Когда я прочла «Маленького Принца» Антуана де Сент-Экзюпери, я задала маме один-единственный вопрос: «Зачем этот мальчик покончил жизнь самоубийством?» Странный и страшный вопрос...
Наверное, у многих читателей «Маленького Принца», очарованных этой великой французской книгой, не раз возникало ощущение ее недосказанности, незавершенности. Неслучайно многие считают загадочную, похожую на самоубийство смерть военного летчика де Сент-Экзюпери истинным финалом «Маленького Принца».
Автор «Маленького Принца» действительно обрывает повествование, оставляет последний лист чистым. Он словно бы говорит нам: «Допишите конец. Вы ведь знаете этого мальчика. Он в вас». Но если он в нас... И тут мой вопрос  превращается из литературоведческой сентенции в набат: «Зачем этот мальчик покончил жизнь самоубийством?»
В каждом когда-то жил ребенок — он мог, словно рентген, просветить насквозь пообедавшего удава. Или увидеть живого барашка в коробке, нарисованной на бумажном листке. Но главное - он знал правду, он знал все как есть. У него не было двойного дна. Он сам был и маленькой планетой, и космосом вокруг нее. Он был всем, самой жизнью. Но где он теперь? «Зачем этот мальчик покончил жизнь самоубийством?»

"Поиск взаимной любви похож на автогонки. Мы мчимся за одними, за нами мчатся другие.

А взаимность находим только вылетев на встречную полосу."

Древние греки вывели основной принцип красоты, ее главное условие. Это  асимметрия. Все красивое асимметрично, чуть-чуть, слегка. Правая сторона красивого лица хоть немного, но отличается от левой. Симметричное лицо, если искусственно создать его изображение, непременно оттолкнет вас, покажется уродливым. Мы заблуждаемся, если думаем, что симметрия прекрасна. На самом деле она чудовищна. Она мертва.