Ты знаешь...
......Ты знаешь, я вчера был трезв, но наболтал немного лишку, чтоб уязвить того мальчишку, что был так приторен и резв, когда надувшись, как павлин, он раздавал тебе авансы, читая оды или стансы, а ты текла, как пластилин, как по весне сочится лёд, согретый жаркими лучами, как воск, наплаканный свечами, по белой скатерти течёт…
......Я ревновал… Не знаю как, но сохранял невозмутимость, хоть в этот миг невыносимость стучала молотом в висках. Вслед за словесным дефиле тянулась ты плющом послушным… Стал резким свет, а воздух – душным и очень горьким – божоле.
Завяли радость и кураж, взорвалась боль в сто тысяч лезвий… угасли, всхлипнув, и исчезли цвета и звуки, как мираж…
......Запить? Расстаться? Умереть? пуститься в тяжкие, как прежде? Уйти в несбыточной надежде, что будет легче хоть на треть…
......Но одиночества беда в том, что в полуночные бденья на точках соприкосновенья душа искрит, как провода. И так саднит любовный яд, собой заполнивший пустоты, что распадается на ноты ночной минорный звукоряд… И дуло тянется к виску, и страшный миг всё ближе, ближе, но сердце так стремится выжить, что боль сливается в строку, испепеляя новый лист всей мощью огненной геенны, но вечер с запахом вербены всё так же пуст, суров и мглист.
......И кто-то шепчется в углах, смеясь тихонько злобным смехом… Лишь образ твой витает эхом в усталых пыльных зеркалах…
Алексей Порошин
Ты как мальчишка ревновал, когда дарила я авансы другим, устав от постоянства, хоть был тобой наполнен зал.
Твои глаза – из всех зеркал и сжатые в полоску губы Я ликовала - любит! Любит! Пыл страсти в воздухе витал. Лилось шампанское рекой...
Под искрометное фламенко твой друг ласкал мои коленки, край платья отогнув рукой. Тощали пачки сигарет, дым падал кольцами на свечи. Твой взгляд держал меня за плечи, моля о встрече тет-а-тет. А друг мне поправлял кулон, груди как будто бы касаясь, а я смотрела, улыбаясь, как ты был ревностью пленен: рукой ухоженной крошил в свою тарелку сигареты и, мыслями завязнув где-то, с бесстрастьем на лице курил.
Нерв в воздухе повис струной, искрил, как оголенный провод, и ожидался только повод, что бы начался «мордобой»…
В себя вбирая страсти пыл, к тебе я на колени села: Прости родной, я б не хотела, чтоб ты таким ревнивым был…
Людмила Шкилева
