью я знал - 58.10. Зачем? Ведь я приехал учиться и воевать! Плевали в душу.
Года полтора я учился на техника-лейтенанта. И вдруг приказ: выпустить линейными офицерами. Был торжественный вечер, нам зачитали приказ Сталина о присвоении нам звания «младший лейтенант». Изучали мы английский танк «Валентайн». Легкий танк весом всего 16,5 тонн, с плохонькой 37-мм пушкой. Но тут вдруг пригнали несколько танков «Шерман», 35 тонн, 75-мм пушка. И нас быстро с ним ознакомили. Танк - дрянь. Высота 2,9 метров, узкие гусеницы. Слабая пушка. Зато комфортабельно внутри: ремни пристегивания, зеркала, даже место под посуду. Внутри башня обита губчатой резиной. Правда, бронь была довольно вязкой. А это хорошо, потому что при попадании в танк болванки она мало крошилась, мало давала осколков. Но горели мы часто из-за того, что часто застревали. Плохая проходимость. Это уже выявилось на фронте в Румынии и Венгрии.
Казань - далеко от фронта. Но немцы долетали до Горького и бомбили автозавод. Поэтому на кремлевских башнях стояли зенитные пулеметы. Да и в Кремле было правительство и обком ВКП(б) Татарии. Технику я любил и учился хорошо. Из друзей был Коля Лапшов из Казани. Он отлично знал мотоциклы и часто их ремонтировал старшим офицерам. Отец его был гонщиком на мотоциклах. И еще один Коля, не помню фамилию, сам он из-под Казани. Ему плохо давалась техника, и командир взвода после отбоя заставлял меня заниматься с ним в учебных классах, где были танки и их детали. Особенно была сложной бортовая передача, трехступенчатая, звездная, с сателлитами, с передаточным отношением 1:8,3.
Этого Колю раздавило в Венгрии, когда мы переезжали Трансильванию. Дело было в Альпах. Танк сорвался в пропасть. Он сидел в башне на командном сидении, по пояс высунувшись. Так иногда мы ездили, а вообще место командира на лобовой броне. Туловище его раздавило в лепешку. Его тут же и схоронили. А танк, связав три троса, тремя танками вытащили. Ребята ушиблись, но были целы.
Все это произошло на моих глазах. Дорога в Альпах узкая и идет на подъем змейкой. Мы поднялись на 1600 метров над уровнем моря. Было холодно.
Здесь, в Венгрии, я первый раз горел в танке. Стать танкистом была мечта с детства. До войны мы смотрели фильм «Три танкиста» и «Первый удар». Там танки прыгали с обрывов и переплывали реки. Парадокс - не помню, как произошло в бою, но помню, что в борту танка была дыра, и он загорелся. Это меня удивило - дыра. Я думал, что я на танке доеду до Берлина. Святая наивность.

Метки: венгрия шерман валентайн младший лейтенант горел в танке судимость отца

Страницы:

[1]

LiveInternetLiveInternet

-Метки

-Рубрики

-Поиск по дневнику

-Подписка по e-mail

-Друзья

-Статистика

Записи с меткой горел в танке

Восемнадцатый текстовый блок "Зое"

Дневник

Пятый текстовый блок "Раз-сказа"

Дневник