Смеяться или плакать ....
Но это цитата из ЖЖ Ольги Громыко-В. Редной)))
Угощайтесь... не мое^^

"Вообще-то я на этот фильм идти не собиралась. Не люблю фильмы, которые плохо кончаются, и очень сомневалась, что режиссер переделал концовку книги в угоду впечатлительной мне.
Но дело было вечером, делать было нечего, и у Шурика было хорошее настроение, которым он желал с кем-нибудь поделиться. Поскольку его жена была еще более ранимой особой, чем я, гадский шурин пообещал даже взять билеты и заехать за мной на машине, лишь бы я составила ему компанию.
Ладно, решила я, еще пребывая в легкой эйфории от получения медали Гоголя и чувствуя некую причастность к его творчеству. К тому же мне предстояло писать жуткую кровавую боевку, и я надеялась получить для нее визуальный материал - "Тогда вообще много пи...лись - время такое было".(с) ВИФ.
О, как я вскоре пожалела о своей уступчивости и корыстолюбии! (Шурик еще захватил с собой чипсы и пиво, но приобщиться к ним я оказалась физически неспособна)
Что что-то не так, я поняла уже на сцене в Сечи. Когда одного нехорошего козака-убивца закопали под гробом его жертвы, при полном одобрении собравшихся. Трясущийся гроб и доносящиеся из-под него вопли не сползали с экрана минуты три, впечатлив не только Андрея, но и меня. Честное слово, до сих пор - пишу и передергивает.
Следующим потрясением оказалась жена Тараса - она и при жизни-то выглядела не намного краше упыря, но когда ее порубленный саблями труп вывалили из ковра, гример "Живых мертвецов" наверняка сделал себе харакири от зависти.
Дальше события пошли по нарастающей.
На штурме польского города у меня начало нервно подергиваться веко. Это когда козаки с воплями "ЗА МАТЬ-РУСЬ!!!" конно поперли на десятиметровые стены.
- Шурик, - отчаянно прошипела я, совсем не по-родственному вцепляясь в шурина. На "местах для поцелуев" в этот момент наверняка торжествовали полную победу и уже даже не целовались. Ибо в такие жуткие минуты твердая мужская... рука слабой женщине просто необходима! - Шурик, чего это они делают?! Почему НА КОНЯХ?
- Чтоб быстрее доскакать, - флегматично предположил шурин, с отвращением из снисхождения ответно кладя мне руку на плечо.
- А потом?!
Потом кони исчезли. То ли ускакали, то ли наконец издохли под градом пуль. А казаки принялись штурмовать стену. А оператор - крупным планом снимать, как от удара сабли отлетают всякие нужные части тела, а в других появлются глубокие дырки с фонтанами крови, как люди горят заживо, корчатся от кипящей смолы и много еще как интересно помирают.
На этом месте я поняла, что писать кровавую боевку мне что-то уже совсем не хочется.
Но режисер не остановился на достигнутом и бросился закреплять успех второй битвой, которую казаки проиграли. Прочувственная гоголевская сцена "и пал такой-то, герой и душа компании, и пал его друг такой-то, которого тоже жалко..." заиграла новыми красками. Точнее, я бы сказала, дотошной прорисовкой. "И пал такой-то" - три сабли в спину, копье в живот, надсадное "хррррр, пощай земля русская...", конвульсии, и зрителю предлагали насладиться жуткой кончиной очередного героя.
При виде поднятого сразу на три копья козака с вытаращенными глазами мне захотелось залезть под стул. Помешало только то, что там было темно и еще страшнее, потому что дербанящие из колонок вопли все равно никуда не делись.
Наконец всех козаков, к счастью, убили. К счастью - потому что ЭТО наконец-то кончилось!!
Но я рано радовалась.
- Там в конце, кажется, еще пытки были, - деловито заметил Шурик, шурша пакетом с чипсами.
Нет, там оказались не пытки.
Там оказалось пипец что такое.
Последний раз нечто подобное я видела в "Отважном сердце". Но шотландский горец Мел Гибсон был так красив и харизматичен, что я прорыдала всю его казнь, измочив пол диванной подушки.
Остап был не в моем вкусе, поэтому от его пыток меня начало отчетливо мутить.
Нам было крупным планом показано, как:
- отрубают конечности
- отрубают головы
- перебивают ломами кости
- запекают в железной трубе
- подвешивают за ребро на крюк
- насаживают его глубже и изо рта хлещет кровь
Реквизитного томатного сока режиссер не жалел, как и на озвучке не экономил: под конец я просто зажала уши и уткнулась в грудь Шурику, который от такого поворота событий даже пиво пить перестал. Хотя, возможно, его тоже затошнило.
- Батько!!! - надрывно взвыл Остап. - Хде ты? Слышишь ли ты меня???
- Бляяяя... - дружным эхом ответил ему зал.
- Я больше не могу, - простонала я. - Вынесите меня отсюда. Дорогой боженька, прости меня, я раскаялась и больше никогда-никогда не буду писать про "воткнул и три раза пиривернул, чтобы тот больнее обстрадался!" Еще не хватало, чтоб через 200 лет меня так вот экранизировали!!!
К счастью, до конца уже оставалось всего ничего - ну в самом деле, что такое сожжение Тараса на фоне предыдущих ужасов?
- Если хотели, чтобы приговоренный умер медленно, дрова брали сырые, - сообщил мне Шурик, одобрительно глядя, как "клятые ляхи" складывают аккуратненький, чурочка в чурочку, костер из стволов с зелеными ветками. Историческая достоверность длилась ровно до той поры, пока к дровам не поднесли факел, и огонь взвился со всей энергией 100-литровой канистры с бензином, вылитой постановщиками спецэффектов. Столб с Тарасом в считанные секунды превратился в автогеновый язык черного цвета, из которого поразительно бодренько для обугленного скелета с кипящим в костях мозгом неслось над Днепром: "Что, взяли, чертовы ляхи?!".
На лицах ляхов и зрителей был написан священный ужас.
На этой оптимистичной ноте кино и закончилось.
- На "Обитаемый остров-2" пойдем? - как ни в чем ни бывало поинтересовался Шурик.
- Конечно, - пролепетала я. - Хуже точно не будет!!!

А боевку я все-таки написала, хе-хе :) Правда, только спустя три дня..."