ДИКИЙ САД

Я шел вечером домой через старый одичавший сад, неизвестно когда и кем насаженный… В темноте разглядел мечущиеся фигуры, услышал вскрики, стоны. Подбежал и увидел: двое бьют одного, жестоко, насмерть. Я вмешался, и они перекинулись на меня. Пинали долго. Я лишь прикрывал руками голову. Наверное, они решили, что убили меня, ушли.

Я открыл глаза и увидел над собой отвратительную физиономию. Бродяга, увидев, что я очнулся, оскалился, показывая чёрные корешки вместо зубов, прохрипел:

- Что ты лезешь? Себя защитить не можешь, а лезешь.

Дикая сила подкинула меня, и я ударил. Он зажал лицо грязными  ладонями и побежал, припадая на левую ногу.

Утром следующего дня узнал от соседей, что в саду нашли мёртвого человека со следами побоев. (Впрочем, позже говорили, что умер он не от побоев, а от переохлаждения, замерз).

И никакой жалости, тем более раскаяния, я не чувствую. Что мне дела до какого-то бомжа?

Но зачем он приходит? Приходит зачем?!

Открывает запертую дверь, садится в углу и смотрит. И я смотрю. Знаю, что мираж и боюсь встать, пройти в тот угол и убедиться, что это лишь тень от растущего за окном дерева… я чётко вижу его насмешливые глаза.

… В соседнем доме покончил с собой молодой парень, говорят, от  несчастной любви.

Я думаю, как он решился? Ходил, обдумывал, искал верёвку, место, где её привязать, потом ещё петлю надо сделать, на шею надеть… И всё это понимая, что сейчас будет боль и смерть… И даже страх не остановил его…

А меня, что может остановить? Страх? Страх страха, боязнь боязни быть свободным. Страх покаяния! Смогу ли уже оттуда, с той стороны взглянуть в свою жизнь? А?.. Все эти художественные догадки, все эти, опять же художественные, попытки рассказать, как душа уже оттуда сюда видит – это всё догадки и попытки, не более… А попробуй-ка здесь и сейчас, честно шаг за шагом, кадр за кадром, проглядеть свою жизнь… Вот и оговорился, ошибся – "проглядеть". И ведь прогляжу, то есть забуду. "Как бы забуду" Ага! Ведь и такое есть, в чём не то что исповедаться, о чём и  вспомнить-то нельзя… Нет – можно. И нужно! Честно, шаг за шагом. Здесь и сейчас. Чтобы, может быть, не было мучительно больно там. "Не бойся", - говорю сам себе... Этот взгляд с иконы – он ведь оттуда!

… Сегодня мне снился дикий сад. Сад, в котором я играл в детстве, в котором лежал на мягкой душистой траве с раскрытой книгой в руках, сад, в котором я молился. В том саду росли корявые яблони, родящие мелкие кислые плоды, кусты сирени, шиповника, берёза с черным страшным дуплом…

Во сне ветви яблонь клонились под тяжестью медово-прозрачных плодов. Травы ласково стелились под ноги, птицы щебетали в листве. Я подошёл к старой берёзе и увидел того бродягу. Я испугался, но понимая, что это сон, спросил его:

- Ты кто?

Он усмехнулся.

- Садовник. – И протянул мне яблоко.

МАНЕКЕН

(фантазия)

 Когда наступала ночь, и улицы пустели, манекены оживали. Они и днём жили, но днём нужно было играть роль, к которой их приспособили люди…

Манекен Пётр Иванович, как и все остальные, потянулся и вышагнул из витрины в зал универмага.

Тут тоже были свои компании, и они разошлись по разным уголкам двухэтажного здания. А Пётр Иванович не любил общество коллег. Он вышел в подсобку, где в захламленном закутке с грязным зарешёченным окном, перед экраном, на котором появлялись выдаваемые камерами наружного наблюдения картинки (площадка перед входом, кусок улицы с фонарным столбом; тёмный пустынный задний двор; стена с окном и решёткой, асфальт и пакет из-под чипсов на нём…) сидел сторож Борис. И даже не сторож, а охранник – в чёрной форменной рубашке с жёлтой эмблемой охранного предприятия на рукаве…

- Ну, садись, садись… - указал Борис на свободный стул, а затем приоткрыл дверцу тумбочки, всунул  руку, и там, внутри тумбочки забулькало. Появился стакан.

- Не предлагаю, - сказал Борис. Пётр Иванович согласно кивнул.

Одним затяжным глотком охранник опорожнил стакан и отправил его обратно в тумбочку.

- Не пью один. Хотя, кто ты – фантазия. Моя фантазия.

Пётр Иванович снова кивнул.

- Но ведь и я – кто? Фантазия. Манекен… Чего молчишь? Говори.

- Не могу согласиться с вами, - произнёс Пётр Иванович красивым глубоким голосом, такие голоса бывали у радиоведущих советских времён…

Вообще, Пётр Иванович внешне производил гораздо более выгодное впечатление, чем Борис. Строгое красивое лицо, причёска с аккуратным пробором, костюм, белая рубашка, галстук, сияющие полуботинки…

- Но я ведь, здесь, в этом мире, не сам по себе, никто же не спрашивал меня, отправляя сюда, в эту жизнь, и судьба моя, как бы я её ни менял, во всех изменениях – неизменна. Я поэтому и не меняю, в этой точке судьбы своей понял всё – и не рыпаюсь… Но ведь и это предначертано! – Борис не сильно, явно сдержав себя, пристукнул по столу.

- Кем предначертано-то? – с откровенной усмешкой в голосе спросил Пётр Иванович.

- А кем предначертано, чтобы ты был одет в этот костюм, имел вот эту причёску, и стоял тут в витрине? А?

Пётр Иванович сразу построжел, ответил торжественно:

- Высшей для меня силой.

- Ну, и для меня, высшей… - Борис снова сунул руку в тумбочку, снова забулькало… Выпив, он резко выдохнул и на этот раз закусил куском чёрного хлеба.

- Не надо бы вам так… - подал голос Пётр Иванович.

- Ты ещё учить будешь! – озлобился вдруг Борис. – Фантазия!

- Вот именно. Мне бы вернуться. На место. А то ведь… Скандал…

- А вот не вернёшься! – злорадно  сказал Борис, и махом выпил ещё стакан. И сразу сломался. Ткнулся головой в стол. Уснул мёртво.

Вмиг все манекены оказались на своих местах в витрине, будто и не оставляли их. И только Пётр Иванович остался там, где застал его неожиданный сон охранника Бориса.

Он взглянул на экран – к центральному входу подъехала легковая машина, из неё вышел человек в такой же, как у Бориса форме, нажал кнопку звонка у двери. Звон был резкий, трескучий, но он не потревожил мёртвый сон охранника.

Пётр Иванович тоскливо поёжился и побежал в торговый зал, к витрине, но дверца в неё была заперта навесным замком. Остальные манекены стояли в своих обычных позах, но в глазах их была насмешка…

Человек у входа достал мобильный телефон, набрал номер. Из той комнаты, где спал Борис раздался мелодичный звук, но и он не разбудил спящего.

Из машины вылез ещё один человек, и вдвоём они пошли к заднему служебному входу, и тот, что звонил по телефону, достал из кармана связку ключей…

Замок на двери в витрину был совсем простенький, маленький. В отчаянии Пётр Иванович, ухватившись обеими руками, попытался сорвать его, и в этот момент – навалились, завернули руки за спину…

Охранник Борис, вскоре был уволен за пьянство на рабочем месте. Манекены больше никогда не покидали своих мест в витрине универмага. И только Пётр Иванович, вышвырнутый на улицу пьяной фантазией Бориса, никогда больше не вернулся в витрину. Он как-то приспособился жить среди людей, даже научился пить водку.