Подлинным хитом британского Интернета стали специализированные веб-сайты, на которых публикуются фотографии, "сделанные" котами и кошками. Их создатели не только получили всеобщее признание в Великобритании, но и извлекают из этого начинания крупный денежный доход. Многие жители британских городов отпускают своих кошек и собак гулять по улице. Для этой цели во входных дверях некоторых домов сделаны специальные маленькие "калитки". Идея снабдить кошку цифровым фотоаппаратом пришла к одной из жительниц северного Лондона. Женщина была заинтригована тем, куда пропадает по ночам ее бирманский кот Сарти. Она приобрела фотокамеру, которая делает по одному снимку через каждый 30 секунд. Легкий и небольшой аппарат женщина прикрепила к ошейнику кошки. С тех пор не только его обладательница, но и вся Великобритания знает, где, когда и как гуляет по Лондону кот Сарти. Фотографии, сделанные, в основном, во время ночных прогулок, получили огромную популярность, и другие владельцы котов и кошек начали снабжать своих любимцев фотоаппаратурой. Сейчас в британском Интернете существует несколько десятков веб-сайтов, через которые идет обмен подобными фото. Как оказалось, кошки ведут в большом городе очень интересный образ жизни. Так, значительное время они проводят, смотря на небо, словно их больше интересуют звезды, нежели земной мир. Кошачьи фотографии также заставляют по новому взглянуть на нашу среду обитания - многие фото сделаны в столь неожиданных ракурсах, что могут быть признаны шедеврами современного искусства.

То, что мне нравится, мое.

То, что я увидел первым, мое.

То, что у меня в лапах, то мое.

То, что похоже на моё - тоже моё.

То, что у меня было, всегда мое.

То, что я могу отнять, мое.

То, чего несколько штук, ВСЕ мое.

То, что ты выпустил из рук, автоматически становится моим.

Если это мое, оно никогда и ни при каких условиях не станет твоим.

То, что никому не нужно или невкусно, МОЖЕШЬ ОСТАВИТЬ СЕБЕ!!

Первые десять лет жизни он был просто Кот. Сильная, наглая тварь серо-коричневого окраса, с плотной длинной шерстью, сбившейся на боках в вечные колтуны. Непроходящие глубокие царапины на морде и изодранные в лохмотья уши придавали ему совершенно бандитский вид. На просторах нашей старой и запущенной квартиры он, как гордый и свободный нохча, жил грабежом и разбоем. За ее пределами не брезговал и насилием. Требовал соблюдения прав и клал свой маленький, но изрядно натруженный хуй, на все обязанности. Будучи центровым по району, он немилосердно пиздил всех окрестных котов, совершенно неадекватно отвечая на малейшие поползновения в свою сторону. Порой казалось, что в него вселился несгибаемый дух великого каратиста Масутацы Оямы, именно с таким неистово-киокушиновским напором бросался он на всех соперников, сметая их, разметая в пух и прах даже мысли о каком-то сопротивлении.
Имя у него появилось лишь тогда, когда подросла дочь, и назвала его для унификации Тима, так же как и тещиного домашнего засюсюканного уйобка, вечно ссущего под диваном. Кот же был суров. Принимая меня за равного, жену и дочь он определенно ставил ниже себя в семейной иерархии и относился к ним со снисходительным презрением. Малая, подрастая приняла такой расклад как есть , жена же, получив в руки штурвал управления мною, попыталась было с наскока подмять под себя и Кота. Однако хуй. Натыкаясь в финальной стадии бурного медовомесячного соития на угрюмо насупленный, как у седьмой бэхи, полуприщур, сквозь который Кот брезгливо наблюдал за хозяйской потной возней она каждый смущалась, и прервавшись на полуфрикции запахивалась в простыню, требуя убрать это наглое животное . Добившись нужного результата Кот задрав хвост уходил сам.

Гордость никогда не позволяла ему просить, он всегда или требовал или брал с боем. Заботливо положенная женой в чистую мисочку еда заветривалась и пропадала. Голодный и злой, он снисходил до участия в семейном обеде: усевшись перед столом на свободный табурет клал голову на стол и закрывал глаза, демонстрируя полное безразличие к происходящему. Но стоило отвлечься лишь на секунду – из под стола стремительным хуком вылетала растопыренная, с выпущенными когтями, лапа и неуловимым движением выхватывала с ближайшей тарелки котлету или сосиску. Такую же точно, как в его миске. Заслуженно получив от меня увесистого пинка, он не выпуская добычу пролетал юзом кухню и прихожую и с грохотом врезавшись в дверь ванны как ни в чем не бывало поднимался и гордо задрав хвост шел обратно, чтобы у моих ног спокойно съесть честно заработанный кусок. Мы, несмотря ни на что, уважали друг друга, но и правила тоже надо было соблюдать. Закон есть закон. 

Читать далее...