Книга для взрослых
В начале времен земля была бесплодна, а у мужчин не росла
борода. Лишь позже начали появляться деревья. В начале времен
пена была черного цвета. В начале времен не было ни еды, ни
лекарств. В начале времен люди были с хвостами.
ГОРШОК С МЯСОМ
1.Черный человек
Женщина шла по лесу. Она продиралась сквозь кусты, в кровь
разодрала ноги. Наконец, показалась тропа. Женщина
остановилась, присела на корточки и облегчилась. Потом пошла
дальше.
Все это время Дика следил за ней. Как только женщина
скрылась за поворотом тропы, он подбежал и аккуратно соскреб
нечистоты -- под ними явственно обозначился отпечаток ноги
тапира. Дика даже затрясся от удовольствия. Он бросился в лес,
догнал тапира и превратил его в большого черного человека.
Женщина уже подходила к дому, когда чья-то темная фигура
загородила дорогу.
-- Куда спешишь? -- раздался хриплый голос. -- Муж твой
мертв, зато я хочу тебя!
Черный человек повалил женщину на тропу. Удовлетворив
желание, он поднялся, схватил пленницу за руки и потащил за
собой.
Много удивительного довелось повидать женщине на этой
неделе. Особенно ее поразило, как муж-тапир ловит рыбу. Он
заходил в воду и испражнялся. После этого рыба всплывала вверх
животом и ее оставалось лишь подобрать.
Хотя новый муж хорошо кормил женщину, ей не терпелось
домой. Ведь маленькая дочка осталась совсем одна. Однажды ночью
женщина убежала. Стараясь не сбиться с тропы, она не раз
оступалась и падала, думала порой, что не дойдет: мешал
огромный живот. Казалось, что женщина на сносях, хотя
беременность длилась не столь долго. Но вот и дом. Готовясь к
худшему, женщина открыла дверь. Дочка лежала в гамаке. Она была
жива, но выглядела измученной: по всему телу ползали огромные
тапирьи вши. Мать села рядом и стала искать насекомых в голове
девочки. Обессилев, мать и дочь слегка задремали. Тогда
зашевелилось в утробе еще не рожденное дитя -- ребенок-тапир.
Он высунул наружу похожий на хобот нос, нащупал гениталии
девочки и таким необычным образом лишил ее невинности.
В хижину ворвался младший брат мужа женщины.
-- Я убил тапира, я отомстил ему! -- крикнул он.
-- Мне пора рожать! -- простонала женщина.
Ребенок-тапир выбрался наружу, разорвав мать пополам.
2. Ящик
Человек пошел охотиться на вискачей. Пройдя несколько сот
метров, он увидел множество зверьков и настрелял их полный
мешок. Но вернувшись на то же место в следующий раз, никакой
дичи там не нашел и направился дальше.
В конце концов он добрался до незнакомой деревни. На
площади толпился народ: зарезали корову, все готовились к
празднику. Люди заметили чужака и стали гадать, кто он такой.
Мужчины жарили мясо.
-- Пойди спроси, -- велели они товарищу, -- откуда он; и
пригласи к нам -- пусть тоже покушает. И пусть к вождю сходит!
Человек боялся идти к вождю, но окружающие принялись его
ободрять. Тогда охотник приблизился к дому вождя и прокричал
вежливое приветствие.
-- Будь любезен, -- ответил вождь, -- пойди наруби дров.
Вот топор. Налей в котел воды, разожги огонь и заготовь дров.
Воду поставь кипятиться. Но топлива принеси побольше, чтобы
вода быстрее согрелась. Как закипит, мы бросим тебя в котел!
Маленький мальчик, стоявший неподалеку, прошептал
человеку:
-- Постарайся схватить топор, ведь вождь собирается
прикончить тебя!
-- Как же мне рубить, вождь? - спросил человек, подойдя к
дереву.
Вождь стал показывать, а человек ударил его топором по шее
и убил. А дальше стал думать, что ему делать с детьми вождя. Он
заметил большой ящик и позвал ребятишек:
-- Ну-ка прячьтесь скорее сюда, а то сейчас холодный ветер
задует!
Дети залезли в ящик, а человек забил крышку гвоздями.
Подул холодный ветер, и дети в ящике умерли.
3.Череп
Нофуетома был неплохой колдун. Он много чего исхитрился
создать, но вершиной собственной изобретательности считал
растение карай. Некоторые думают, что такого растения не
существует в природе, ибо, если индейцев спросить, что такое
карай, любой из них укажет какую-нибудь свою лиану или траву.
Некоторые карам ложные и слабые - с этим не приходится спорить.
Однако каждый, кто намажется соком настоящего карам, видит в
темноте.
С тех пор, как ночь для Нофуетомы сделалась светлее дня,
он стал от заката до рассвета бродить в лесу и выгребать из
дупла древесных лягушек, которые ведут ночной образ жизни. Жена
потом подавала их в жареном виде вместе с маниоковыми
лепешками. Рыбной ловлей Нофуетома теперь тоже занимался
исключительно по ночам: зажигал факел и бил острогой столько
рыбы, сколько хотел.
Не удивительно, что по лесу распространялось недовольство.
Отомстить Нофуетоме, создавшему колдовское растение, вызвались
жабы. Они незаметно проникли в его жилище и устроились, кто под
бревном, кто под камнем, кто под брошенной старой корзиной.
Всякий раз, когда Нофуетома уходил в лес, жабы вылезали из
темных углов и окружали хозяйку дома. Медленно переступая, они
приближались к несчастной женщине, совершенно терявшей
способность двигаться. Жабы забирались на нее и начинали
потихоньку объедать. Кожа, мясо и кровь таяли, остов
разваливался.
Подходя к дому, Нофуетома имел обыкновение стучать по
корню дерева, росшего у тропы. Этим он желал напомнить жене,
что пора подавать мужу лепешки и пиво. Он не знал, что посылает
предупреждение жабам. Услышав стук, те восстанавливали женщину
из останков и отнимали у нее память. Когда муж входил, она лишь
жаловалась на страшную головную боль и, худея день ото дня,
отказывалась принимать пищу.
Однажды Нофуетома возвращался с охоты позднее обычного и в
спешке забыл ударить по корню. Отворив дверь, он увидел кучу
окровавленных костей на полу, а в гамаке - дочиста обглоданный
череп. Пока охотник обдумывал, как ему поступить, череп
подскочил и вцепился ему в меча. Нофуетома попробовал сбросить
череп на пол, но тот укусил его за руку. Каждая новая попытка
избавиться от черепа влекла за собой все более жестокое
наказание. Нофуетома понял, что сопротивляться глупо - враг
перегрызет ему горло. Оставалось смириться.
-- Что, не нравится? -- ухмыльнулся череп, видя успех
дрессировки. -- Привыкнешь! Это тебе за то, что позволил жабам
меня сожрать!
Отныне жизнь Нофуетомы превратилась в мучение. Он теперь
постоянно испытывал острейший голод, так как череп перехватывал
почти всю пищу, которую человек подносил ко рту. Свои нечистоты
череп извергал на тело Нофуетомы. Спина и плечо почернели и
стали заживо гнить, густой рой мух сопровождал охотника, куда
бы он не направился. Когда Нофуетома попробовал смыть грязь,
череп больно укусил его в щеку, давая понять, что следующая
попытка помыться будет стоить человеку жизни.
Нофуетома чувствовал, что долго не протянет, если не
придумает какой-нибудь хитрости. Долгое время все планы
спасения терпели неудачу: череп проявлял недюжинную
прозорливость и ловкость. И все же Нофуетома не зря слыл
колдуном. Однажды ночью он сумел втайне от черепа побеседовать
со своими амулетами. Духи-хранители дали совет: обещай
накормить череп рыбой, а потом попроси его слезть - мол, надо
вершу проверить.
Желание полакомиться пересилило осторожность: череп нехотя
соскочил с живого насеста на поваленный ствол дерева. В то же
мгновение Нофуетома прыгнул в реку и поплыл под водой, сколько
позволяло дыхание. Затем вскарабкался на берег и побежал к
дому. Захлопнув дверь, он припер ее жердью. Череп прискакал
следом, остановился и вдруг закричал голосом жены: - Отдай мою
терку для маниоки! Человек приоткрыл дверь и просунул в щель
терку. Увидев знакомый предмет, череп слился с ним в
бесформенный ком. Ком взвился вверх и превратился в ночного
попугая, который кричит при луне. Попугай посидел на крыше,
затем улетел в лес.
4. Голова
Куйменарэ жил в селении Озайрикасекван со своими двумя
женами. Они были сестры. Старшую звали Зома-Зомайро, младшую -
Камалало. У Зама-Зомайро было трое детей.
Однажды Куйменарэ сказал старшей жене: - Я пойду ловить
рыбу. Вернусь на третий день. Смотри за сестрой, чтобы не
вступала она в разговор с Акуй-Ха- лава; знаешь, наверное,
лесной такой человек - волосы длинные, весь белый, красивый,
сам людоед, а поет амм-лалала, амм-лалала! Он по дороге к
нашему огороду обосновался, ест там дикие сливы.
Младшая жена Камалало слышала эти слова. Итак, Куйменарэ
ушел на реку. Чуть позже Зома-3омайро отправилась вместе с
детьми на огород. Когда она шла по тропе, Акуй-Халава стал
бросать в нее сливовые косточки, но женщина этого будто не
замечала.
На следующий день Камалало взяла корзинку и говорит:
-- Схожу-ка я теперь на огород.
-- Иди, только наш муж велел с Акуй-Халава в разговоры не
вступать.
-- Ну, что ты, стану я с ним дело иметь! Камалало дошла до
дерева, под которым землю ковром устилали плодовые косточки.
-- Послушай, Акуй-Халава, - начала молодая женщина, -
брось мне сливу, а? Тот бросил вниз пригоршню косточек.
-- Нет, я так не хочу, мне слив нужно, - произнесла
Камалало игриво. Тот опять бросил косточки.
-- Ну, слушай, перестань, тебе что - жалко?
-- Хорошо, хорошо, сейчас вправду дам тебе слив. Кушая
сладкие сливы, женщина говорила:
-- Знаешь, куда я иду? Иду я на огород, накопаю там
маниока, сладкого картофеля и ямса, вот как! Вскоре она уже шла
назад с полной корзиной.
-- Эй, брось еще слив! - попросила женщина, подойдя к
дереву. Акуй-Халава бросил косточки.
-- Опять те же шутки! Ну, брось мне слив, трудно что ли!
Лесной человек бросил слив. Запихивая их в рот, Камалало
словно бы размышляла вслух:
-- Наш муж Куйменарэ ушел ловить рыбу, два дня его не
будет. Мы дома с Зама-Зомайро одни. Может в гости зайдешь? Я
пиво сварю!
Акуй-Халава ничего не ответил, однако шагая к дому,
женщина так и сияла от возбуждения.
-- С Акуй-Холява беседовала, что ли? -- сразу же
догадалась сестра. -- Кто тебе велел пиво готовить? Решили же
послезавтра делать, когда муж вернется.
Камалало не обратила на эти слова никакого внимания. Она
сбегала за водой, стала тереть маниок, послала племянника
принести сосуд из тыквы. Как только пиво дозрело, она поставила
самый большой сосуд гостю - Акуй-Халава. Убедившись, что все
готово, Камалало как следует вымылась и раскрасилась красным
соком ачиоте. Солнце клонилось к закату, когда из леса
послышалось:
-- Амм... лалала, амм... лалала!
-- Акуй-Халава идет, что ли? -- спросила Зама-Зомайро. --
Ты поэтому такая веселая?
С этими словами старшая сестра подозвала детей и вместе с
ними забралась на высокий помост под крышей, где индейцы пареси
спят, если опасаются нападения ягуара.
-- Кого пригласила, пожалуйста, принимай одна! -- сказала
Зама-Зомайро напоследок.
Одна! О таком исходе дела Кама-пало и не мечтала. Вот
гость вошел, сел. Однако губы у Акуй-Халава были дырявые,
поэтому пиво пролилось на пол.
-- Пей как следует, что же ты проливаешь! - укоряла
женщина.
-- Ох, конечно, больше не пролью, - извинился лесной
человек.
-- А теперь ляжем вместе! -- сказала Камбала. Акуй-Холява
устроился в ногах женщины и стал их заглатывать.
-- Тик... тик... тик..., - послышался звук.
-- Что ты играешь, перестань щекотать мои пятки,-
воспротивилась Камалало, - давай по-настоящему!
Тогда Акуй-Халава лег рядом с ней и принялся кушать плечо.
-- Опять шутишь, щекочешь только, переходи на другую
сторону!
Акуй-Холява перешел постепенно и съел женщину всю до
конца. Одна голова осталась лежать в гамаке. Наконец, лесной
человек поднялся, взял самый большой сосуд с пивом и пил,
покуда живот его не наполнился. Потом он вышел на улицу и
взглянул на небо: как там звезды, близок ли рассвет?
-- Камалало сказала, что в доме их двое; надо бы
посмотреть! - пришло Акуй-Халава в голову.
Он принялся изучать следы, ведущие в сторону леса - вроде
бы никто из селения не уходил. Тогда он вернулся в дом. В это
время сверчок запел:
-- Зошиши-колита, зошиши-колита, анаши-опали! ("Если
хочешь съесть потроха, ищи среди маниоковой кожуры!").
Акуй-Халава разворошил кучу очистков, но ничего не нашел.
"Зачем это сверчок говорит, будто потроха в кожуре? - подумал
Акуй-Халава. - Как только съешь какую-нибудь дуру, сразу
звездный дождик идет!". В действительности это кто-то из
детишек написал с помоста. Акуй-Халава вышел во двор и
направился к своему сливовому дереву. По дороге он пел:
Амм... лапала, амм... лапала...
Мои длинные волосы, толстые ноги,
моя красота -- очаровало все это Камалало!
Подумала, дура, что я человек,
но теперь увидела, кто я!
Амм... лалала, амм... лалала...
Стало уже совсем светло. Зама-Зомайро и дети спустились с
помоста. В гамаке лежала голова сестры и посверкивала глазами.
-- Что я тебе говорила! - торжествующе произнесла
Зона-Зомайро. -- А вы, дети -- быстро купаться!
-- Я тоже купаться пойду, - заявила голова Камалало.
-- Каким это образом? - удивилась старшая сестра. В ответ
голова выкатилась из гамака и поскакала к реке, подпрыгивая,
будто мячик. Вернувшись, Зама-Зомайро велела детям пива не пить
-- его ведь пробовал Акуй-Халава! Поэтому они лишь облизали
котел.
-- Бедные детишки мои! - вздохнула Зама-Зомайро. Она
испекла лепешек и сказала:
-- Дети, пойдемте навстречу отцу!
-- Я тоже пойду! - опять заявила голова.
-- Ну, давай, - ответила старшая сестра. Пустились в путь.
Голова снова запрыгала впереди всех. Когда дорогу перегородило
упавшее дерево, голова перескочила через него, а Зама-Зомайро с
детьми перелезли. Вот и муж.
-- Ты хоть и предупреждал, а она пошла... Теперь вот...
И Зама-Зомайро сделала жест в сторону головы. Куйменарэ
поставил на землю корзину с жареной рыбой. Все стали есть.
-- Я тоже хочу! - сказала голова.
Сестра отдала ей кости и чешую. Голова все это проглотила,
но тут же извергла через шею. Жуя рыбу, все направились к дому,
голова как всегда впереди.
Только добрались, как Куйменарэ заявил:
-- Сейчас пойдемте снова в лес!
-- И я! -- откликнулась голова.
И так все время: куда остальные -- туда и голова, покоя
никому больше не было.
-- Что делать станем? - спросила Зама-Зомайро мужа.
-- Я скажу ей, что время купаться. Ты сама пойди заранее
вперед, но только, чтобы голова не видела. На дороге написай.
Моча обожжет ей шею. А я пока побуду с детьми.
Зама-Зомайро вышла. Через некоторое время Куймена- рэ
крикнула детям:
- Эй, сорванцы, купаться!
- И я, и я! - голова была тут как тут.
- Что же, иди, -- ответил Куйменарэ, -- сестра твоя уже на
берегу.
Голова поскакала, обожглась на тропе и превратилась в
птицу. Она перелетела на другой берег и запела:
- Заза, Зомай, вакваха! ("Сестра моя, Зомай, давай
купаться!").
5. Попугай
Индеец отправился ловить рыбу, захватив с собой сына. Злой
дух супай подсмотрел, как выглядит мальчик, и принял его облик.
-- Ой, ой! - закричал он, подходя вечером к дому. --
Муравей укусил меня в пенис? Мать в это время сидела за ткацким
станком.
-- Ой, больно, больно? -- ныл мальчик, стоя в дверях. Его
пенис распух и стал большим, как у взрослого.
-- Ложись у огня, только не плачь! -- утешала мать,
собираясь ко сну. Однако всхлипывания продолжались.
-- Успокойся, пожалуйста! - воскликнула женщина. - Если
хочешь, то ложись рядом с младшим братиком.
Мальчик придвинулся ближе, однако не успокаивался. Пенис
его продолжал увеличиваться в размере.
-- Мама, мама, никак не проходит! - жаловался мальчик.
-- Хорошо, сынок, - отвечала женщина, -- ложись рядом со
мною'
Плач прекратился и мать, наконец, заснула. Она лежала на
спине, лицом вверх. Супай приподнялся, лег на женщину и пронзил
ее пенисом всю насквозь, так, что конец сперва вышел у нее изо
рта, а потом обвил петлей шею. Супай хотел унести женщину, но
не мог - она оказалась слишком тяжелой и толстой.
В это время младенец поднял крик. "Как бедняжке не
плакать! - думал живший в доме ручной попугай. - Ведь ему давно
пора сосать грудь!"
-- Тише, тише, малыш! - пробовал успокоить попугай
младенца, но тот вопил пуще прежнего.
Тогда попугай взлетел, сел на голову мертвой хозяйки и с
размаху клюнул супая в головку члена. Брызнула кровь.
Свернувшись, она потемнела и с той поры у здешних попугаев клюв
совсем черный.
Наконец, вернулся хозяин дома.
-- Что с малышом, он просто зашелся от плача! - воскликнул
отец.
-- Супай убил твою жену! -- объяснил попугай. -- Он
побежал вон в ту сторону, а я успел оторвать ему кончик пениса.
Овдовевший индеец выскочил из дома и увидел кровавый след.
Собрались соседи. Они поскорее зарыли женщину в землю и
направились в лес. Следы привели к пещере, которая зовется у
нас пещерой Летучей Мыши.
Злого духа решили выкурить дымом. Принесли десять корзин
жгучего перца, подсушили, развели у входа пещеры костер и стали
бросать перец в огонь. Из глубины горы послышались странные
звуки - там был целый город сумев и вот они все начали
задыхаться. Как только самки, самцы и детеныши выскакивали
наружу, индейцы забивали их насмерть дубинками. Наконец,
появился супай, погубивший женщину.
-- Я, я виноват! -- кричал он, сжимая в руке свой
кровоточащий пенис.
-- Ах, вот ты где! -- отвечали индейцы. Они окружили его и
били до тех пор, пока не превратили в кашу.
Одну девушку-супая индейцы повременили убивать. Решили,
что из нее получится нянька присматривать за младенцами. Сперва
эта девушка делала все, что ей велено, и люди были ей довольны,
но затем проявился ее злой нрав. Как-то раз все работали в
поле. Чертовка тоже работала. Из дома послышался плач ребенка и
няньку отправили последить за младенцем. Вскоре плач
прекратился, но девушка почему-то не возвращалась.
Обеспокоенная мать пошла глянуть, в чем дело. Ребенок был
мертв: чертовка скушала у малышки весь мозг, а сама убежала в
лес.
6. Хури-хури
В канун Рождества наши предки взяли духовые ружья и пошли
в лес. Убили несколько обезьян, мясо стали коптить. Когда
мертвую обезьяну подносишь к костру, от жара ее черты
искажаются будто в улыбке, руки шевелятся сами собой. Кто-то
нашел, что выражение лица мартышки в этот момент сильно
напоминает жену вождя, занятую приготовлением кукурузного пива.
Шутка имела успех. Каждый норовил сунуть свою обезьяну ближе к
огню некоторые сами от смеха чуть в костер не попадали. Тальке
глухой не участвовал в общем веселье. Бедняга решил, что
смеются над ним, обиделся и с досады ушел в чащу.
Возвращался он поздно вечером. Отблесков костра нигде не
было заметно. Не сразу отыскав поляну, на которой располагался
лагерь, индеец застал товарищей спящими и, похоже, давно --
огонь погас и даже угли остыли. К счастью, он вспомнил, что
проходя по лесу, видел в отдалении струйку дыма - примерно там,
где над деревьями возвышалась скала. Теперь он заспешил в том
направлении, надеясь раздобыть головешку.
Вот и скала, в ней пещера. У костра дремлет старушка.
Опасаясь разбудить спящую, индеец приблизился. Костер был
сложен из человеческих костей. Взяв две из них в руки, глухой
бросился прочь, но не прошел и ста шагов, как кости погасли. Он
повернул назад, но теперь старуха проснулась.
-- Зачем ты сюда явился? -- процедила она неожиданно
злобно.
-- Мне бы огня, а то наш погас, -- ответил индеец.
-- А ты не смеялся над мертвыми обезьянами? -- перешла
старушка на шепот. Она отвернулась, так что глухой не сразу
понял вопрос, догадаться о смысле которого он мог только по
движению губ.
-- Нет, нет, я не смеялся, я рассердился, сбежал от них в
лес, -- лепетал он.
-- Знаю, знаю, - успокоилась ведьма. -- а теперь слушай:
сейчас к вам на стойбище сыночки мои придут, хури-хури. Ты как
пойдешь туда, спрячься в какой-нибудь яме, чтобы тебя не
заметили!
Глухой послушался. В полночь задул ветер, грянул гром и
продолжал грохотать не переставая. Из зарослей выбежали
хури-хури, громко и бодро крича:
-- Хури-хури-хури-хури!
Они подбежали к спящим, вырвали им глаза и скрылись так же
внезапно, как появились.
Утром человек выбрался из укрытия. Слепые беспомощно
толкались, падали и просили отвести их домой. Глухой связал их
веревкой и повел к обрыву над озером, что у подножья горы
Сумако.
-- А теперь перед вами канава, все разом -- прыг! --
скомандовал он. Слепые кувырком полетели в воду и превратились
в лягушек.
Через некоторое время после того, как случилась эта
история, охотники проходили мимо старого дуплистого дерева.
-- Хури-хури-хури-хури! -- послышалось из дума.
Индейцы кинулись собирать хворост. Обложив валежником
ствол и насыпав поверх жгучего перца, подпустили огня.
Задыхаясь и кашляя, хури-хури вылезли наружу и падали в пламя.
Тех, кто корчился дольше других, добивали палками. Вдруг
появилась девушка хури-хури с необычно светлой кожей. Она
сумела забраться по стволу вверх и, вцепившись в ветки,
принялась молить о пощаде; говорила, будто никого еще в жизни
не убивала. Нашелся холостяк, который привел ее к себе в дом.
Из этого вышло мало хорошего. Молодая жена завела такой обычай:
подзовет какого-нибудь мальчика, якобы, поискать у него вшей в
волосах, а сама возьмет и задушит, а мозг высосет. В конце
концов она и у мужа высосала мозг и убежала в лес. Там у нее
родился сын. Эта парочка произвела на свет новых хури-хури,
расплодившихся взамен прежних.
7. Горшок с мясом
Если стрелы индейца из племени карихона не смочены дом
кураре, ему лучше вовсе не думать об охоте на обезьян. Между
тем в одной деревне запас кураре иссяк. решили немедленно
отправиться за ядом. Идти вызвалось человек пятьдесят.
-- Ты тоже пойдешь! - велел один из воинов пленнику, много
лет назад захваченному при набеге на деревню племени уитото, да
так и оставшемуся с карихона.
-- Надеюсь ты помнишь, собака, что мясная пища не для
рабов! Это я к тому, что придется тебе готовить! -- объяснил
воин, ухмыльнувшись.
Много ли отравы достали индейцы, где и как ее раздобыли --
об этом в точности не известно. Но только на обратном пути
предводитель отряда начал подумывать, что не худо бы настрелять
дичи -- запасы все давно съедены. Остановились, выбрали
желающего и велели ему быстрее бежать вперед, да постараться
добыть тапира.
-- Дом уже близко, -- предложил кто-то, -- пусть сразу
несет мясо в деревню, а нам оставит только сердце, печень и
легкие.
На том и порешили, и охотник заспешил по тропе. К концу
следующего дня индейцы вышли к берегу речки.
-- Смотрите, наш друг не подвел нас! -- указал
предводитель на веревку, один конец который был привязан к
корню дерева, а другой уходил в воду.
Подойдя ближе, охотники увидели на конце веревки какие-то
потроха.
Люди повеселели, побросали вещи на прибрежный песок,
бросились разводить костер. Вскоре пленник уже снимал пену с
закипевшего бульона.
-- Буль-буль-буль, буль-буль-буль! - пел горшок с мясом, а
повару почему-то слышалось:
-- Отведай меня, отведай меня!
Впрочем на языке карихона эти слова плохо отличимы от
бульканья. И тут пленника осенило: горшок хочет, чтобы он,
повар, выпил хотя бы отвар, раз уж мясо рабам заповедано. Но
почему? Да потому, что в горшке, вероятно, вовсе не потроха
тапира, убитого ушедшим вперед товарищем, а что-то иное.
-- Эй, нельзя это есть, выбросим, а еще лучше пусть так и
варится, да только без нас! -- пытался образумить слуга хозяев.
Куда там! Его чуть не утопили, обвинив в нежелании кормить
народ. В смущенье и страхе повар пригласил охотников к трапезе.
Он до последней минуты надеялся, что сопровождавший группу
пятилетний мальчик, его добрый приятель, останется не
накормленным. Но мальчика разбудили и тот не успокоился, пока
не получил своей доли. Все, что мог сделать повар, это отрезать
любимцу кусочек поменьше да похуже.
Опасения повара оправдались сразу же после ужина. Отведав
мяса, охотники валились на песок один за другим, засыпая
мертвецким сном. Повар тянул их за волосы, щипал, щекотал, но
те даже не шевелились. Между тем из лесу послышался отдаленный
невнятный шум, а затем и могучее:
-- Оооох! Оооох!
Повар едва успел положить спящего мальчика на крышу
навеса, построенного индейцами для ночлега, как ветви
раздвинулись и из лесу вышли два человекоподобных чудовища. У
одного спереди сияла широкая окровавленная дыра.
-- Смотри, старуха, вот кто съел мои потроха, - обратился
демон к жене.
Он обошел лежавшие на песке тела и вырвал спящим глаза.
Потом запихал их к себе в рану и из глаз образовалась новая
печень.
-- Кусочка не хватает, однако! -- пробормотал демон и
принялся шарить взглядом по навесу.
-- Вот теперь порядок! -- заметил он, запуская свои
корявые пальцы ребенку в лицо. Жена демона между тем срезала
спящим мясо с голеней - с тех пор у людей на этих местах одна
кожа да кости. Закончив дело, чудовища скрылись в лесу, а повар
просидел в кустах до рассвета.
Утром проснулись. Повар попытался вставить в пустые
глазницы орехи пальм мильпесо, но те не подошли по размеру. А
вот плоды под названием "кабаний глаз" пришлись впору. И все
было бы хорошо, если б, добравшись до дому, индейцы не начали
неумолимо превращаться в диких свиней, точнее в пекари - их
американских сородичей. Встав на четвереньки и громко хрюкая,
полсотни бывших охотников принялись разорять огород и подрывать
столбы, которые поддерживали крыши жилищ. Корзины, в которых
несли кураре, превратились в больших муравьедов, а духовые
ружья - в змей. Индейцы, остававшиеся в селении, убили одного
пекари, а остальные убежали вниз по течению реки туда, где
сейчас Бразилия.
От тех прежних пекари произошли нынешние. Однако
рассказывают, что в Бразилии встречаются такие пекари, которые
от пояса до головы - свиньи, а ниже пояса - люди, без шерсти.
Очень свирепые.
8. Смерть Сейсквисбуче
Отцы-первопредки для того и создали женщину Янтауки, чтобы
уничтожить Сейсквисбуче, который убил своего отца и жил с его
сестрой.
Вообще-то Сейсквисбуче выдал сестру замуж за мудрого
Нунулу, но все это была лишь уловка. Когда Нунула переехал к
жене, Сейсквисбуче замучил его разной работой --то храм
строить, то сеять, то на охоту идти; зато к жене он его так и
не подпустил. И это понятно, раз Сейсквисбуче сам с нею
постоянно совокуплялся. Когда Нунула завел о том разговор,
Сейсквисбуче ответил, что ходит к сестре просто поболтать,
Нунулу он между тем задумал убить.
Однажды Нунула пошел к реке и забрался на скалу. Появился
Сейсквисбуче. Нунула -- в воду, под скалу, а Сейсквисбуче
схватил здоровенный кол и стал тыкать им туда, где спрятался
Нунула. У Нунулы был волшебный камень, способный окрашивать
воду в цвет крови. Сейск- висбуче увидел, что вода покраснела,
и удовлетворенный, ушел.
В течение семи лет Сейсквисбуче был жрецом в храме. И вот
он почувствовал, будто что-то произошло и велел слуге разузнать
новости.
Слуга вернулся с известием, что на холме появилась
неизвестная красавица в чистых белых одеждах. Она была очень
большая и толстая, а подослал ее Нунула, слепив из семи женщин
одну. Этого Сейсквисбуче, конечно, не знал. Красавица
спустилась с -Холма и говорит:
-- Ищу какого-нибудь жреца!
-- Я тоже жрец, -- отвечает Сейсквисбуче, -- у меня есть
свой храм, свои слуги. Видно, ты меня ищешь!
Он привел женщину к себе, а другим запретил с нем
встречаться. Из-за своих необычных размеров женщина не могла
войти в храм через дверь. Пришлось разобрать часть стены. Если
она садилась, подставляли четыре скамьи, да и то не хватало.
Сейсквисбуче имел много жен-тараканих. Теперь он их прогнал,
хотя и одарил на прощание и даже сказал, что они все очень
хорошенькие. Только двоих прежних жен Сейсквисбуче оставил,
чтобы стирать одежду и прибирать.
У толстой женщины были густые длинные волосы. Когда она
ими трясла, на землю сыпались бананы, фасоль и кукурузные
зерна. "Это прекрасно, -- размышлял Сейсквисбуче, -- что она
сама себя кормит: мне на поле ходить не надо".
Однажды жена сказала:
-- Дома я ела мясо каждый день. Если не хочешь, чтобы я
ушла, корми меня тоже мясом.
Сейсквисбуче пошел и поставил капкан, поймал двуутробку.
-- Не снимай с меня шкуры, -- заявила зверюшка, -- а опали
чуть-чуть, вынь потроха и зарой, однако, не глубоко. Сердце
вынимать не надо.
Сейсквисбуче послушался, но в результате двуутробка ожила
и убежала. Он схватил ее за хвост, но лишь содрал шерсть,
поэтому хвост у опоссума до сих пор голый. Охотник вернулся
домой с пустыми руками.
-- Я ухожу, - объявила жена.
-- И я с тобой! - возразил Сейсквисбуче. - Что понесем
тестю в подарок?
-- Бусы и резную скамью.
Спустились в ущелье.
-- Пойду выкупаюсь, не смотри на меня, -- сказала жена.
Сейсквисбуче отвернулся. Раздался свист.
-- Не слушай! -- сказала жена.
В этот момент от нее отделилась первая женщина. Снова
свист -- отделилась вторая. И так шесть женщин ушли, а осталась
седьмая - самого обыкновенного вида.
-- Что случилось, почему ты такая тощая! - изумился
Сейсквисбуче.
Не сказав ни слова в ответ, жена побежала вверх по склону.
Муж схватился за свой посох и упал. Стал искать одежду жены --
она превратилась в камень. Он чувствовал, что с каждой минутой
теряет силы.
Настала ночь, у Сейсквисбуче распухли яички. Он стал
плакать, звал своих жен-тараканих, просил отнести его в храм.
Его отнесли в храм и оставили там. Лишь одна
жена-тараканиха не покинула мужа. Вскоре Сейсквисбучс сделалось
совсем плохо. Он развалился на части и умер. Следующей ночью в
храм пришли разные звери: псы, лесные коты, пумы и ягуары. Они
стали грызться между собой, натыкались друг на друга и дрались,
лизали кровь.
Кровь начала заполнять внутренности храма, женщине
пришлось забраться под самую крышу. С собой она захватила семь
больших морских раковин. Всякий раз, когда звери вынюхивали,
что вверху на помосте кто-то сидит, женщина бросала вниз
раковину и на некоторое время о ней забывали. Последнюю
раковину она уронила под утро.
Возня и шум стихли, стало светло, женщина спустилась на
землю. На полу была заметна одна единственная капелька крови,
да виднелись следы диких зверей. Так не стало Сейсквисбуче.
9. Лесоруб
Молодой парень рубил деревья, расчищая участок под огород.
А лягушка кричала:
-- Ибух-бух-бух-бух!
Человек возьми да скажи:
-- Может, ты подойдешь, займемся с тобой кое-чем? Как
только он это произнес, буханье смолкло. Некоторое время только
удары топора нарушали тишину, а потом послышались шаги и
появилась красавица: зубы черные (это она красящие листья
жевала), а лицо красное, густо намазанное ярким соком ачиоте. В
те времена женщины красились не меньше нынешних. "Вот случай -
какая девушка!" - подумал индеец.
-- Ты зачем меня звал? -- спросила красавица.
-- Да просто, не знаю..., -- попытался парень оправься но
произнесенные слова пришлось повторить.
-- И чем же таким должны мы с тобой заняться? -- не
отставала девушка.
В ответ лесоруб обхватил ее руками и начал ласкать.
-- Ты такая симпатичная девчушка! - шептал он, обнимая
красавицу все сильней.
-- Ладно, давай! -- заторопила вдруг девушка и они
повалились прямо на землю. Однако индеец ничего не смог и
совсем растерялся: у его подруги не было того, что есть у всех
наших женщин.
-- Ах, обманул меня, зря позвал! - пришла незнакомка в
ярость.
Вскочив, она ударила юношу ногой в пах и скрылась в
зарослях. А мужской орган у индейца начал от удара расти и
сделался таким длинным, что нельзя шагу ступить. Парень в
отчаянии заплакал, но тут подошел Уанкани.
-- Что с тобой, братец? -- спросил он.
-- Да вот такая напасть, -- объяснил индеец, -- и все
из-за нее, лягушки!
-- Не беда, сейчас я тебя вылечу! - рассмеялся Уанкани.
Он принялся быстро рубить пенис ножом, оставив напоследок
кусок ровно такой длины, какую этот орган имеет сейчас у
мужчин. Отрезанное Уанкани собрал в корзину, отнес к себе в
лодку и поплыл по рекам и озерам, разбрасывая куски направо и
налево. Все, что было на дне корзины, он высыпал разом в озеро
Кулин - ох, там и змей до сих пор! Говорят, среди них плавает
сама Змеиная Мать. Через озеро мостик есть. Опытные люди
переходят его невредимыми, хоть мост и качается, а если кто
идет в первый раз, то чаще всего удержаться не может и падает в
воду - змеям на обед. Кто хочет проверить, пусть возьмет
деревяшку, натрет своим потом, привяжет веревку и забросит до
середины озера. Змея ее сразу хвать! А как отрыгнет, так
деревяшка вся склизкая.
Все змеи появились по вине женщины-лягушки. Раньше их не
было.
10. Камни
Морская чайка давно уже овдовела, но у нее подросла
прелестная дочь. Коршун влюбился в обеих женщин и привел их к
себе. Так они зажили - коршун и его две жены.
У коршуна были замечательные руки, особенно когда он
брался за изготовление костяных гарпунов. Прохожие часто
видели, как он сидит на бугре и мастерит гарпун. Когда чайка
отправлялась на лодке за рыбой и крабами, муж ее обычно
сопровождал. А младшая жена оставалась дома.
Два брата-баклана влюбились в нее. Однажды, когда коршун с
чайкой ушли, братья незаметно подкрались к хижине. Они вошли
внутрь и застали молодую женщину в одиночестве. Речь гостей
становилась все более бесцеремонной и в конце концов оба прямо
потребовали, чтобы женщина легла с ними. Та возмущенно
отказалась. Зная, что скоро должны появиться коршун и чайка,
бакланы ушли. Однако они твердо решили сломить волю женщины --
пусть даже силой. Если же удовлетворить свои желания все-таки
не удастся, бакланы договорились жестоко отомстить строптивице.
Как только женщина снова осталась одна, бакланы явились
опять.
-- Ты ляжешь с нами здесь или нет? -- спросил один из них
грубо.
-- Противный кривоглазый баклан! -- прозвучало в ответ.
Это гостя обидело. Баклан уселся лицом к очагу. Он нащупал
ногой маленький продолговатый камешек и подтолкнул его в жар.
-- Ладно, -- повел свою речь второй брат. -- Если ты не
согласишься добром, мы попросту уведем тебя силой.
-- Нет, не хочу, тебя тоже не хочу! -- закричала женщину.
-- Кривоглазый баклан, убирайся вон!
Тогда второй баклан повалил женщину на пол и развел ей
ноги, а первый выхватил раскаленный камень из очага и засунул
его ей во влагалище, будто это был пенис. Женщина умерла.
-- Не хотела нам уступить, -- промолвили братья, -- так и
женой коршуна тебе тоже не быть!
Они покрыли труп шкурами и покинули хижину. По дороге им
навстречу попалась возвращавшаяся домой чайка. Завидя ее, оба
баклана напустили на себя серьезный вид.
-- Что вы такие мрачные и печальные? - спросила женщина.
-- Мы только что были около вашей хижины, хотели навестить
твою дочь. Так вот что: держи ее для себя, а у нас она никаких
желаний не вызывает. Мы с ней хотели развлечься, а она нас
отвергла, никакого дела с нами не захотела иметь. Ну, пусть,
пусть она так при тебе и останется! А мы к твоей хижине больше
не подойдем, искать дочь твою не станем!
У чайки возникло страшное подозрение, что бакланы сделали
что-то нехорошее --может быть, даже убили ее дочь. Она
оттолкнула человека от берега и вскоре приплыла к дому.
-- Неси корзины! - крикнула она дочери. -- У меня полная
лодка крабов и ракушек!
Однако никто не появился. Войдя в хижину, чайка увидела
дочь на постели - казалось, она спала, закрывшись шкурами.
-- Ты поднимешься когда-нибудь, лентяйка! -- рассердилась
мать. -- Сколько можно дрыхнуть!
Чайка потянула за конец шкуры, но молодая женщина так и не
шевельнулась. Тогда она сдернула все покрывала и увидела, что
дочь мертва. Изо рта у лежащей тянулась чуть заметная струйка
дыма - камень в ее лоне все еще оставался горяч. Чайка
бросилась на пол и зарыдала.
Бакланы дошли тем временем до бугра, на котором сидел
коршун, занятый своим ремеслом.
-- Эй, ты! -- крикнули братья. -- Мы как раз заходили к
твоей младшей жене. Выпроводила нас равнодушно вон! Да нам она
больше и не нужна: она ведь твоя, а не наша!
Потом они подошли и трахнули коршуна дубинкой по голове -
та у него до сих пор плоская. Коршун бросился к дому. Старая
чайка горько рыдала, вокруг голосили соседки. Они уже знали о
происшедшем.
У чайки было немало родственников, друзей и знакомых. Все
они собрались на поминки. Оба убийцы тоже пришли, однако
остановились поодаль, забравшись на скалу Лашавайя, что на
западном берегу острова Хосте. Увидев бакланов, толпа
заволновалась. Мужчины достали пращи, но братья находились
чересчур далеко, чтобы достать их камнем. А маленького колибри
среди пришедших на поминках не было. Между тем именно он
пользовался репутацией лучшего пращника, хотя глядя со стороны,
колибри и мужчиной-то назвать трудно - внешность совершенно
плюгавенькая. Теперь одни стали кричать, что надо немедленно
звать колибри, другие - что это бессмысленно. Если здоровым
мужчинам не докинуть камень, то куда уж подобному коротышке. В
конце концов за колибри послали - уж очень всех возмущало, что
некому сбить камнем бакланов.
Колибри явился, хотя и со значительным опозданием. Дорогой
он постоянно тренировался в метании камней. Пущенный на юг
упал, отколов остров Наварино от острова Хосте. Камень,
брошенный к западу, пробил северо-западный рукав Канала Бигля.
И так он бросал и бросал, пока вся южная оконечность Огненной
Земли не оказалась перерезана проливами и заливами. Наконец,
колибри добрался до места и здесь узнал, зачем его звали.
Многие стали смеяться, что такой крошка берется превзойти всех
мужчин во владении пращой. Однако тут колибри бросил первый из
оставшихся у него трех камней, который, правда, не попал в
цель, но просвистел над самыми головами бакланов. Двумя
следующими братья были убиты на месте. Все вокруг восхищались и
радовались. Затем собравшиеся разошлись по домам.
А два баклана окаменели. Их видно и сейчас на скале
Лашавайя. Эту пару валунов обычно называют "Два старца".
11. Гнездо термитов
Старуха решила сжить внука со свету. Под покровом ночной
темноты она подходила к спящему мальчику и пускала ему ветры
прямо в нос. Никто не понимал, почему ребенок день ото дня
худеет и бледнеет.
-- Ты что такой, заболел? -- спросил его однажды приятель.
-- Не знаю, - отвечал мальчик, -- вроде ничего не болит,
но слабость страшная, последние силы теряю.
-- Будь осторожен, -- предупредил приятель, -- бабушка
выпускает тебе в лицо свои кишечные газы!
Мальчик задумал страшную месть. Он изготовил стрелу,
оснастив ее острым костяным наконечником. С вечера, дабы не
вызвать подозрений, он сделал вид, что храпит, а сам краем
глаза следил за старухой. Едва она села над внуком на корточки,
как он нацелил стрелу ей в зад и проткнул древко до самого
хвостового оперения. Старуха упала мертвой, однако без видимых
повреждений на теле. Мальчик прикрыл ее циновкой.
Невестка погибшей должна была утром отправиться вместе с
односельчанами глушить рыбу ядом на небольшом озерке. Она взяла
своего маленького ребенка и понесла к свекрови, чтобы та
проследила за малышом, пока матери нет.
-- Мамочка! -- позвала она, отворив дверь.
Заглянув в помещение, она увидела, что старуха спит. Между
тем рыболовы бодрым шагом покидали деревню. Женщина бросилась
вслед за ними, но никак не могла догнать - мешал висевший за
спиной младенец. Тогда мать остановилась, сняла с плеч ребенка
и посадила на развилку толстого дерева. Потом она, не
оглядываясь, припустила бегом по траве.
Легко догадаться, как плакал и кричал малолетний ребенок,
оставшись один. В отчаянии он стал призывать злых лесных духов
лишить его жизни, пронзив своими острыми палочками, и тем самым
наказать мать. Духи, действительно, появились, изранили
мальчика с головы до ног и превратили в гнездо термитов. В
подобных гнездах до сих пор видно множество небольших
отверстий. Кровь, струйками запекшаяся на стволе, превратилась
в ходы термитов, которые они устраивают, чтобы защититься от
света.
Вернувшись с озера и обнаружив вместо сына гнездо
насекомых, женщина впала в ярость и бешенство. Она побежала
назад и принялась обходить берег в поисках валявшейся там
гнилой рыбы. Она жадно заглатывала добычу, а так как рыба была
отравлена, то женщину начало рвать. С каждой порцией извержений
страшные болезни распространялись вокруг.
Двое из мужчин похрабрее быстренько изготовили хорошую
дубинку и убили ту женщину. Один из них отрезал ей голову,
другой - ноги. Привязав отрезанные части к шесту, мужчины
забросили их подальше в воду. Но несмотря на эту
предосторожность, извергнутые болезни до сих пор косят
индейцев.
12. Змея
В стране индейцев пах в горной Колумбии много озер и
прохладных чистых источников. Из одного такого источника вышла
молодая красивая девушка. Говорят, она была дочерью грома.
Девушка спустилась в селение, а люди окружили ее, удивляясь,
откуда она взялась. Бездетная пожилая пара позвала девушку к
себе и удочерила.
Однажды в селение приехал священник. Все собрались в
церковь на торжественную обедню. Женщины выбирали свои самые
изысканные наряды, надевали лучшие украшения. Дочь грома тоже
хотела пойти, но ее не пустили.
-- Куда такую замарашку! -- кричали люди. -- Не сумела
обзавестись приличной одеждой, так, по крайней мере, дома сиди!
Девушка ничего не ответила. Она пошла как была в лохмотьях
к горному ручью, окунулась в него и превратилась в змею. Змея
приползла в селение и стала расти. Сделавшись огромной, словно
радуга, она кольцом обвила церковь, просунула голову в дверь и
сожрала всех присутствующих вместе со священником. Только
приемных родителей выпустила, и они убежали.
Затем змея поднялась до неба, стремясь отыскать там Деву
Марию -- ее она тоже хотела съесть. Но тут прилетели два орла и
убили змею, разбив ей клювами голову. Змея упала на землю.
Какой-то человек, говорят, англичанин, разрубил тело на части и
отвез на муле в овраг. Там змея сгнила. Только с тех пор
обычные змеи расплодились повсюду.
13. Озеро
-- Пора поджигать! -- крикнул кто-то.
Охотники рассыпались цепью и стали ждать, когда из горящей
травы начнет выскакивать дичь. Левым концом цепь примыкала к
берегу озера, которое отрезало животным путь к бегству.
-- А все же мне это место не нравится! -- вдруг заявил
молодой загонщик. -- На том берегу можно устроить охоту
получше!
Он вышел из общего ряда, направляясь к воде.
-- С ума спятил, озеро кишит анакондами! -- предупреждали
товарищи, но индеец не слушал. Но успел он доплыть до середины,
как стал звать на помощь. Однако гул огня заглушал его крики.
Вскоре на поверхности плавали одни только деревянные древки
стрел.
Вечером люди вернулись в лагерь, нагруженные мясом.
-- Все пришли? -- спросил старейшина.
-- Одного нет, -- отвечали другие. -- Он собирался плыть
на ту сторону. Похоже его анаконда съела.
-- Утром пойдем искать. Все пойдут?
-- Все, все! -- закричали охотники. Прошла ночь.
-- Смотрите, там что-то плавает, -- заметил высокий
индеец, всматриваясь в гладь озера.
-- Это анаконда. Она когда проглотит добычу, не прячется.
Люди гурьбой бросились в воду, вцепились в змею и
выволокли ее на берег. Здесь ей распороли живот. Части
проглоченного тела были перетерты и смяты, но опознать их
все-таки удалось. Эти раздавленные куски индейцы принесли в
лагерь вместе с мясом анаконды. Дома наелись как никогда: съели
и змею, и проглоченного товарища.
-- Ну, что, отдохнем здесь еще денек? -- предложил один из
охотников, удовлетворенно потирая живот.
И они остались еще на день.
14. Сон
Утром человек проснулся и говорит:
-- Мне приснился тапир.
-- Тапир? Это как же - расскажи нам, пожалуйста! -- стали
упрашивать родственники.
-- Вот иду я по лесу, -- отвечает индеец, -- и вижу:
упавшим деревом придавило тапира. Ох, и наелся я мяса!
-- Почему бы тебе не попробовать -- иди в лес, вдруг
вправду найдешь тапира?
-- Пожалуй, - отвечал человек. Он сразу же отправился в
лес. Когда он шел по тропе, ветром повалило дерево. Оно упало и
задавило индейца. Родственники ждали его, ждали, пошли искать.
Нашли труп.
-- А теперь пойдем искать тапира, -- решили они.
Искали здесь, искали там, тоже нашли. Это был нехороший
тапир.
15. Одноногий
На охоту Хитона пошел вместе с братом жены. День близился
к вечеру.
-- Слушай, братец, -- сказал Хитева, -- темнеет! Может,
заночуем, а назад утром пойдем?
Так и решили. Пока солнце садилось, мужчины насобирали
хвороста и развели костер. Подложив под себя кипы листьев, они
легли по разные стороны от огня и стали болтать. В полночь
Хитева позвал:
-- Братец!
-- Чего тебе?
-- Не спи, рано. Расскажи ту историю, которую я от тебя
слышал месяц назад, помнишь?
-- Нет, не могу, совсем засыпаю!
-- Да подожди ты, не спи, лучше поговорим, успеем спать!
-- Да отстань ты, у меня прямо глаза слипаются!
-- Ну, ладно, раз так, то пожалуй, и я подремлю. Некоторое
время оба лежали молча.
-- Братец! -- позвал Хитева опять. Тишина.
-- Братец, подожди спать!
Ответа не было. Хитева почти поверил, что товарищ крепко
заснул. Все же выждав еще, Хитева позвал в третий раз:
-- Братец!
Спутник не отзывался. Он давно проснулся и закрыв глаза,
напряженно ждал. "Пожалуй, больше не стоит спрашивать!" подумал
Хитева. "Спит, значит спит". Он подбросил хворост в костер,
пламя вспыхнуло ярче.
Однако прежде, чем сунуть ногу в огонь, Хитева подождал
еще минут десять. Некоторое время полежав неподвижно, он
встрепенулся и стал будить спутника.
-- Братец, братец, проснись! У меня нога горит!
Лежавший вскочил и помог вытащить ногу из пламени. Затем
он лег снова, по-прежнему наблюдая за Хитевой. Было хорошо
видно, как тот осторожно засовывает ногу в самый жар. Вскоре
тишину леса вновь нарушил вопль о помощи. Товарищ и на сей раз
послушно переложил дымящуюся ногу из костра на землю.
-- Я крепко спал и во сне такая беда приключилась! -
оправдывался Хитева.
-- Да, да, незаметно положил ногу, конечно, конечно? --
поддакивал спутник сочувственно.
Прошло еще время.
-- Помоги быстро, нога горит!
Хитева ни разу еще не кричал так громко. Ночная птица
испуганно снялась с ветки и улетела прочь, но молодой охотник
по другую сторону костра больше не шевелился. "Спит он или не
спит?" размышлял Хитева. Спутник не отрываясь наблюдал за
происходящим сквозь прищуренные веки. Нога Хитевы уже порядочно
обгорела. Он подтянул ее и попробовал переломить. Кость не
поддавалась, и Хитева сунул ногу назад. Опять подождав, он еще
раз попробовал, на сей раз удачно. Отломанную ступню Хитева
швырнул в сторону стоящего рядом дерева, плоды на котором как
раз дозревали и уже начали осыпаться. Ступня повисла в ветвях,
сбитые листья прошелестели в воздухе.
-- Братец, вставай, вон сколько зрелых плодов, а ну,
испечем их в костре, полакомимся! -- завопил Хитева в очередной
раз.
-- Что такое, какие плоды? - спутник делал вид, будто
плохо соображал спросонок.
-- Да вот же, так и сыпятся, только смотри! Запали факел и
беги подбирай!
Товарищ не стал спорить. Он зажег пучок сухих листьев и
пошел в сторону от костра.
-- Врешь ты все, ничего здесь нет! -- крикнул он, озираясь
по сторонам в поисках отнюдь не плодов. Наконец, подняв голову,
он заметил висящую на ветке ступню. Тогда он вернулся к костру
и лег на свое место.
-- Набрал плодов? - раздался вопрос.
-- Нет, не набрал.
-- Да как же, -- причитал Хитева, -- они ведь падали
именно там, где ты их искал!
Теперь каждый из собеседников хорошо знал, что другой
притворяется, но оба продолжали делать вид, будто ничего не
случилось. Вскоре они затихли, по-прежнему лежа по разным
сторонам от костра.
На этот раз Хитева ждал очень долго, прежде чем вновь
подать голос.
-- Братец! - позвал он.
Спутник не отвечал. Тогда Хитева вынул из вещевого мешка
острую ракушку, которую держал на случай, если понадобится
что-нибудь подстругать или заточить. Отломив затупившийся край,
Хитева принялся скоблить обломанный конец берцовой кости,
торчавший из его обугленной голени. Спутник следил за
движениями одноногого, опасаясь уснуть. Хитева же то и дело
отрывался от своего занятия, спрашивал товарища, спит ли тот,
всматривался в его лицо. Не замечая ничего подозрительного, он
продолжал трудиться над костью. Постепенно ему удалось так ее
заточить, что получилось острие не хуже любого копья. В
последний раз Хитона попробовал разбудить товарища:
-- Эй, проснись, костер гаснет, надо его поправить!
Раздавшийся в ответ храп окончательно успокоил одноногого.
Смотря в сторону своего спутника, лежавший лицом к небу, Хитева
заговорил:
-- Когда во всей деревне устраивают облаву на тапира когда
собаки находят след и с лаем гонят животное в мою сторону,
когда сидя в засаде, я уже слышу топот тяжелых ног и треск
валежника, - тоща я становлюсь на изготовку. И когда тапир
совсем уже близко, и громко звучат голоса загонщиков,
направляющих его на меня, тогда, тогда... -- я делаю так!!!
С этими словами одноногий подпрыгнул как кузнечик и со
всего размаху вонзил свою смертоносную ногу в землю. Удар
пришелся точно туда, где секунду назад лежал спутник Хитевы,
успевший отстраниться и вскочить на ноги.
Увидев, что промазал, нападавший метнулся от костра. Он на
ходу превратился в маленькую двуутробку и забрался в термитник.
-- Ах, ты злой дух, сейчас я тебе покажу! -- кричал
спутник.
Схватив пылающую головню, молодой охотник забегал вокруг,
пытаясь увидеть врага. Но Хитева тем временем вновь принял
человеческий облик и скрылся. Охотник же, проведя остаток ночи
в бесплодных поисках, утром вернулся домой.
-- Где ты оставил моего мужа? - спросила сестра.
-- Он задержался, -- отвечал брат мрачно, -- я шел впереди
и не видел его.
Хитева с той поры стал настоящим чудовищем. Если он
отправлялся с кем-нибудь вдвоем на охоту, то возвращался
неизменно один. Своих спутников он бил насмерть отточенной
костью всегда в тот момент, когда они устраивали засаду на
зверя и охота поглощала все их внимание. Случалось так много
раз, и в конце концов индейцы начали относиться к Хитеве с
большим недоверием. Время от времени мужчины предлагали его
убить, а одноногий между тем становился все беззастенчивее.
Например, он пробрался ночью на площадку, где под открытым
небом спали подростки, готовые к посвящению во взрослых
охотников, и переколол ребят одного за другим. А когда люди
собирались посидеть при свете костра, одноногий подкрадывался
сзади, вонзал свою берцовую кость кому- нибудь между лопаток и
убегал.
-- Что-то надо делать, -- сказал однажды какой-то старик,
-- ведь он уничтожит нас всех до единого!
-- Верно! -- поддержал другой.
-- Я предлагаю изготовить куклу из коры пальмы. Если
сделать ей руки и голову и как следует укрепить в земле,
одноногий примет фигуру за человека, нанесет удар и застрянет!
План показался удачным. Из свернутой коры индейцы сделали
туловище, сверху прикрепили изображение годовым рук. Кукла
вышла отличная, мужчины приготовились к решающей схватке.
Поздно вечером деревенская площадь опустела, все спрятались.
Показался одноногий. Он подбежал к одинокой фигуре и нанес свой
обычный удар. Кость застряла в мотке коры. Пока нападавший
скакал на одной ноге, пытаясь освободиться, мужчины бросились
на него и убили.
Подвели старика опознать труп. Мальчик перевернул убитого
лицом вверх, старик наклонился и с удивлением произнес:
-- Ох, дети мои, вы может думали, что это кто-то другой, а
это ведь наш Хитева!
16. Хаби Вехоройда
Бесконечны болота и пальмовые рощи в устье реки Ориноко. В
одной из таких рощ жила группа индейцев варрау. Когда один из
сородичей умер, остальные покинули это место. Однако уже через
несколько дней после печальных событий двое братьев совсем
перестали думать о них. Выйдя на заре из дома, они бродили
теперь по равнине, внимательно осматривая упавшие пальмовые
стволы. В гниющей древесине обычно заводятся крупные жирные
личинки - излюбленное лакомство всех индейцев Ориноко.
Поблизости от брошенной деревни личинок оказалось особенно
много. Мужчины не только наелись, но и решили сделать запасы.
Тем временем солнце клонилось к закату, надо было срочно
искать пристанище.
-- Здесь и заночуем, -- заметил один из братьев, указывая
на ряд невысоких хижин среди пальм.
Братья выбрали для ночлега самую большую и прочную.
Разведя огонь в очаге, принялись жарить личинок. Наполнив ими
корзины, братья повесили гамаки в разных концах дома, чтобы
меньше беспокоить друг друга. Младший заснул сразу же, старшему
не спалось. Ведь там, где они так уютно устроились, совсем
недавно умер их сородич! Поздно ночью дверь заскрипела, вошел
покойник.
-- Ох, как я замерз, согреться бы! -- бормотал он.
Тут он заметил людей в гамаках, но не обратил на них
большого внимания и лишь мимоходом отметил:
-- Две ящерицы! Вот бедняжки! Мертвец подсел к костру,
стал греть руки и удовлетворенно покрякивать.
-- Ну-ка, переломаю я себе пальцы! - проговорил ночной
гость, принимаясь хрустеть костями.
Младший брат проснулся от этого звука, а мертвец, входя в
раж, продолжал:
-- А теперь руки, руки себе сломаю, вот умру, наконец!
Это зрелище и сопровождавший его хруст окончательно
прогнали у юноши сон. Покойник между тем стал трещать
позвонками.
-- Шею, шею надо ломать, вот когда я умру! -- повторял он,
стараясь отвернуть себе голову.
-- Ооооо! -- послышалось дальше. -- Теперь время спину
ломать, вот уж умру!
С этими словами мертвец снова подсел к костру.
-- А все же пора домой, -- принялся он размышлять вслух,
протягивая руки поближе к пламени. -- Дома -- жарко, пот течет,
и не хочу я туда -- а все же надо, ибо живу я не здесь, да и
поздно уже.
Он заковылял к двери и пропал в темноте. Братья остались
лежать в гамаках, не в силах пошевелиться и не надеясь
дождаться рассвета.
Прошло немного времени, с улицы послышались тяжелые шаги и
рычание. Это двуглавый ягуар явился в покинутое селение.
Подходя по очереди к хижинам, он стучал лапой в дверь каждой, а
затем, навалившись, опрокидывал одну за другой. К дому, в
котором укрылись братья, ягуар подошел в последнюю очередь. Он
начал с того, что выломал столбы, поддерживавшие крышу с одной
из торцовых сторон. Стропила рухнули, накрыв гамак старшего
брата, а ягуар прыгнул с разбегу на эту гору бревен и пальмовых
листьев. Испуская дух, старший брат все пытался хоть чем-то
помочь младшему.
-- Защищайся, ты же не женщина, -- хрипел он.
Младший выбрался из гамака и забился в щель между слоями
листьев в простенке между столбами. Ягуар же принялся
разгребать упавшую кровлю, пока не добрался до придавленного
тела. Он жадно рвы мясо, а затем поволок труп в сторону, то и
дело возвращаясь назад и слизывая пролитую кровь.
Младший брат попробовал осторожно раздвинуть листья и стал
всматриваться в темноту. Ягуара не было видно. Тогда он
выбрался из помещения прямо через дыру в стене и пустился
бежать. Когда до родного селения оставалось совсем немного,
юноша почувствовал, что ягуар его нагоняет. Собрав остатки сил,
он сделал последний рынок достиг крайней хижины и упал на руки
подхвативших его людей. Очнулся он в гамаке, закашлявшись от
густого табачного дыма. Над ним склонился деревенский шаман
который его окуривал. Повернувшись к собравшимся шаман уверенно
произнес:
-- Парень будет жить!
Через несколько часов младший брат уже сидел у огня а
столпившиеся вокруг родственники, затаив дыхание слушали
рассказ о его приключениях. В углу лежал пес принадлежавший
погибшему старшему брату. Хозяин называл его Хаби Вехоройда и
чрезвычайно ценил за выносливость и сметливость. Едва пес
услышал о смерти хозяина, как стал бешено рваться с цепи.
Индейцы бросились его успокаивать.
-- Тише, тише, -- говорили они, -- ты обязательно
отомстишь ягуару! И знаешь, кого получишь в помощники? Черного
карлика!
Этот черный карлик был очень силен, хоть и мал, помещаясь
в тыквенной скорлупе. Люди сплели для него гамак и подвесили
псу на шею. Карлик взял в руку нож, самолично сделанный им из
обломков стального мачете, лег в гамак и сказал псу, что готов.
Хаби Бехоройда стрелой помчался к покинутому селению. Когда до
цели оставалось недалеко, карлик велел остановиться. Он вылез
из гамака и пргложил ухо к земле. Он ясно услышал рык
Двуглавого, причем казалось, будто разом кричат сотни ягуаров.
Карлик и пес содрогнулись, но решили не отступать. Они вошли в
селение, увидели своего врага и первыми бросились на него.
Карлик ловко отсек ножом одну голову, а пес откусил вторую.
Туловищ у чудовища тоже было два, причем левое - из чистой
кости. Карлик пронзил их оба стальным ножом и разнес в куски.
Домой герои отправились порознь. Карлик вернулся быстро, а
пес, грязный и окровавленный, добрался лишь на четвертый день.
Хаби Вехоройда встретили с почестями. Его вымыли, повесили
колокольчик на шею и посадили на красивую цепь. Плохо только,
что его забыли покормит. День за днем индейцы с раннего утра
уходили собирать кусных личинок, а пес сидел на цепи с пустым
животом. На пятый день дети не пошли вместе со взрослыми.
остались дома. Они вдоволь наелись мяса, а псу бросали лишь
дочиста обглоданные кости. К счастью для Хаби Бехоройда, самый
маленький ребенок неосторожно к нему приблизился и псу удалось
его поймать. Съев мальчика, он утолил свой ужасный голод.
Вечером хозяева вернулись. Когда отец погибшего ребенка
вошел в хижину, в руках у него как раз был топор. Индеец
бросился к псу и зарубил бы его, если бы не подоспевшие
сородичи. Пса вывели из дома, посадили в лодку и повезли вниз
по реке. Достигнув места, где Ориноко впадает в море, его
продали на первый же проплывавший мимо корабль. С тех пор на
европейских судах можно встретить удивительно здоровенных
собак. Все потомки Хаби Бехоройда.
17. Охота на обезьян
Жил человек. Каждую ночь он выходил из дому и охотился на
обезьян. С тех пор, как индеец обнаружил дерево, где обезьяны
устраиваются на ночлег, он ни разу не возвращался без добычи.
Охотник залезал на дерево, подкрадывался к спящим обезьянам,
бил их дубиной по голове и сбрасывал вниз. Иногда он приводил с
собой зятя чтобы тот помогал собирать обезьяньи тушки и нести
их домой.
Однако всему приходит конец. Видя, что охотник готов
уничтожить все стадо, обезьяний хозяин созвал совет. Решили
снять с человека кожу. Когда вечером охотник полез, как обычно
на дерево, обезьяны подкараулили его, отняли дубину, зажали рот
и начали сдирать кожу. Покончив с этим делом, они расчленили
тело и принялись швырять куски вниз. Зять, стоявший у подножья
ствола, ничего не заметил и ждал завершения охоты.
-- Вот летит первая обезьяна! - донесся из листвы голос
охотника.
В тот же момент на землю упала окровавленная человеческая
нога.
-- А вот и вторая!
Неподалеку шмякнулась часть грудной клетки с левой рукой.
Под конец голос с вершины проговорил:
-- Это были не обезьяны, а муж твоей сестры; можешь
скушать его дома, если понравится!
Обезьяны захохотали и, перескакивая с ветки на ветку,
пропали в лесу, а молодой охотник стоял и не знал, что ему
теперь делать.
-- Что стоишь! - услышал он властный голос, доносившийся
из-под ног.
-- Да-да, это я, голова мужа твоей сестры. За тобою
корзина, быстро собери в нее мои останки и неси домой!
Юноша не осмелился ослушаться. Собрав окровавленные куски,
он зашагал по тропе. Лишь пройдя некоторое расстояние, он
обратил внимание на чавканье и хруст: голова проделала в
корзине дыру и продолжала грызть
-- Ой, как я мерзну! -- вдруг завопила она. -- Сплети
новую корзину, пожалуйста!
Для каждой очередной корзины человек искал лианы покрепче,
но это не помогало. Вот уже пять корзин съедено, пора плести
шестую. И тут молодой охотник наткнулся на осиное гнездо.
-- Что ты время тратишь, беги! -- прожужжала оса. --
Принесешь голову домой, --конец, сожрет и тебя и всех домашних.
Если голова станет тебя искать, мы, осы, ответим ей твоим
голосом. А потом договоримся с лягушкой -- она тоже ответит,
если голова докатится до ручья!
Человек побежал, а голова, потеряв много времени, достигла
ручья и застряла в прибрежном иле. Она лопнула и из нее выросла
пальма. Из мягких тканей лица получились съедобные плоды, а из
волос - листья. Человек же добрался домой и поведал сестре,
каков был конец ее мужа. Однако женщина не поверила и обвинила
брата в убийстве. Ему пришлось бежать из дому, ища себе новый
дом, но это уже другой рассказ.
Добавим лишь, что старший брат этого человека в дальнейшем
погиб так же, как его дядя. Он повадился охотиться на больших
лягушек. Однажды он с двоих лягушек содрал кожу, рассмеялся и
бросил несчастных назад в пруд. Тогда хозяин лягушек принял
человеческий облик, поймал юношу и освежевал его самого.
Наказав жестокого мальчика, хозяин превратился в огромную
чудовищную лягушку, поскакал к берегу и скрылся в воде. А
подросток со снятой кожей вернулся к родителям и вскоре умер.
18. Речной вождь
Хотя Камайвало была очень хорошенькой девушкой, однако с
мужчинами отказывалась иметь дело. Не следует удивляться, что
именно ей, явной девственнице, индейцы племени пареси доверили
варить пиво для великого Энорз. В особой хижине, куда женщинам
вход запрещен под угрозой смерти, бога поили прекрасным
напитком. Для этого пиво лили в отверстия хранившихся в хижине
священных флейт.
Однажды обитатели деревни устроили большой праздник.
Прибыли гости из самых дальних селений. После танцев и
обильного угощения люди разошлись. По дороге домой они не
пере
