Саша Дикарев.

Часть нашу, потрепанную в боях, отвели на пополнение. Стояли мы в какой-то деревушке, а потом в Кишлуй-шалаше. Меня назначили дежурным по кухне. Вечером я пошел принимать дежурство. Столовая и кухня были во дворе большого дома.
- Кто тут дежурный? – спрашиваю.
Младший лейтенант сидит на колоде и отвечает:
- Я.
Здороваясь, я сказал:
- Жорка.
А он:
- Сашка.
- Чего грустный?
Он:
- Жить негде.
Я отвел его в дом, где я жил с лейтенантом Колей Суворовым и еще одним лейтенантом (фамилию не помню).
- Привел, - говорю, - квартиранта. Спи на моей кровати.
И сам ушел на кухню. Так мы познакомились с Сашей. Нас свела с ним накрепко судьба.
Мы получили новые танки. Были сформированы экипажи. И танк мой забрал командир бригады, а свой отдал мне. Утром бригада выезжала на выжидательные позиции, танк мой отработал моторесурс, и радиаторы все время кипели. Мы то и дело останавливались, и из бочки, что была привязана на жалюзях, добавляли воду.
Навстречу подъехал «Виллис>. Вылазит подполковник и спрашивает: «Ты куда, воин, на этой хламиде?». Вынул из планшета бумаги и заполнил их, и отправил меня на СПАМ. Там я сдал машину на капремонт, отправив с ней радиста, хорошего паренька родом из Горького. Наложили мы полный танк барахла, и он уехал в Россию, с другими танками и танкистами.
СПАМ находился в лесу, недалеко от города. И механик-водитель притащил (вырезав из рамы) картину Рембрандта «Даная». Начальник СПАМа, майор, отдал за картину две бутылки спирту. Мы поймали поросенка и зажарили его на костре. Спирт был выпит, и мы уехали в часть. Немного воевали.
Саша Дикарев родился в 1923 году в селе Тоцкое, Тоцкий район Оренбургской области. Закончил 10 классов и танковое училище. Попал в Иран. Там охранял коммуникации, по которым шла техника из Америки в Россию. Танки грузились на шаланды и пароходы, и по Каспию перевозились в Баку. Он сжег уже в Венгрии немецкий «Тигр» и имел орден Боевого Красного знамени.
Четвертого ноября за мной пришел посыльный и велел явиться в штаб батальона. Я пришел к комбату, доложил по всей форме. Мне было приказано привезти из Румынии две бочки вина на праздник Великого Октября. Со мной поехал старшина, мужик лет 35, и двое танкистов. Был оформлен пропуск из Венгрии в Румынию и все необходимые документы. И на полуторке, не мешкая, мы поехали.
Винные склады были выпиты и разграблены. Старшина знал один склад, еще никем не тронутый. Приехали в маленькую деревушку и заехали прямо во двор к крестьянину-румыну. У него были две красавицы-дочери лет по 18-20, которых он куда-то отослал. Мы поужинали сытно и с вином. Утром поехали по узкой дороге, которая шла, в основном, по кукурузе. Дорога узкая, тележная, да еще прошел дождь, и мы буксовали. Одели на задние колеса цепи и быстро приехали к складу. В пригорке были устроены широкие дубовые двери, и висел большой амбарный замок. Из домушки вышел старик. Старшина умел говорить по-румынски. Старик потребовал документы на вино. Иначе, сказал, что хозяин вернется и запорет меня. Старшина в блокноте что-то написал, оторвал листок и отдал старику. Тот поблагодарил, снял шапку, положил в шапку листок и одел шапку на голову.
Тут же он отпер дверь, мы вошли в темный коридор, и на нас дохнуло спертым винным запахом. Включили фонарики и спустились вниз. Слева и справа стояли бочки, и на них бирки - 1005, 1015 литров. Это было молодое вино. А дальше были бочки по 75-100 литров.
Пробовать вино поручили мне. Я стрелял из пистолета в бочку. Вино текло в кружку, а старшина, вырезав ножиком колышек, забивал отверстие. Бочек десять я опробовал. Проснулся у входа в подвал, и лежал на шинели. Оказывается, опьянел так, что и не помню, в какой бочке лучшее вино. Там от одного воздуха станешь пьяный.
Пошли опять и стали пробовать вино все. С трудом выкатили две бочки литров по 75 и закатили в кузов полуторки. Тут же поехали в часть. Приехали в деревню ночью и забуксовали средь улицы. С собой было две канистры по 24 литра, и они были заполнены вином.
Ночью же я пришел в дом, где жил, и разбудил своих жильцов. Они стали пить вино, а я, умаявшись и выпив две кружки вина, уснул. Утром пришел посыльный и потребовал меня в штаб. Оказывается, ночью из соседнего батальона подогнали танк и, погрузив на жалюзи вино, увезли. Пришел я к ним и говорю:
- Отдайте хоть одну бочку.
- Не отдадим, - говорят. - Можем отдать лично тебе танк, а вино не дадим.
Пришлось ехать в Румынию за вином еще раз. В том же составе и на той же полуторке. Я сидел на бочке с вином, когда мы ударились в задний буфер студебеккера. Перелетев через кабину и скатившись по капоту машины, я оказался на земле. Радиатор был разбит. Ехать нельзя. Ночь. По дороге я убил из автомата двух, видимо, одичавших, свиней. Мы остановили проходивший студебеккер, и шофер за канистру вина взял нас на буксир. В деревню приехали под утро. Вино выгрузили и легли спать. Ребята из ремвзвода заменили радиатор, да так, что комбат даже не узнал.