Вы спрашиваете, любил ли я? Я любил. Мне было четырнадцать. Ей - тридцать шесть. Двадцать два года разницы. Она могла бы быть моей матерью. Она так и говорила: "Ты для меня как ребенок. И твое чувство - тоже детское. Пройдут годы, у тебя появится опыт, зрелость, и ты поймешь, что любовь - это другое".
Годы прошли. Годы имеют такое свойство...
И я понял, что именно то чувство было истинным. Лишенное опыта, лишенное зрелости, лишенное понимания, оно было настоящим. Да - наивным. Да - глупым, смешным, может быть, даже нелепым. Но настоящим. Вы не поверите, но я до сих пор помню запах ее волос, ее нежный, ласковый голос. Правда. Я помню, как она смотрела на меня... С жалостью и состраданием. Это обижало... Глупец. Только теперь я понял, что эта печаль в ее взгляде была вовсе не жалостью. Точнее - жалостью, но не ко мне, а к себе. Ведь она безнадежно мечтала обо мне. Но не о том - желторотом. А о том, которому тридцать, сорок, даже пятьдесят. О том, которого не было.
Она умерла. Спустя несколько лет. От рака. Мы могли быть счастливы с ней эти несколько лет. Четыре года. Четыре года счастья. Много это или мало?
Четыре года счастья — это вечность! Но она испугалась, а я еще был слишком мал, чтобы чувствовать себя уверенным. Когда один из двоих боится, другой должен быть уверен - полностью, абсолютно. Если ты уверен, ты можешь сделать недостающий шаг — и свой, и за того, кто испугался. Счастье нуждается в уверенности. Счастье сторонится испуганных. Кто знает, быть может, вместе мы бы справились с ее болезнью? Может быть.
Знаете, я иногда ощущаю на себе тот ее взгляд. Внезапно, случайно, в самых неожиданных местах. Просто на улице, в толпе.Или в парке, на прогулке. Или, например, в лифте. Да, не смейтесь. Я захожу в лифт и чувствую, что она смотрит на меня - сзади, со спины. Как она умела - нежно и с великой тоской. Я поворачиваюсь - резко, стремительно, чтобы поймать, схватить, застать ее взгляд. И... Пустота. Кажется, будь я проворнее, еще бы одно мгновение, сотую долю секунды... Но нет.
Беда не в этом, беда в том, что мы не ценим, не понимаем, не видим своего настоящего. В этом беда. А то, что будущее неизвестно - что с того? Его еще нет. Как можно о нем печалиться? Как можно оплакивать нерожденного? Наше настоящее делает наше будущее, но для этого оно - наше настоящее - должно быть.
А вы любили?...
Нет, не мимолетные романы и подростковые чувства.
Так, чтобы вспоминать об этом в тридцать, сорок.
Так, чтобы сказать: "То было настоящее чувство" и вздохнуть, потому что сердце внезапно защемило.
Любили?...
