"А господин-то, должно быть, не в своем уме!" - сказала почтенная
горожанка, которая, возвращаясь вместе со своим семейством с гулянья,
остановилась и, скрестив руки на животе, стала созерцать безумные проделки
студента Ансельма. Он обнял ствол бузинного дерева и, уткнув лицо в его
ветви, кричал не переставая: "О, только раз еще сверкните и просияйте вы,
милые золотые змейки, только раз еще дайте услышать ваш хрустальный
голосок! Один только раз еще взгляните на меня вы, прелестные синие
глазки, один только раз еще, а то я погибну от скорби и горячего желания!"
И при этом он глубоко вздыхал, и жалостно охал, и от желания и нетерпения
тряс бузинное дерево, которое вместо всякого ответа совсем глухо и
невнятно шумело листьями и, по-видимому, порядком издевалось над горем
студента Ансельма. "А господин-то, должно быть, не в своем уме!" - сказала
горожанка, и Ансельм почувствовал себя так, как будто его разбудили от
глубокого сна или внезапно облили ледяной водой. Теперь он снова ясно
увидел, где он был, и сообразил, что его увлек странный призрак, доведший
его даже до того, что он в полном одиночестве стал громко разговаривать.