TUFELKA все записи автора

Исходное сообщение
Мой сын очень хотел в армию. В военкомат он пошел, не дождавшись повестки. Прошел комиссию, и 3 декабря ему надлежало придти в военкомат с вещами. Так получилось, как сказали мне тогда в военкомате, одно место сняли и Артема в этот день хотели отправить домой. Призыв заканчивался, и могли призвать только в следующем году осенью, весеннего призыва в Коми нет. Артем очень был расстроен. Нам помог военный комиссар, он позвонил в Княж погост (это сборный пункт в республике Коми), только нужно было, сдать недостающие анализы и привести его сами туда. У сына было счастье в глазах. У Артема в планах было после прохождения срочной службы остаться по контракту. Откуда это решение, может потому, что отец военный, может друг, который учиться в военном училище в Ярославле что рассказывал. Но он очень хотел служить.
7 декабря он прибыл в часть, 11 его избили. Позвонил 12 декабря, что его кладут в госпиталь. Звонил с чужого телефона, попросил приехать. В госпиталь я дозвонилась лишь 14, мне сказали, что у него гонорея. О тайне диагноза никто не подумал. Перед отъездом удалось связаться с сыном, и он сказал, что его избил сержант.
В Ярославль мы приехали с сестрой 18 декабря, на кпп нас пропустили в отделение, там нам сказали: «Что врача нет, и сегодня не будет». Артема нам повидать удалось, мы привезли фотоаппарат, попросили сына сделать снимки. Мы не эксперты и не врачи, но опухоль и посинение мы смогли разглядеть. Дальше наша дорога лежала в прокуратуру. Выслушав, следователь попросил нас съездить в часть, и не вызывая подозрений поговорить с сослуживцами сына. Найти свидетелей, которые подтвердят факт избиения.
В часть было ехать уже поздно, решили отложить это на завтра, изначально поговорив с врачом.
Утром в госпитале врач, молодая женщина сказала, что у Артема гонорея. «А опухоль и синяки?»- спросили мы. Она отправила нас к врачам урологу и хирургу, которые осматривали Артема. Они сообщили, что мазок на гонорею не подтвердился, болезнь может быть от переохлаждения, может быть инфекция, но не исключили и посттравматическое воспаление. Но об избиении Артем не говорил. Да это и понятно, он рассказал, только когда приехала я.
Разговаривали в госпитале мы и с ребятами, которые служат в этой части. Этого сержанта боятся все, даже рядом пройдешь, стукнет или пнет новичка. Деньги отбирают, зарплату которую получают солдаты.
В прокуратуру написали заявление, следователь на мою просьбу проверить правильно ли я написала, ответил отказом. В кабинет зашел еще один следователь, я его спросила, как он думает, стоит ли мне ехать в часть? Его мнение было такого, что нам там делать нечего. Два следователя, у каждого свои методы работы. Все-таки хотелось узнать, кто будет вести следствие и я обратилась к начальнику следственного отдела, на что он мне ответил: « Я не знаю, кому поручу следствие, следователя у меня два», и попросил выйти, так как у него приезжает комиссия.

Женщина в библиотеке госпиталя подсказала нам обратиться в комитет солдатских матерей. Перед поездкой мы пытались найти координаты этого комитета, но тщетно. Обратились мы в администрацию в управление по связям с общественностью. Нам очень помог Богданов Петр Валерьевич. Нашел телефон женщины, которая в Ярославле помогает солдатам. Мы с ней созвонились он как раз была в этой части. С администрации нас подвезли на машине, мы благодарны им за помощь и участие.
В части нас проводили к полковнику по воспитательной работе. Он нас выслушал, напоил кофе. Показал местные достопримечательности, потом привел в роту, где служит Артем, там собрали всех солдат, которые призывались с Коми. Артем мне говорил, что тогда били еще одного солдата Алекся из деревни Керки. Все собравшиеся в присутствии командования сказали, что им хорошо служиться и никого не обижают. Видела я и злые глаза сержанта, который унизил Артема.
И вообще у них было удивление, ведь Артем лежит с гонореей. Я не могу посмотреть историю болезни сына, а там все знают с каким диагнозом лежит Артем. И где тут медицинская этика? Я поняла, что добиться здесь ничего не смогу. Пришлось согласиться с тем, что предложил полковник по воспитательной работе. Пообещал он, что сержанта уберут с части, а Артема переведут во взвод охраны. Нас отвезли на вокзал. Командира части мы не видели. Но в прессе почему-то упоминается о том, что я на него кричала и вообще вела себя неадекватно.
Мы уехали, в надежде, что Артема вылечат и командование не допустит не уставных отношений, но вмешался мой двоюродный брат, он самовольно забрал Артема с госпиталя и увез в Вологду. Удалось убедить сына вернуться. В части был наказан. Через несколько дней был направлен в госпиталь, на полное обследование. Этих нескольких дне хватило, чтоб понять, что в этой части ему служить нельзя. И обещания командование не сдержало, сержант оставался в учебке.
На мои звонки прокуратура отвечала, что ведется следствие, заявление я написала 19 декабря, а допросить Артема они соизволили только 30 или 31 декабря. По непроверенным данным следователь, который изначально вел расследование приходиться мужем лечащему врачу Артема. С 9 января следствие ведет другой следователь.

http://yaroslavl.rod-info.ru