Глава четвёртая
Радость водиться с печалью

Никогда не оправдывайся.
Твоим друзьям это не нужно,
а враги всё равно не поверят.
Элберт Хаббард.

Рано утром меня растолкала Гробыня.
Боже! Мне дадут когда-нибудь выспаться?!!
Не отпуская меня даже позавтракать – Склепова захватила с собой немного фруктов и сока, уже одетая Гробыня несколько часов что-то мудрила, пытаясь вылепить из меня нечто. Что у неё получалось, я до самого конца не видела – она меня не пускала к зеркалу, а уж запомнить и проследить заклинания, которыми сыпала она, было почти нереально.
- Вам надо вылететь пораньше, чтобы успеть прибыть в Магфорд во время, - наставляла она. – Не вздумай даже лететь на контрабасе. Поверь мне, в вечерних платьях этого не делают.
- А вы? – вставила я.
- Мы с Гунечкой телепортируем с другими журналистами через час – надо ещё взять у будущих молодожёнов интервью.
- А почему мы не можем телепортировать с вами? – поинтересовалась я.
- Вы – не журналисты, это раз, а ещё нам надо сделать сюрприз молодожёнам, никто не должен знать о вас заранее, это два. - Усмехнулась Склепова. – К тому же, так гораздо интереснее! Представь себе: узкая ступа, мягкий ветер в лицо, сильные руки любимого, прижимающие тебя к себе… Только долететь не забудьте! Эти три!
- Склеп! – вспыхнула я.
- Шучу, шучу. – Гробыня придирчиво оглядела меня с ног до головы. – Класс, Гроттерша, класс! Джейн хватит инфаркт, Пуппер забудет все торжественные речи, а его милые тётушки подавятся своими копирайтами!
Я медленно – длинная юбка не позволяла бежать – спустилась в сад.
Глеб стоял возле ступы, поглаживая по голове золотящегося от радости Фидо. Выглядел он превосходно: белый костюм, чёрная шёлковая рубашка, словно случайно не застёгнутые верхние пуговицы. Права была Гробыня – роковой мужчина для дам с высшим и незаконченным высшим образованием, вот только глаза у него теперь излучали любовь, а не мрак.
- Глеб! – окликнула его я.
Он резко развернулся и замер, восхищённо рассматривая меня.
И это было обоснованно. Гробыня, провернув титаническую работу, сумела добиться своего – я стала похожа на сказочную эльфийку. Небесно-голубое шёлковое платье скользило вдоль ног, выказывая при каждом движении все изгибы тела. Создавалось впечатление, что ткань держится только благодаря белым, синим и голубым лентам, вместо выточек и пуговиц, создававшим форму. Ленты выявляли мнимый корсет, обхватывали талию, оплетали руки. Всё платье словно парило облаком, настолько лёгким оно казалось.
Титанических усилий Гробыне стоили мои волосы – они стали гладкими, сияющими, завивающимися в изящные локоны; несколько прядей были убраны назад, открывая лицо, на затылке в них вплетались живые цветы, а прочие волосы, змеясь, сбегали до колен. Макияж был почти незаметным, но из-за него мои глаза оказались чуть ли не в пол лица.
И, в отличие от того, что я увидела в зеркале на выпускном, это была я.
Возможно, странная, непривычная, но с ней я ощущала некое родство. Эта часть словно дремала где-то в глубине меня, а я сама и не подозревала о ней, пока не увидела себя в зеркале.
- Ну, как тебе? – лукаво закружилась я, пока меня не остановили сильные руки Глеба.
- Ты прекрасна! – шепнул он, подхватывая меня на руки, и забираясь в ступу.
Фидо сегодня наотрез отказался оставаться дома, и нам пришлось взять его с собой.
Погода была солнечная, океан спокойным, так что Глеб вскоре поставил ступу на автопилот, и мы весь путь до Магфорда провели в полной тишине, нарушаемой только мелодичным бормотанием Фидо. Я нежилась в руках Глеба, не понимая, как я так долго могла не понимать, что всю жизнь ждала только его – самоуверенного, упрямого, насмешливого, но такого родного и любимого!


В Магфорд мы прибыли уже в сумерках.
В большом парке перед замком горели сотни фонарей, показывая дорогу к месту проведения церемонии. Едва ступа опустилась, как к нам подбежали распорядители, проверяя приглашения. Глеб, галантно поклонившись, помог мне выбраться из ступы. Откуда-то лилась музыка, подхватывая гостей и в чудном вальсе, кружа, увлекала их в глубь замка. На лестнице гостей встречал Пуппер, сияющий вымученной улыбкой, увидев меня, он воскликнул:
- О, Таня, ты здесь! You are wonderful! – прокричал он, перескакивая с русского на английский.
- Здравствуй, Гурий! – улыбнулась я в ответ.
- Tanya… - Гурий попытался прорваться ко мне, но к нему тут же подскочили магинитизёры. Гости только поражённо оглядывались в нашу сторону, пытаясь понять, что же случилось с женихом. А музыка увлекала нас всё дальше и дальше.
- Вот, - шутливо шепнул мне на ухо Глеб. – Не успела ты появиться, как свадьба уже встала под сомнение!
Он не ревновал. Он ведь и так чувствовал, что я люблю только его.
- Ну, что ты! – рассмеялась я. – Зачем мне Пуппер, когда я люблю тебя?
- Ну, он богат, знаменит… - начал перечислять Глеб, его глаза лукаво блестели. – А я простой российский некромаг…
- Перестань!
Мы снова весело рассмеялись.
- Я так люблю тебя! – прошептал Глеб.
Музыка вывела к огромному залу, наполненному разными празднично одетыми людьми. На потолке перемигивались звёзды, а декорации имитировали развалины какого-то античного дворца, заросшие благоухающими цветами. Чувствовалось присутствие вдохновения и вкуса организаторов – ни Пуппер, ни его невеста, ни, тем более, его тётушки просто не до думались бы до такого.
Среди гостей мелькали невидимки, фанаты Пуппера, магические шишки и прочая, и прочая, но, похоже, только для нас с Глебом это место было похоже на сказочный мир.
- Это всё ваша магия, Ваше Высочество! – полушутливо-полупочтитель-но улыбался Бейбарсов.
- Ваше Высочество? – удивилась я.
- Конечно, кто же ты, как не эльфийская принцесса!
Музыка словно море перемешивала людей, не позволяя надолго создавать большие компании, задерживаться на одном месте. Вокруг мелькали знакомые и незнакомые лица, но все они одинаково поражённо всматривались в моё лицо.
- Неужели это Таня Гроттер? – спрашивали они друг друга.
- Молодец, подруга! – смеялась Гробыня, на несколько мгновений вынесенная этим морем. – Вы производите фурор! Похоже, они даже забыли, зачем здесь собрались!
- Начнётся церемония – вспомнят! – успела ответить я. Меня же волновал только один человек, тот, который в данный момент был рядом со мной.
Вдруг нас вынесло к «развалинам» лестницы.
На лестнице стоял величественный священник, а перед ним Гурий и верный Прун, выполнявший роль шафера. Музыка стихла неожиданно, двери распахнулись, и из них показалась невеста.
По моему субъективному мнению, хотя я далеко не знаток моды, они несколько перестарались, наряжая её. Слишком пышная юбка немного мешала ей идти, но в целом платье было превосходно, вот только лицо у неё было не свадебное. Лицо Джейн было не счастливое, а скорее торжествующее, аккуратненький носик задран вверх, а глаза победоносно скользят по толпе.
Когда её взгляд скользнул по нам, то она чуть было не оступилась. Яростно глянув в моё лицо, она поспешила поскорее занять своё место рядом с Гурием. Они так и смотрели на меня: Джейн яростно и возмущённо, а Пуппер печально и мечтательно, должно быть, представляя меня на месте своей невесты.
А мне было и грустно, и смешно – разве я могла быть вместе с ним?
- Может быть, зря я сюда пришла? – тихо спросила я Глеба. – А если ты окажешься прав, и свадьбы не будет? Они же меня потом живьём съедят.
- Ничего! Ты же не обещала Пупперу ничего. Насколько мне помниться, это он забрасывал тебя предложениями, а не ты его, - прошептал Бейбарсов. – К тому же у меня есть идея, как показать им, что ты для Пуппера теперь – только мечта и не больше.
С этими словами он встал позади меня, обхватив меня за талию руками и прижимаясь щекой к моему лицу, а я лишь блаженно прикрыла глаза. Но всё же успела увидеть, что Петушкова вздохнула с облегченьем, а Пуппер как-то сразу погрустнел. Потянулась стандартная церемония, знакомая любому католику.
- …Джейн Петушкофф, согласны ли вы взять в законные мужья Гурия Пуппер, быть с ним в богатстве и в бедности, в здравии и в болезни, пока смерть не разлучит вас?
- Да! – радостно крикнула Петушкова.
- А ты, Гурий Пуппер, согласен ли ты взять в законные жёны Джейн Петушкофф, быть с ней в богатстве и в бедности, в здравии и в болезни, пока смерть не разлучит вас?
Пуппер ещё раз оглянулся на меня, на что я лишь отрицательно покачала головой, что было, в общем-то, непросто сделать, потому что мне совсем не хотелось даже не надолго вырываться из ласковых рук Глеба.
- Да, - печально выдохнул Пуппер.
- Объявляю вас мужем и женой! – радостно закончил священник, тоже кося в мою сторону. – Можете поцеловать невесту!
По правде, это невеста поцеловала жениха, а он только не сопротивлялся. Тётя Настурция, не выдержав, радостно захлопала в ладоши, а за ней и весь зал взорвался аплодисментами.
В зал ворвалась музыка. Глеб подхватил меня, и мы закружились в танце. Не знаю, сколько он длился, я только видела его лучащиеся от счастья глаза напротив, чувствовала его руки, обнимающие меня, и улыбалась всему миру, потому что не могла держать внутри переполнявшего меня счастья. Никогда бы не подумала раньше, что такое может быть. Что такое может быть с ним.
Мы остановились, только когда я почувствовала, что ноги отказываются держать меня. Тогда Глеб подхватил меня на руки и, смеясь, закружил, а у меня вдруг появилась мысль, что другие гости, глядя на нас, наверное, не могут понять, у кого здесь свадьба: у печального Пуппера и торжествующей Джейн или у нас с Глебом, бесшабашно кружащихся и лучащихся от радости.
Чем я тут же и поделилась с Бейбарсовым. Он рассмеялся и ответил:
- А не всё ли равно, что и кто подумает, главное – мы, наконец-то, вместе!
- Ты прав! – прошептала, улыбаясь, я.
Мы поднимали бокалы с шампанским, когда к нам подошли молодожёны.
- О, Tanya, my dear!.. Я так рад… Я никогда не видеть тебя настолько wonderful! - лепетал ошеломлённый Пуппер.
- За здоровье молодых! – подняла бокал я. Мы с Глебом чокнулись, Джейн и Гурий растерянно смотрели на нас. – Желаю вам счастья! – искренне пожелала я.
- Удачи! – лукаво усмехнулся Глеб.
- Таня, позволь пригласить тебя на танец! – воскликнул Пуппер и, прежде чем я успела возразить, потащил меня в круг танцующих. Я только успела беспомощно оглянуться на Глеба и прочить в его глазах желание, немедленно сделать Джейн вдовой.
- Что ты делаешь, Гурий! – возмутилась я.
- О, Таня, Таня! – вздохнул Пуппер. – Я думал, что уже почти забыл тебя! Но ты так прекрасна! Почему ты никогда раньше не была такой!
- Я никогда раньше не была так счастлива, - честно ответила я.
- Неужели ты любить этого некромага! – вспыхнул Гурий. – Он, наверное, тебя приворожил!
- Глеб не будет делать этого, - возразила я. – Я люблю его.
- Нет, нет, нет, этого не может быть! – упрямился Пуппер. – Я докажу тебе, что ты не права!
Он вдруг потянулся ко мне, пытаясь поцеловать, я как могла вывернулась - всё же он был сильнее, - и его поцелуй, нацеленный в губы, только мазанул по щеке.
- Что ты делаешь Гурий! – закричала я, одновременно неосознанно залепляя ему звучную пощёчину. Звук прокатился по залу, услышанный в перерыве музыки, к нам тут же развернулись поражённые гости. Те, что ещё и так не смотрели.
- Ты сошёл с ума! – меня просто трясло. – Что ты себе позволяешь!
Я развернулась и бросилась прочь из зала, уже в дверях меня догнал бледный от ярости Глеб.
- Что случилось? – спросил он, останавливая меня. – Он тебя обидел?
- Он пытался меня поцеловать, говорил, что ты меня приворожил, а он откроет мне глаза… - тихо сказала я, ожидая, что Глеб начнёт кричать, но он только молча смотрел куда-то в сторону, кусая губы.
- Я убью его, - бесцветным голосом сообщил он мне.
- Нет! – воскликнула я, поворачивая его голову к себе, чтобы посмотреть в его глаза. Они были тёмными и глубокими, почти такими как раньше. – Нет, прошу тебя, не надо!
- Почему? – вздрогнул Глеб. – Ты боишься за него?
- Глупый, - тихо сказал я, чувствуя, как слёзы кататься по щекам, именно они и привели Глеба в чувство. – Я за тебя боюсь. Они не позволят тебе выйти отсюда, если ты его просто ударишь. Они отправят тебя в Дубодам. Я знаю, что это за место…
- Я не боюсь.
- Я! Я боюсь! – вздрогнула я. Воспоминания о Дубодаме неожиданно ярко всколыхнулись в моей памяти. – Подумай обо мне, что будет со мной, если тебя не будет!
- А что будет с тобой? – его глаза потеплели, в них возвращалась жизнь.
- Глупый, - прошептала я, а слёзы текли всё сильнее. – Разве ты не понимаешь? Я же не смогу без тебя!
- Прости меня! – прошептал Глеб, на минуту зарываясь лицом в мои волосы. – Прости меня. Я так люблю тебя!
Он подхватил меня на руки и понёс к ступе. Через минуту Магфорд уже превратился в мутное пятно под ногами.
- Я тоже тебя люблю, - прошептала я, прижимаясь к нему как можно ближе.


Ради разнообразия утром меня никто не будил.
По комнате гулял ветер, залетавший в открытое окно. Интересно, а почему окно открыто? Ах да, я же сама его вчера открывала. Мы прилетели на рассвете, Гробыни всё ещё не было, должно быть, она занялась своей сенсацией.
Да уж! Не свадьба, а мечта папарацци. Чувствую «Сплетни и бредни» мне лучше вообще не видеть, хотя какая-нибудь добрая душа обязательно покажет. А уж безучастных не будет вовсе. Такой скандал! Пуппер на своей свадьбе пытался поцеловать Таню Гроттер, а она, влепив ему пощёчину и обозвав прилюдно сумасшедшим, улетела с некромагом, с которым до этого обнималась целый вечер.
А как чувствует себя Глеб?
Мы вчера больше и не говорили. Пока летели, он только обнимал меня так, словно боялся, что я вдруг растворюсь, исчезну, или он сам вот-вот умрёт. Мне вдруг стало страшно. Жутко, нестись над беспокойным океаном, чувствуя его боль. И тогда первый раз я поцеловала его сама.
Что это было?
Словно он по капле пытался вернуться к жизни, будто бы в тот короткий момент танца он умер, а сейчас пытался возродиться. Словно не верил, что я рядом с ним, что я обнимаю его, говорю, что я люблю его!
Спать я легла с опухшими губами, но всё же немного успокоенная, потому что Глеб, хоть и устало, но так нежно улыбнулся мне, что я поняла – всё будет хорошо. У меня даже было желание никуда его не отпускать, но я так испугалась своих мыслей, что позволила ему уйти. А сейчас вот не нахожу себе места от беспокойства. Всё же странные мы существа, женщины!
В дверь тихо постучали.
- Глеб? – бросилась я к дверям, распахивая их в одной только короткой ночной рубашке.
- К сожалению (или к счастью) – нет. – Выразительно хмыкнула Гробыня, оглядывая меня с ног до головы. – Позволишь войти?
- Конечно, - посторонилась, пропуская Склепову в комнату. – Ты не видела Глеба?
- Прочитай! – подруга кинула на кровать «Сплетни и бредни». На обложке красовалась фотография красного Гурия, прижимающего ладонь к щеке, и меня что-то яростно кричащёй ему.
- Не хочу, - покачала головой я. – Я и так догадываюсь, что там могли понаписать.
- Знаешь-не знаешь – прочитай! – упрямо велела Гробыня. – На всё Лысой горе не осталось ни одного экземпляра, всё раскупили за какие-то полчаса.
«Вчера в Магфорде состоялось событие, взволновавшее всех поклонников (а особенно поклонниц) драконобольной звезды Гурия Пуппера. В девять часов английского времени Пуппер обвенчался со своей давней подругой Джейн Петушкофф.
Роскошная церемония проходила в старинном королевском дворце, над декорациями трудилась армия из двадцати лучших организаторов свадеб Англии. По приблизительным подсчётам это обошлось молодожёнам в пять миллионов зелёных мозолей. По словам Настурции, тёти звезды, им хотелось устроить запоминающуюся церемонию.
И им это удалось. Правда, запомнится это торжество не столько своим размахом, сколько скандалом, разгоревшимся в завершении праздника.
Многих гостей удивило появление на церемонии бывшей возлюбленной Пуппера Тани Гроттер. Гурий Пуппер был без малого ошеломлён видом своей давней любви. Во время танца, он попытался поцеловать девушку, но она влепила ему пощёчину, назвав сумасшедшим, и после этого быстро покинула Магфорд.
По словам людей, близких к Тане…»
- Твоим? – мрачно спросила я Склепову.
- А как же? – усмехнулась та. – Должен же был кто-то позаботиться, чтобы на тебя не навешали всех собак!
- Угу.
«По словам людей, близких к Тане, она была искренне поражена подобным поступком Пуппера. Не менее были возмущены Джейн Пуппер (Петушкова), тёти звезды и близкий друг и будущих муж Тани Глеб Бейбарсов, сопровождавший девушку на торжестве».
- Что за муж? – снова возмутилась я.
- Будущий, - хихикнула подруга. – А как, по-твоему, я должна была его назвать, после того как вы весь вечер удивляли прочих гостей вашими… хм, нежными чувствами. Надо было раньше думать, а не кружиться у него на руках прямо посреди зала.
Я вздохнула, но, вынужденно признав правоту Гробыни, снова углубилась в чтение.
«Уже после того, как пара покинула торжество, Джейн устроила прилюдный скандал своему мужу, впрочем, он на это не обратил практически никакого внимания.
Многих волнует вопрос: что послужило причиной брака звезды драконобола и известной модели? Ведь, по всей видимости, влюблённость Пуппера в Таню Гроттер имеет место быть до сих пор.
При этом за несколько часов до церемонии в своём интервью нашему журналу Гурий заявил, цитирую:
- О, нет, мы с Таней всего лишь друзья! Именно по этой причине я отправил ей именное приглашение на свою свадьбу. Моя любовь осталась в прошлом, хотя Таня всё равно остается важным человеком в моей жизни. Хочется разделить это радостное событие с близкими людьми…
Похоже, отношение Пуппера к Тане остаётся более близким, чем хотелось бы его бывшей невесте, а ныне законной супруге, да и самой Тане Гроттер. Получить комментарии сторон по поводу произошедшего нам пока не удалось…
Подробные интервью читайте на следующих страницах…
С вами была спецкор «Сплетен и бреден», Гробыня Склепова».
- И как же ты давала комментарии сама себе? – мрачно спросила я Склепову.
- Заметила? – рассмеялась Гробыня. – Нужно же было дать свою версию происходящего раньше пупперовцев.
- И что ты об этом думаешь? – поинтересовалась я, рассматривая фотографии в тексте. Вот Джейн и Гурий перед алтарём, вот Глеб, кружащий меня на руках, вот Пуппер, пытающийся меня поцеловать, а затем, крупным планом, ошарашенный пощёчиной Пуппер, и Глеб, на руках выносящий меня из замка.
- А что тут думать! – отмахнулась Склепова. – Весёлая тебе предстоит жизнь Танюха! Вот и ещё один скандал, а всё мимо меня!
- А что-нибудь дельное посоветовать можешь? – устало покачала головой я.
- Тебе нужно дать интервью. С издателями я говорила, они готовы прямо сейчас выпустить дополнительные листы.
- Интервью? – задумалась я. – А стоит ли?
- Стоит, ещё как! Если ты не успеешь дать интервью, то милейшие тёти Пуппера обвинят тебя в совращении их «мальчика»!
- Уговорила, - вздохнула я.
- Одевайся, мы ждём тебя внизу, - азартно потёрла руки Гробыня.
- Кто эти мы?
- Думаешь, я сомневалась в своих способностях! – подбоченилась Склепова. – Прежде, чем идти тебя будить, я притащила фотографа. Он там внизу с Гуней ждёт. Приводи себя в порядок, мы тебя ждём.
- Стой, Склеп! – задержала её я. – Ты Глеба не видела?
- Да видела, видела я твоего ненаглядного! Он куда-то улетел, но просил передать тебе записку.
- И что же там?
- Ты думаешь, я совсем без головы, чтобы лезть к вуду?! – искренне возмутилась Гробыня. – На, держи!
На клочке линованной бумаги быстрой рукой Глеба было написано:
«Малышка, не сердись! Мне надо немного проветриться. Пуппера обещаю не трогать. Давай встретимся в Тибидохсе. Люблю тебя. Глеб».
Я вздохнула и пошла приводить себя в порядок.


Миновав Гардарику, я опустилась на крышу Большой башни. У стены одиноко стоял Сарданапал, вглядываясь в лес на горизонте. По его виду становилось сразу понятно, что вчерашние новости уже достигли Тибидохса. И вот теперь, я медленно шла к нему, стараясь понять, что думает об этом академик.
Нет, в том, что он осуждает меня, я ни капли не сомневалась.
Ещё бы, он разрешил мне уехать на несколько дней, чтобы я могла спокойно всё обдумать и решить, в стороне от шума. А я за короткое время своего отсутствия успела устроить мировой скандал. Хотя, что я могу поделать, если неприятности – это моё второе имя?
- Здравствуйте, - тихо поздоровалась я.
- Здравствуй, Танюша! Как долетела? – голос академика не был обиженным, только усталым.
- Нормально, - откликнулась я облегчённо и замолчала.
Молчала я и всё то время, пока мы шли по Тибидохсу.
Проходящие мимо ученики хищно вглядывались в моё лицо, но, видя рядом Сарданапала, не решались наброситься с расспросами.
Но меня это мало волновало, хотя было довольно неприятно. Мне не привыкать, что за спиной постоянно о чём-то шепчутся, с самого моего появления в Тибидохсе было так. Единственный человек, понимания которого мне хотелось бы – Ягун, но он-то меня точно не поймёт. Будет обижаться за своего лучшего друга, который пропадает в Сибирских лесах.
На моей кровати валялись вещи Пипы, а сама она изображала умирающую на собственной.
- Пупперчик женился! – трагически произнесла она. – Я знала, что любовь причиняет боль, но не знала, что боль может быть настолько сильной. Мне не за чем больше жить! Моя жизнь кончена! – пафосно закончила Пипа.
- Пипенция, кончай ломать комедию! – прервала я «сестрёнку» - если ей позволить, она до вечера будет ныть и изображать из себя умирающего лебедя. – Как сказал бы Станиславский: не верю!
- И в кого ты такая вредная, Гроттерша! – возмутилась она. – В тебе нет ни капли сочувствия к несчастным, больным женщинам!
- Это кто у нас тут несчастная женщина? – довольно грубо поинтересовалась я. Сегодня у меня не было никакого интереса сносить выходки Пипы. – Если ты, то я – статуя Свободы!
- Нет, с тобой точно каши не сваришь! – скривилась Пипа, а потом хитро прищурила глаза и спросила: - А что у вас с Глэ-Бэ? Почему ты у нас одна вернулась? Уже поссорились?
- А тебя это касается? – усмехнулась я.
- Меня касается всё! – категорично заявила Пипенция. – А уж, тем более, семейные вопросы. Ты ещё помнишь, что мы родственники, а Гроттерша?
- К сожалению, ещё помню.
- Почему «к сожалению»?! – чашки тонко звякнули. – А, ладно, чего с тебя можно взять – ты же Гроттерша!
- Уж кто бы говорил! – фыркнула я, задвигая футляр с контрабасом под кровать. На подобные штучки меня больше не поймаешь.
Потом развернулась и, не реагируя больше на нытье «сестрички» и подрагивающую мебель, быстро вышла из комнаты.
- Таня! – окликнул меня мрачный Ягун, поджидавший меня возле дверей. – Почему ты мне соврала? Ты же говорила, что между вами ничего нет.
- Между нами ничего и не было тогда, - честно ответила я. – Всё получилось внезапно.
- Ты ещё скажи, случайно! – злился Ягун.
- Не скажу, - я пожала плечами. – Почему ты считаешь преступлением, что я люблю его?
От моих слов Ягун дёрнулся и ещё больше помрачнел.
- Уже и любишь!
- Люблю! А в чём проблема? Вот ты любишь Лоткову…
- Причём тут Катя! – оборвал меня внучок своей бабушки.
- А при чём тут Глеб? – резонно ответила я или во всяком случае так мне показалось. – Или всё дело в том, что он – некромаг?
- В этом как раз никаких проблем! Но Ванька тебя любит!
- Я знаю, - сразу погрустнела я. – Я знаю, что Ванька любит, но я не люблю его…
- Раньше ты так не говорила!
- Раньше я по-настоящему не любила! – возразила я. – А так по твоей логике получается, что я и с Пуппером должна была быть?
- Почему с Пуппером? – не понял Ягун.
- А как же, он же меня тоже любит.
- Не сравнивай его и Ваньку!
- Тогда ты не сравнивай ни с кем меня! Я – это я, и у меня своя жизнь. – Как же ему объяснить? - Ты никогда не думал, почему мы с Ванькой были вместе? – он отрицательно помотал лопоухой головой. – Я тоже сначала не думала. А когда подумала, то поняла, что я его не любила – я была ему благодарна за то, что он оказывался рядом, за то, что понимал. Я просто перепутала дружбу и любовь, понимаешь?
- Нет, я не знаю, как можно перепутать любовь и дружбу!
- Выходит, можно. Думаешь, мне не тяжело оттого, что всё так вышло? Я просто не показываю. Я понимаю, что виновата перед Ванькой, когда он вернётся, я с ним поговорю…
Мы стояли и довольно долго молчали, каждый думал о своём. Мне не хотелось продолжать этот разговор, но и бросать его на этом месте было бы глупо. Это означало бы, практически окончательный разрыв нашей с Ягуном дружбы…
- Вот скажи мне Ягун: ты мой друг? – вдруг спросила я.
- Друг, - помолчав, решил он.
- Тогда почему ты не можешь понять и принять решения своего друга? Ведь Ваньку ты понимаешь, чем я хуже Валялкина? Разве я тебя предавала, я тебе когда-нибудь серьёзно врала, или не помогала?
- Нет.
- Тогда почему ты не хочешь меня понять? Ведь дело именно в этом – ты не хочешь, а ни не можешь, меня понять!
- Я не знаю. Просто ты и… и этот некромаг! Бред.
- Ты же его совсем не знаешь! Как ты можешь так говорить! – теперь возмущалась уже я.
- Могу! – закричал Ягун. – Могу! Потому что ты совсем не думаешь, что делаешь! Ванька - отличный человек, он в любом случае лучше твоего Догоняйлошадкина! Вы были такой хорошей парой, что тебе не хватало?!
- Эх, Ягунчик, Ягунчик, - мне стало грустно от его слов, потому что они наводили на невесёлые мысли. Я вздохнула и очень спокойно сказала. – Жаль, что так всё вышло. Когда Ванька вернётся, я с ним обязательно поговорю, надеюсь, что хоть он сможет понять…
- Попробуй.
- Попробую, - пожала плечами я. – А ещё мне жаль, что так получилось с тобой. Я думала, мы друзья, а оказалось… Оказалось, что ты готов обвинить любого, кто тебе не нравится, даже если совсем его не знаешь… Люди меняются. Оказалось, что ты можешь предать нашу дружбу. Я думала, что мы с тобой друзья. А выходит, что ничего не выходит… Выходит, что ты совсем меня не знаешь. А я не знаю тебя.
Я развернулась и пошла прочь по коридору.
Мне было тяжело и пусто, хотя слёз не было. Всегда тяжело терять друзей, а вдвойне тяжело, если это случается не из-за расстояний или смерти, а из-за непонимания.