В преддверии очередного конца света предлагаю вашему вниманию мой новый роман - историю таинственных приключений с молодым человеком и старыми книгами, случившихся без малого полвека назад, в году 1966, в Америке. Всего в романе 12 глав, но я собираюсь выложить первые 7 - в сообществе Live Memory. С Божьей помощью, мы успеем.

Посвящается обманутым надеждам и прекрасным миражам XX века

ПРОЛОГ

Не ждите слишком многого от конца света
Станислав Ежи Лец

     Лето выдалось жарким, чистое, безоблачное небо не внушало надежды на дождь, и к концу мая весь город буквально плавился в волнах раскаленного воздуха, поднимавшихся от асфальта. Казалось, мысли человеческие тоже плавились, поглощенные полуденным зноем, привычные понятия застилала пелена забвения, и все были охвачены одним желанием – поскорее укрыться в тени от безжалостного солнца. Адское пекло, по-другому не скажешь.
     Шел 1966 год, и все прогрессивное человечество, в основном, его американский контингент, объединилось в ожидании конца света. Настоящий апокалипсис, с громами и молниями, на меньшее мы не согласны, и с Мессией, отделяющим праведников от грешников, чтобы забрать первых с собой в рай, и оставить последних во власти дьявола. После Гитлера с его концлагерями никому не составляло труда представить ад на земле, а недавний Карибский кризис и разгоравшийся вьетнамский конфликт наглядно освежали события двадцатилетней давности. Наиболее прагматичные граждане посмеивались над религиозными фанатиками и, в свою очередь, ожидали ядерной зимы от советской бомбы.
     Конечно, до поры до времени оставались прожженные скептики, ко всему привыкшие и ничему не удивлявшиеся, лишь кривившие уголки рта в презрительной усмешке. Но последние оплоты скептицизма рухнули после выхода книги Айры Левина с милым названием «Ребенок Розмари». Теперь няньки и воспитательницы стали внимательней присматриваться к вверенным их заботам чадам, и в каждом проявлении агрессии готовы были усмотреть поступь антихриста. Впрочем, некоторые маргиналы ожидали конца света с ликованием, веря, что он, наконец-то, покончит со всем злом и лицемерием, что заполнили современный мир до краев, и настанет пора всеобщей свободы. Хиппи призывали к уходу от цивилизации в лоно матери-природы как к единственному способу спасения, и среди них выделялся харизматичный поэт и музыкант Чарльз Мэнсон, последователи которого учинят «очистительную» резню в домах голливудских знаменитостей. Молодой философ-гедонист по имени Антон Шандор ЛаВей, успевший к тому времени перепробовать немало занятий (в числе прочих – циркового дрессировщика львов, церковного органиста и фоторепортера криминальной хроники), решил, что пришло время поведать миру о своей новой системе ценностей, во главу которой было поставлено человеческое эго, и основал «Церковь Сатаны». Последователи Алистера Кроули, тем временем, исполняли тайные обряды, чтобы умилостивить Великого Зверя и войти в его царство верными поданными. Поклонники Говарда Лавкрафта с нетерпением ожидали прихода Великого Ктулху.
     Однако должен вас предупредить, что эта история – не о конце света, который, как мы теперь знаем, так жестоко обманул человеческие ожидания. Но не спешите откладывать книгу, мы к нему еще вернемся. А пока обратимся к главному герою, который, разумеется, еще ни о чем не подозревает.

     Молодой человек поднял взгляд от письменного стола и посмотрел в окно, прикрытое жалюзи. На улице подростки, осатаневшие от нестерпимой жары, свинтили брандспойт, и струя воды била вверх, сверкая в солнечном свете, и даже местные старушки, эти бессменные стражи порядка, не выражали протеста. Отдельные брызги долетали до окна комнаты на втором этаже, в которой находился молодой человек, и он улыбнулся, слыша мальчишеские вопли восторга и мнимого возмущения, когда кого-то окатывали струей воды.
     «Ну и жарища», - подумал он и, встав из-за стола, снял жилетку и прошелся по комнате.
     Скромные размеры помещения позволяли сделать не больше четырех шагов в одну сторону, и потому, пройдя небольшой круг, молодой человек вернулся к исходной точке, то есть к столу. Свет, падавший сквозь жалюзи, расчерчивал столешницу по ширине, а вместе с ней письменный прибор, лампу с зеленым абажуром и портативную печатную машинку. Вдоль левой стены комнаты высились полки с книгами, пластинками и магнитолой, вдоль правой стояли диван и комод, на котором крутился вентилятор в проволочной оправе. На стенах висели фото-пейзажи.
     Молодого человека звали Роберт Блум, ему было двадцать четыре года, и он полагал, что достаточно знает жизнь, чтобы видеть изнанку вещей и не доверять ничему, кроме своих инстинктов. Он обладал аналитическим умом и старался казаться скептиком, но люди быстро распознавали в нем доброе сердце, и беззастенчиво обращались к нему за помощью в самых разных делах, или же просто норовили излить душу, зная, что он отнесется к ним с пониманием и сочувствием. Свободный от религиозных или националистичных предрассудков, он верил в искусство и увлекался рисованием. Работал же он младшим поверенным в одной юридической фирме, страховавшей граждан от несчастных случаев. Уроженец Нью-Джерси, где, по-прежнему, жила его мама, он жил теперь в Нью-Йорке, снимая однокомнатную квартиру в частном доме, и был принципиально настроен пробиться в жизни самостоятельно, тем более что ничего другого ему не оставалось.
     Он снова сел за стол и продолжил читать письмо. У Роберта было не много корреспондентов, еще меньше таких, чьи письма он читал с охотой, но этот был одним из редких исключений. Его звали Эдвард Леджер, он жил в городке Гринвуд, штат Канзас, и был известен тем, что писал рассказы, публиковавшиеся в журналах детективного и мистического жанров. Эти двое никогда не встречались, но вели переписку уже около трех лет, которая началась с восторженного письма Роберта в редакцию журнала «Блэк Кэт» по поводу одного из рассказов Леджера. Тот прочитал письмо, оказался тронут вниманием, проявленным молодым читателем к его творчеству, и не поленился ответить. Между ними было четырнадцать лет разницы, но они отлично понимали друг друга, ведь Роберт читал и любил рассказы Леджера с юных лет.
     Странные это были рассказы – вроде бы, вымысел, но такой, который трогает за душу и заставляет подумать о чем-то своем: например, в одном рассказе (том самом, после которого Роберт написал письмо), два ангела сидели на крыше небоскреба и разговаривали о людях, а потом получалось, что они снятся молодому человеку, но когда он проснулся, ангелы продолжали свою беседу; или рассказ о том, как три подростка поехали кататься на велосипедах в лес, и доехали до большого оврага, и там, в туманных далях, одному из них привиделись космические бездны, и он осознал, как хрупка и прекрасна жизнь, и как сильно он любит своих друзей.
     И вот, теперь Эдвард Леджер звал Роберта в гости, чтобы показать ему некую рукопись, имевшую какое-то особое значение, и узнать мнение Роберта. Письмо буквально излучало «саспенс», и сквозь витиеватый слог проступало скрытое напряжение автора. В случае согласия, он просил оповестить его телеграммой.
     Путь до Гринвуда был неблизкий, но Роберту не улыбалось торчать летом в душном Нью-Йорке, и он решил, что поедет. С прошлой недели он вышел в отпуск и, не имея особых планов, как раз подумывал, куда бы ему отправиться на отдых. Если бы рядом была Миранда, она бы сразу подала оригинальную идею, но теперь их пути разошлись, и все, что их связывало – это воспоминания о семи прекрасных месяцах. Время от времени у них, конечно, случались мелкие ссоры, но Роберт не сомневался, что хорошего в их отношениях было гораздо больше. Тем не менее, когда прошлым летом ее пригласили на работу в Детройт, она собралась и уехала. Первое время они, разумеется, писали друг другу романтичные письма, полные сентиментальных завитушек, и всячески подбадривали друг друга. Но ближе к осени ее письма начали становиться все более отрывочными и какими-то нервозными, а незадолго перед Рождеством она призналась ему, что встретила другого мужчину, и что это серьезно. Письмо завершалось положительным выводом, что они с Робертом всегда были слишком разными, и что ему же будет лучше, если он найдет себе подружку, с которой сможет смотреть на жизнь в одном направлении. С тех пор Роберт был один.
     Он перечитал письмо Леджера еще раз, убрал его в ящик стола и пошел отправлять телеграмму.