С опозданием, но все же...

Масленица — неделя, предшествующая Великому посту и разделяющая в славянском народном календаре два главных его сезона — зиму и весну. Наиболее широко отмечалась у русских, у западных славян и у южных славян - католиков, менее широко — у православных южных славян и очень скромно — на Украине и в Белоруссии.
Основной едой на МАСЛЕНИЦУ были блины (помимо молочных продуктов и рыбы). Первый блин обычно предназначали умершим: его клали на божницу или слуховое окошко - “для родительских душ”, а иногда отдавали нищим также на “помин души”. Блины, а также хозяйственную утварь, используемую для их приготовления (помазок, сковородник и др.) давали в руки чучелу МАСЛЕНИЦЫ; как символ скоромной пищи их уничтожали в костре при проводах МАСЛЕНИЦЫ и т. п. Блины как важнейший атрибут масленичных гуляний не раз упоминались и в песнях, ср.: “Ой, мы масленицу устречали, Мы блинками гору устилали...”
Значительная часть обычаев на Маслянице так или иначе была связана с темой семейно-брачных отношений: на Масляной чествовали молодоженов, поженившихся в течение прошедшего года. Молодым устраивали своеобразные смотрины в селе: ставили их к столбам ворот и заставляли целоваться у всех на глазах, “зарывали” в снег или осыпали снегом. Подвергали их и другим испытаниям: когда молодые ехали в санях по селу, их останавливали и забрасывали старыми лаптями или солимой, а иногда устраивали им “целовник” или “целовальник” — когда односельчане могли прийти в дом к молодым и поцеловать молодую. Молодоженов катали по селу, но если за это получали плохое угощение, могли прокатить молодоженов не в санях, а на бороне. Масленичная неделя проходила также во взаимных визитах двух недавно породнившихся семейств.
Основным эпизодом последнего дня были “проводы масленицы”, нередко сопровождаемые возжиганим костров. В России к этому дню делали чучело Масленицы из соломы или тряпок, наряжали его обычно в женскую одежду, несли через всю деревню, иногда посадив чучело на колесо, воткнутое сверху на шест; выйдя за село, чучело либо топили в проруби, либо сжигали или просто разрывали на части, а оставшуюся солому раскидывали по полю. Иногда вместо куклы по селу возили живую “Масленицу”: нарядно одетую девушку или женщину, старуху или даже старика - пьяницу в рванье. Затем под крик и улюлюканье их вывозили за село и там высаживали или вываливали в снег (“проводили Масленицу”).
Там же, где не делали чучела Масленицы, обряд “проводов масленицы” состоял, главным образом, в возжигании общесельских костров на возвышенности за селом или у реки. В костры помимо дров бросали, всякое старье — лапти, бороны, кошели, веники, бочки и другие ненужные вещи, предварительно собранные детьми по всей деревне, а иногда и специально для этого украденные. Иногда сжигали в костре колесо, символ солнца, связываемый с приближающейся весной; его чаще надевали па жердь, воткнутую посреди костра.
Каждый день Масленичной недели имеет особое значение.
Первый день масленой недели назывался «встреча». В понедельник с утра народ (обычно дети) сооружал из соломы, тряпок и старых лаптей чучело Масленицы, которое с почетом и песнями носили по улицам, а потом ставили на самое высокое место. В зажиточных семьях начинали печь блины. Родственники, собираясь вместе у кого-то в гостях, обговаривали культурную программу на предстоящую неделю. А выбирать было из чего: катание на горках и качелях, прогулки в нарядных санях, кулачные бои, карусели, балаганы, кукольные представленья, алкогольные возлияния с пением, оборона снежного городка и другие здоровые развлечения. При этом многие из них были связаны с приметами: чем дольше съезжаешь на санках с ледяной горы, тем длиннее будет лен, а чем громче смех и шум – тем обильнее будет урожай.
Вторник назывался «заигрыши». Именно тогда люди всерьез приступали к празднованию, зазывая гостей к себе – есть блины и кататься с ледяных горок: «У нас горы готовы и блины испечены – просим жаловать».
Среда («лакомки») была днем, когда зятья ходили к теще на блины. Матерям нескольких замужних дочерей приходилось потрудиться у печи (тем более что в гости частенько звали не только зятьев, но и других родственников, чтоб не скучно было).
Четверг считался началом настоящего, «широкого» разгула. Именно тогда масленичное веселье набирало полную силу. В четверг проводились шумные катания и знаменитые кулачные бои, в одном из которых оскорбленный купец Калашников сошелся со своим обидчиком – наглым опричником Кирибеевичем. Другим событием этого дня было взятие снежного городка - символическая битва весны и зимы, отраженная Суриковым на одноименном полотне. А еще принято было устраивать буйные пирушки с песнями и распитием хмельных напитков.
Пятница («тещины вечерки») давала шанс тещам отдохнуть от стряпни и отправиться с ответным визитом к зятьям, которые были обязаны оказать им почтение и, конечно, угостить блинами. Зять должен был самолично пригласить тещу с вечера, а утром – еще и прислать за ней специальных посыльных – «званых».
Суббота называлась «золовкины посиделки». Молодые женщины приглашали к себе золовок (для тех, кто путается в терминах родства, напоминаем, что золовкой называют сестру мужа). Гостий нужно было не только накормить от души, но и одарить.
И, наконец, воскресенье («прощеный день») было посвящено подготовке к Великому Посту, перед которым надлежало очиститься духовно. Все в этот день обоюдно просили друг у друга прощения за обиды – вольные и невольные, целовались и кланялись. Облегчив душу, народ вновь приступал к веселью – проводам масленицы. Соломенное чучело сжигали вместе с разным хламом (в некоторых случаях – топили в проруби или разрывали на части), чтобы ускорить наступление весны. Иногда в «погребальном» костре сгорали остатки блинов и другой скоромной пищи. Все это сопровождалось прощальными песнями: люди шутливо ругали масленицу разными, порой непристойными, прозвищами и упрекали за то, что она пришла так ненадолго и теперь покидает их, забирая с собой все вкусное.
А вот как праздновали Масленицу российские государи.
Ф. В. Берхгольцу, прибывшему в Россию в свите герцога Голштинского, особенно запомнилась масленица в Москве в 1722 году. По случаю празднования Ништадтского мира Петр устроил необычную процессию, которая двинулась из села Всесвятского и проехала по Москве. Изумленные москвичи видели, как по заснеженным улицам их древнего города курсировал русский флот. Лодки, яхты, корабли были поставлены на сани, которые тянули лошади.
Берхгольц оставил подробнейшее описание этого поезда. Тут был и "князь-папа" со своей шутовской свитой: "В ногах у него верхом на бочке сидел Бахус, держа в правой руке большой бокал, а в левой посудину с вином". За ним следовал Нептун: "Он сидел в санях, сделанных в виде большой раковины, и имел пред собою в ногах двух сирен". Сам император ехал на большом корабле, беспрестанно салютовавшем из пушек. Команду корабля составляли бойкие, проворные мальчики (очевидно, ученики навигацкой школы). Берхгольц рассказывал: "Его величество веселился истинно по-царски. Не имея здесь в Москве возможности носиться так по водам, как в Петербурге, и несмотря на зиму, он делал однако ж со своими маленькими ловкими боцманами на сухом пути все маневры, возможные только на море. Когда мы ехали по ветру, он распускал все паруса, что конечно немало помогало 15-ти лошадям, тянувшим корабль".
Императрица следовала за кораблем в красивой раззолоченной гондоле. В процессии были ряженые, изображавшие турок, арапов, испанцев, арлекинов, даже драконов и журавлей. Были сани, запряженные шестерней медведей. Ими правил человек, зашитый в медвежью шкуру. Вероятно, это была выдумка Ромодановских, которые славились своими дрессированными медведями. Берхгольц насчитал в процессии свыше 60 саней. Праздник закончился пиром и фейерверком.
А вот в 1724 году в Петербурге масленица не удалась. Петр намеревался и здесь устроить забавное санное шествие, но всю праздничную неделю мела метель и был жестокий мороз. Несколько дней участники процессии в костюмах и масках съезжались к месту сбора, но, окоченев по дороге, отправлялись отогреваться в чей-нибудь гостеприимный дом. Азартный государь не терял надежды осуществить задуманную им потеху, но, увы, стихия победила.
Екатерина II по случаю своей коронации, подражая Петру I, устроила в Москве на масленой неделе грандиозное маскарадное шествие под названием "Торжествующая Минерва". Три дня ездила по городу маскарадная процессия, которая, по замыслу императрицы, должна была представить различные общественные пороки - мздоимство, казнокрадство, чиновничью волокиту и другие, уничтожаемые благотвор ным правлением мудрой Екатерины. Распорядителем праздника был известный актер Ф. Г. Волков, стихи и тексты для хоров писали М. М. Херасков и А. П. Сумароков. Процессию составляли четыре тысячи действующих лиц и двести колесниц. Это увеселение стоило жизни Волкову, простудившемуся во время праздника. А пороки, с которыми намеревалась бороться Екатерина, по странной иронии судьбы под ее скипетром расцвели еще более пышным цветом.
Когда Екатерина II дождалась рождения внука Александра, которому втайне намеревалась передать престол, обойдя нелюбимого сына Павла, императрица на радостях устроила для своих приближенных поистине "бриллиантовую" масленицу. Английский посол лорд Гаррис сообщал: "Императрице угодно было устроить в течение масленицы праздник, который своим великолепием и изяществом превзошел все, что можно придумать в этом роде. За ужином десерт подавался на драгоценных блюдах, сверкавших каменьями на сумму до двух миллионов фунтов стерлингов". Тем, кто оказывался в выигрыше в затеянных после ужина играх, императрица преподносила бриллиант. За вечер она раздарила своим приближенным около 150 бриллиантов, поразивших англичанина своей ценой и редкостной красотой.