В моей жизни есть только одна Любовь, с которой я не знаю что делать. В принципе. Меня вроде как бы любят, но почему-то от этого только боль и унижения. И больше ничего. Я бегаю с ней везде, как лошадь на соревнованиях - всегда с наездником, нигде не выпуская ее из виду, пытаюсь дотронуться хотя бы взглядом, а она как-то ловко всегда выворачивается и оставляет меня совсем одну в потоке городского шума. И однажды я сказала сама себе – я больше ничего не хочу. Не хочу тебя видеть, слышать, идти с тобой не хочу, не хочу твоих взглядов, даже тех, которыми ты меня любишь. Вообще. Ничего. Однако, женская сучность такова, что достаточно лишь немного времени – и вот я снова бежала, хотела, пела, обнимала, уводила, звала, шла, писала.. и так - до бесконечности. А ты всего лишь протягивал свою невидимую руку, которой всегда обнимал меня, когда тебя не было рядом (а рядом тебя почти никогда не было), трогал пальчики, гладил волосы старательно, путал их, целовал, заплетал – и этим делал больно… почти всегда. Сначала с этой болью миришься, терпишь ее, иногда даже наслаждаешься. И эта боль, как и всякая, настолько выматывает, что сил даже оглянуться вокруг не хватает, не то чтобы что-то разглядеть. Она эхом отдается по всему телу, а я все бегу, бегу… не оглядываясь и не останавливаясь, потому что если я остановлюсь, то обязательно заплачу, а так - болят ноги, руки, и все эти боли отвлекают от самой главной – боли души. Любая лошадь может бежать долго и много, без оглядки, только потому, что любит своего наездника. Бежать, бежать, бежать… выше, сильнее, быстрее, а потом она вдруг останавливается и падает – потому что сил больше нет, в голове стучит, сердце готово выпрыгнуть, а легкие уже совсем не легкие – а кровавая масса, и никто, никто ей не может помочь не умереть. Она только медленно закрывает глаза и выдыхает окровавленными легкими холодный воздух..
Вот так и я теперь могу выдохнуть только это: я больше ничего не хочу.