ХРИСТОС  ВОСКРЕСЕ!

Всепобеждающая любовь 

"По прошествии субботы, Мария Магдалина, Мария Иаковлева и Соломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его. И весьма рано в первый день недели приходят ко гробу, при восходе солнца и говорят между собой: кто отвалит нам камень от гроба?"

Подвиг Марии Магдалиныи других жен-мироносиц, которые пошли помазать тело Иисуса Христа, понятен и близок тому, кто сам пережил годы гонений на Церковь в Советском Союзе. Тогда пойти в церковь требовало большого мужества и было опасно. Надо было украдкой пробираться к еще "действующей" церкви, иногда ночью, по темным улицам. Неизвестно было, служит ли еще священник, или его арестовали. А по пути в храм все могло случиться: соседи могли донести в соответствующие инстанции, могли уволить со службы, могли остановить на улицах и подвергнуть допросу и т.д. Люди боялись носить нательный крестик или держать иконы в доме.

В подобной опасности находились и жены-мироносицы. Вспомним, что самый порывистый и пламенный из апостолов Петр за два дня перед этим отрекся от Христа, испугавшись, что служанка донесет на него. Боясь ареста, разбежались и остальные ученики Христовы. А когда на третий день после распятия Христа они встретились, чтобы обсудить свою дальнейшую судьбу, то сделали это тайно, при запертых дверях, "страха ради иудейска." Если Тот, Кто сотворил столько великих чудес и пользовался таким авторитетом в народе был осмеян, поруган, осужден и казнен самым позорным образом, то чего могли ожидать Его ученики, оказавшиеся вне закона и без всякой защиты. Их арест был вопросом лишь времени.

Учитывая все это, благоразумие должно было подсказать женам-мироносицам, что нечего "идти на рожон," — все кончено. Учитель их унес с Собой в гроб их лучшие мечты. Зло торжествовало. Необходимо было поскорее скрыться где-нибудь и сидеть тише воды, ниже травы.

Но какая-то таинственная сила влекла жен-мироносиц к их Учителю, погребенному недалеко от места казни. Они чувствовали потребность исполнить свой последний долг перед Ним и докончить обряд погребения. Фактически Иосиф с Никодимом, хотя и наспех, совершили минимальный обряд: они обмыли тело Христа, умастили его благовонными мастями и обвили чистой плащаницей. Может быть, они не все сделали наилучшим способом, но, учитывая обстоятельства, сделали, что могли. Жены мироносицы знали, что вход во гроб завален тяжелым камнем, запечатан архиерейской печатью и охраняется вооруженной римской стражей. Зачем, вопреки всякому благоразумию, ставить себя в опасность и быть оскорбленными воинами, известными своей грубостью, или, что еще хуже, подвергнуться аресту и допросу со стороны иудейских начальников? Все равно все кончено.

Но преданные Христу мироносицы решили все же пойти и закончить обряд погребения. Что влекло их? — Беспредельная любовь к Учителю! Хотя Он умер, но те возвышенные мысли и чувства, которые они почерпнули от Него, были самыми светлыми и возвышенными, что они когда-либо испытали в своей жизни. Погас Светильник, но свет Его переселился в их сердца и продолжал просвещать и согревать их. Они получили от Него силу, которую ничто не могло остановить или запугать.

И что же получилось? Когда они пришли ко гробу, оказалось, что стража уже в страхе разбежалась, а тяжелый камень —отвален. И не только это, но в награду за свое мужество они первыми удостоились услышать ту весть, которая до сих пор радостью волнует наши сердца: Христос Воскрес! "Не ужасайтесь! — сказал им Ангел в облике светлого юноши. — Вы ищете Иисуса Назарянина, распятого? Его нет здесь. Он Воскрес! Вот место, где Он лежал."

Насколько велика была их любовь, настолько и великой оказалась их награда: стать первыми провозвестницами воскресения и наследницами жизни вечной, которую принес людям Победитель ада и смерти!

Применяя к себе данное Евангельское повествование, надо признать, что подобно прочим ученикам Христовым и нас обуревает множество всевозможных страхов, которые препятствуют нам всецело любить нашего Спасителя. Хотя никакие преследования явно не угрожают нам , но мы многого боимся и опасаемся, например: не достичь желанного земного благополучия, или лишиться его, не получить пенсии и медицинских страховок. Боимся переутомиться лишним посещением храма, или ослабеть от соблюдения поста. Боимся обеднеть, жертвуя на храм или нуждающимся, боимся показаться святошами, если будем усердно жить по-христиански, боимся быть принятыми за чудаков, если будем с другими слишком кроткими и незлобивыми. Боимся чрезмерным подвигом лишить себя всяких физических удовольствий и радостей земной жизни. Эти и подобные, часто неосознанные опасения создают раздвоенность в нашем настроении и охлаждают нашу любовь к Спасителю. С одной стороны, нам бы хотелось стать лучше, но всякие волнения, пристра стия и страхи мешают нам.

Апостол Иоанн Богослов писал: "В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви." Следовательно, надо стараться прогонять от себя разные житейские страхи и всецело надеяться на помощь Божию. Для этого хорошо почаще размышлять о Спасителе, о всем, что Он сделал для нашего спасения, о Его постоянной заботе о нас, о всех делах милосердия, которые Он показал нам. Чем живее мы будем чувствовать Его любовь к нам, тем горячее будет наша любовь к Нему. Жены-мироносицы навсегда останутся примером совершенной любви и победы, которую эта любовь приносит.

 Иеромонах Александр Милеант. На Пасху 1995 года

www.paskha.net/easter-message-pashalnoe-poslanie-08.htm

     ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

А.И. Куприн

 Пасхальные колокола. А.И. Куприн

Быстро-быстро промчались впечатления вчерашнего дня и Великой ночи: плащаница в суровой холодной темноте собора, воздержание от еды до разговения, дорога в церковь, в тишине и теплоте апрельского синего вечера, заутреня, крестный ход, ликующая встреча восставшего из гроба Христа, восторженное пение хора, подвижная, радостная служба, клир в светлых сияющих парчовых ризах, блеск тысяч свечей, сияющие лица, поцелуи; чудесная дорога домой, когда так нежно сливаются в душе усталость и блаженство, дома огни, добрый смех, яйца, кулич, пасха, ветчина и две рюмочки сладкого портвейна; глаза слипаются; в доме много народа, поэтому тебе стелят постель на трех стульях, поставленных рядком; погружаешься в сон, как камень падает в воду.

Утром проснулся я, и первое, еще не осознанное впечатление большой — нет! — огромной радости, которой как будто бы пронизан весь свет: люди, звери, вещи, небо и земля. Побаливает затылок, также спина и ребра, помятые спаньем в неудобном положении на жесткой подстилке, на своей же кадетской шинельке с медными пуговицами. Но что за беда? Солнце заливает теплым текучим золотом всю комнату, расплескиваясь на обойном узоре. Господи! Как еще велик день впереди, со всеми прелестями каникул и свободы, с невинными чудесами, которые тебя предупредительно ждут на каждом шагу!

Как невыразимо вкусен душистый чай (лянсин императорский!) с шафранным куличом и с пасхой, в которой каких только нет приправ: и марципан, и коринка, и изюм, и ваниль, и фисташки. Но ешь и пьешь наспех. Неотразимо зовет улица, полная света, движения, грохота, веселых криков и колокольного звона. Скорее, скорее!

На улице сухо, но волнующе, по-весеннему, пахнет камнем тротуаров и мостовой, и как звонко разносятся острые детские крики! Высоко в воздухе над головами толпы плавают и упруго дергаются разноцветные воздушные шары на невидимых нитках. Галки летят крикливыми стаями... Но раньше всего — на колокольню!

Все ребятишки Москвы твердо знают, что в первые три дня Пасхи разрешается каждому человеку лазить на колокольню и звонить, сколько ему будет удобно. Даже и в самый большой колокол!

Вот и колокольня. Темноватый ход по каменной лестнице, идущей винтом. Сыро и древне пахнут старые стены. А со светлых площадок все шире и шире открывается Москва.

Колокола. Странная система веревок и деревянных рычагов-педалей, порою повисших совсем в воздухе, почти наружу. Есть колокола совсем маленькие: это дети; есть побольше — юноши и молодые люди, незрелые, с голосами громкими и протяжными: в них так же лестно позвонить мальчугану, как, например, едучи на извозчике, посидеть на козлах и хоть с минуту подержать вожжи. Но вот и Он, самый главный, самый громадный колокол собора; говорят, что он по величине и по весу второй в Москве, после Ивановского, и потому он — гордость всей Пресни.

Трудно и взрослому раскачать его массивный язык; мальчишкам это приходится делать артелью. Восемь, десять, двенадцать упорных усилий и, наконец, — баммм… Такой оглушительный, такой ужасный, такой тысячезвучный медный рев, что больно становится в ушах и дрожит каждая частичка тела. Это ли не удовольствие?

Самый верхний этаж — и вот видна вокруг вся Москва: и Кремль, и Симонов монастырь, и Ваганьково, и Лефортовский дворец, и синяя изгибистая полоса Москва-реки, все церковные купола и главки: синие, зеленые, золотые, серебряные... Подумать только: сорок сороков! И на каждой колокольне звонят теперь во все колокола восхищенные любители. Вот так музыка! Где есть в мире такая? Небо густо синеет — и кажется таким близким, что вот-вот дотянешься до него рукою. Встревоженные голуби кружатся стаями высоко в небе, то отливая серебром, то темнея.

И видишь с этой верхушки, как плывут, чуть не задевая за крест колокольни, пухлые серьезные белые облака, точно слегка кружась на ходу.

1928

Адрес: http://www.paskha.ru/inmylife/kuprin.html

И.С. Шмелев

 Лето Господне (отрывок). И.С. Шмелев

Огненный змей взметнулся, разорвался на много змей, взле­тел по куполу до креста... и там растаял. В черном небе алым крестом воздвигалось! Сияют кресты на крыльях, у карнизов. На белой церкви светятся мягко, как молочком, матово-белые кубастики, розовые кресты меж ними, зеленые и голубые звез­ды. Сияет X. В. На пасочной палатке тоже пунцовый крестик. Вспыхивают бенгальские огни, бросают на стены тени — кресты, хоругви, шапку архиерея, его трикирий. И все накрыло великим гулом, чудесным звоном из серебра и меди.

— Хрис-тос воскре-се из мертвых...
— Ну, Христос воскресе... — нагибается ко мне радостный, милый Горкин.

Трижды целует и ведет к нашим в церковь. Священно пахнет горячим воском и можжевельником.
...сме-ртию смерть... по-пра-ав!..

Звон в рассвете неумолкаемый. В солнце и звоне утро. Пас­ха, красная...

...Я рассматриваю подаренные мне яички. Вот хрустальное-золотое, через него — все волшебное. Вот — с растягивающимся жирным червячком: у него черная головка, черные глазки бу­синки и язычек из алого суконца. С солдатиками, с уточками, резное-костяное... И вот, фарфоровое, отца. Чудесная панорамка в нем. За розовыми и голубыми цветочками бессмертника и мо­хом, за стеклышком в голубом ободке видится в глубине кар­тинка: белоснежный Христос с хоругвью воскрес из Гроба. Рас­сказывала мне няня, что если смотреть за стеклышко, долго-долго, увидишь живого ангелочка. Усталый от строгих дней, от ярких огней и звонов, я вглядываюсь за стеклышко. Мреет в моих глазах, — и чудится мне, в цветах, — живое, неизъясни­мо-радостное, святое... — Бог?.. Не передать словами. Я прижи­маю к груди яичко, — и усыпляющий перезвон качает меня во сне.

— Поздняя у нас нонче Пасха, со скворцами, — говорит мне Горкин, — как раз с тобой подгадали для гостей. Слышишь, как поклычивает?

Мы сидим на дворе, на бревнах, и, подняв головы, смотрим на новенький скворешник. Такой он высокий, светлый, из све­женьких дощечек, и такой яркий день, так ударяет солнце, что я ничего не вижу, будто бы он растаял, — только слепящий блеск. Я гляжу в кулачок и щурюсь. На высоком шесте, на высоком хохле амбара, в мреющем блеске неба, сверкает домик а в нем скворцы. Кажется мне чудесным: скворцы, живые! Скворцов я знаю, в клетке у нас в столовой, от Солодовкина, — такой знаменитый птичник, — но эти скворцы, на воле, кажутся мне другими. Не Горкин ли их сделал? Эти скворцы чудесные.

— Это твои скворцы? — спрашиваю я Горкина.
— Какие мои, вольные, божьи скворцы, всем на счастье. Три года не давались, а вот на свеженькое-то и прилетели. Что такое, думаю, нет и нет! Дай, спытаю, не подманю ли... Вчера поставили — тут как тут.

Вчера мы с Горкиным «сняли счастье». Примета такая есть: что-то скворешня скажет? Сняли скворешник старый, а в нем подарки! Даже и Горкин не ожидал: гривенничек серебряный и кольцо! Я даже не поверил. Говорю Горкину:

— Это ты мне купил для Пасхи?

Он даже рассердился, плюнул.

— Вот те Христос, — даже закрестился, а он никогда не божится, — что я, шутки с тобой шучу? Ему, дурачку, счастье Господь послал, а он еще ломается!.. Скворцы сколько, может, годов на счастье тебе старались, а ты...

Он позвал плотников, сбежался весь двор, и все дивились: самый-то настоящий гривенничек и медное колечко с голубым камешком. Стали просить у Горкина. Трифоныч давал рублик, чтобы отдал для счастья, и я поверил. Все говорили, что это от Бога счастье.

…Двор затихает, дремлется. Я смотрю через золотистое хрус­тальное яичко. Горкин мне подарил, в заутреню. Все золотое, все: и люди золотые, и серые сараи золотые, и сад, и крыши, и видная хорошо скворешня, — что принесет на счастье? — и не­бо золотое, и вся земля. И звон немолчный кажется золотым мне тоже, как все вокруг.

Адрес: http://www.paskha.ru/inmylife/shmelev.html

О Пасхе Христовой

На Страстной, среди предпраздничных хлопот, сугубо постились, говели. К вечеру Великой Субботы дом наш светился предельной чистотой, как внутренней, так и внешней, благостной и счастливой, тихо ждущей в своем благообразии великого Христова праздника. И вот праздник наконец наступал – ночью с субботы на воскресенье в мире свершался некий дивный перелом, Христос побеждал смерть и торжествовал над нею.

И. Бунин. «Жизнь Арсеньева»

Воскресение Христово – суть православной веры. «Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша», – обращается к христианам апостол Павел. Однажды он проповедовал в Афинах. Жители города, с древних времен славившиеся своим любопытством ко всему новому, казалось, готовы были слушать Павла… Он говорил им о Едином Боге, о сотворении мира, о необходимости покаяния, о явлении в мир Иисуса Христа. Афиняне с интересом слушали апостола до тех пор, пока он не начал говорить о воскресении. Услышав об этом невероятном факте, они стали расходиться, с сарказмом бросив Павлу: «Мы послушаем тебя в следующий раз». Рассказ о воскресении Христа показался им нелепостью.

Но ведь в проповеди Павла было главным именно то, что Христос воскрес из мертвых.

Христос победил смерть. Своей смертью и воскресением Он привел к жизни каждого, для кого событие, произошедшее в погребальной пещере, является фактом неоспоримым и воспринимается так близко, что становится фактом его собственного воскресения. «Если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (1 Фес. 4:14).

Христос воскрес на второй день после еврейской Пасхи – праздника, установленного в честь освобождения израильского народа из египетского рабства. Воскресение Христово стало новой Пасхой – радостью освобождения от рабства смерти. «Слово "Пасха", – пишет святой Амвросий Медиоланский, – означает "прехождение". Назван же так этот праздник, торжественнейший из праздников, в ветхозаветной Церкви – в воспоминание исхода сынов Израилевых из Египта и вместе с тем избавления их от рабства, а в Церкви новозаветной – в ознаменование того, что Сам Сын Божий, чрез Воскресение из мертвых, перешел от мира сего к Отцу Небесному, от земли на небо, освободив нас от вечной смерти и рабства врагу, даровав нам «власть быть чадами Божиими» (Ин. 1:12).

Значение воскресения Христа для человечества  делает Пасху самым значительным торжеством среди всех других праздников –  Праздником Праздников и Торжеством из Торжеств.

Ночное пасхальное богослужение пронизано оптимизмом. Каждое чтение и песнопение вторит словам огласительного слова святителя Иоанна Златоуста, которое читается уже тогда, когда за окнами православных храмов просыпается утро: «Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?»

Христос победил смерть. За трагедией смерти следует триумф жизни. После Своего воскресения Господь всех приветствовал словом: «Радуйтесь!». Смерти больше нет.

Эту радость апостолы возвестили миру. Эту радость они назвали «Евангелием» – благой вестью о воскресении Христа. Эта же радость переполняет сердце человека, когда он слышит: «Христос Воскресе!», и она же отзывается в нем главными словами его жизни: «Воистину воскресе Христос!»

Адрес: http://www.paskha.ru/whatisit/

 На Страстной седмице в четверг вечером обычно совершается утреня с чтением 12 Евангелий Святых Страстей Господа Иисуса Христа.
    "Довольно также замечательно глубокое уважение нашего народа к так называемой страстной четверговой свече. Выслушав чтение Страстей Господних, многие из наших простолюдинов особенно заботятся о том, чтобы свеча эта не погасла, и стараются ее с огнем донести в свои дома".

Церковно-народный месяцеслов И.П.Калинского

   "Я несу от Евангелий страстную свечку, смотрю на мерцающий огонек: он святой. Тихая ночь, но я очень боюсь: погаснет!"

И.С.Шмелев. "Лето Господне"

Адрес: http://www.nlr.ru/exib/pasha/pasha4.htm

На воскресение перед Страстной седмицей приходится праздник Входа Господня в Иерусалим, называемый также Вербным воскресением. "И я нюхаю вербу: горьковато-душисто пахнет, лесовой горечью живою, дремуче-дремучим духом, пушинками по лицу щекочет, так приятно. Какие пушинки нежные, в золотой пыльце… Впереди, там, где верба, загораются огоньки свечей. … Текут огоньки по церкви, и вот - все с вербами. … Тычутся отовсюду вербы, пахнет горьким вербным дымком… Светятся ясные лица через вербы, все огоньки, огоньки за прутьями, и в глазах огоньки мигают, светятся и на лбах, и на щеках, и в окнах, и в образах на ризах. По стенам и вверху, под сводом, ходят темные тени верб".                                                      И.С.Шмелев. "Лето Господне"

   Адрес: http://www.nlr.ru/exib/pasha/pasha3.htm