Глава седьмая
Маг без магии

Я проснулась, но не спешила открывать глаза. В моей голове вихрем вились мысли.
У меня всё, в общем-то, начинается с утра. Впрочем, как у любого нормального человека, поскольку именно утро всегда считалось новой отсчётной точкой в жизни. Будь то утро нового года или просто ещё одного дня. Хотя, мне довольно часто приходит в голову, что просто дней не бывает, а бывают дни, которые мы проживаем впустую.
У меня таких дней относительно мало.
Со мной всегда что-то случается. Первое время я часто задавала себе вопрос, почему если в поле зрения появляются неприятности и странные артефакты, то разбираться с последствиями приходится именно мне. Я даже как-то спросила об этом Сарданапала.
Он мне ответил, что мы сами создаём свои судьбы, и то, что происходит со мной, связанно только с тем, что я – сильная. Духовная сила, по его мнению, это не просто свойство характера-души, а нечто вроде особого, высшего, магического поля. Те или иные события в мире происходят зачастую по не вполне понятным причинам, но это ни в коем случае не случайности.
А то, что разбираться со всем приходиться именно мне, объясняется тем, что события «открываются» рядом со мной потому, что их притягивает моё поле. Как выразился академик: «У каждого действия не просто есть, а должно быть противодействие. Зачастую противодействовать приходиться тем, кто на это способен, даже если они сами сомневаются в своих силах. Именно из-за этого ментального свойства и пошло у людей понятие о том, что Бог даёт человеку только то, что он может вынести. На данный момент твоё поле перекрывает по свойствам другие, отсюда и результат – большинство приключений достаются тебе и, конечно, тем, кто оказывается рядом».
Неужели так и есть на самом деле?
Я часто размышляю о двойственности мира. Даже в нашем родном Тибидохсе есть Тёмное отделение. Зачем оно там? Для того ли, чтобы мы могли изучить зло, с которым нам когда-нибудь придётся бороться, или чтобы зло, выросшее рядом со светом могло взять от него частичку и быть менее тёмным, чем могло бы быть?
Сарданапал говорил, что самое важное – детские впечатления, именно поэтому детей в Тибидохс берут так рано. Но всегда ли только это определяет то, кем станет в дальнейшем человек?
Я вот, например, ещё даже примерно не представляю, где мне искать своё место в этом мире. Жалко, что и история обо мне и о том мальчике из английской школы прерываются на месте победы. В реальности же, приходиться решать, кем быть, являться в дальнейшем. Когда-то моя жизнь сводилась к таким определением как человек-который-противостоит-Чуме, тибидохская ученица.
Всю суть и смысл моей жизни составляли простые понятные желания, проблемы всегда сами находили меня, но, какими бы сложными они не были, у них было единственно-верное решение. Я училась в Тибидохсе, играла в драконобол, встречалась с Ванькой, пыталась избавиться от навязчивого Пуппера, пикировалась с Гробыней и Пипенцией.
Но разве это и есть жизнь?
Я не совсем понимаю, что ждёт меня в дальнейшем, куда надо идти, кем быть. Можно связать всю свою жизнь с драконоболом, но я даже сейчас знаю, что этого мне будет мало. Как мало мне было бы стать просто матерью и женой, преподавателем Тибидохса. Я и в аспирантуру-то пошла лишь затем, чтобы получить время и понять, а где она, моя дорога.
Сейчас главное место в моей жизни занимает Глеб. Я не смогла бы стать просто его женой, хотя эта мысль и доставляет мне радость. Но ещё большую радость мне доставляет мысль, что уж он-то не будет требовать от меня только этого. И не в этом ли главная причина того, что я не смогла быть с Ванькой?
Каким бы хорошим ни был бы Валялкин, но с ним один день всегда был похож на предыдущий. Вот только, сколько времени можно так прожить, чтобы оставаться счастливой? Возможно, кто-то и возразит мне, что много пар живут вот так, и они счастливы. Но счастливы ли они? И если да, то почему их глаза потеряли свой свет?
Мне вспомнилась давняя история с Пуппером, когда он наложил на меня магию вуду, и я влюбилась в него. Мне тогда в голову пришла мысль поступить по примеру Татьяны Лариной, пойти за чувством долга, остаться с Ванькой, оставив в тайне свои чувства… и быть всю жизнь несчастной. Меня ещё подталкивало к этому решению то, что чувства к Пупперу были результатом магии, и я это понимала.
Но сейчас? Сейчас я сама полюбила Глеба. Невзирая на то, что он – тёмный, что он – некромаг. Сердце подсказывает, что я сделала верный выбор, вот только разум мучается и говорит, что это нечестно по отношению к Ваньке. Но сейчас, узнав силу ответной любви, я не смогу жить так, словно её нет. Она для меня как путеводная звезда, что зовёт за собой и заставляет идти вперёд, подниматься после падения и верить.
Для меня всегда данное слово было очень важным, но как, сохранив верность слову, не потерять верность себе? Ведь это самое страшное преступление, на которое только может быть способен человек. Предать себя.
Что может быть гаже, чем ситуация, когда человек, получивший шанс на счастье, отказывается от него, а затем всю жизнь корит за это себя и других? Возможно ли, сохранить этот баланс – верность сердцу к верности слову; возможно ли, объяснить это тем, кто, как Ягун, даже не хочет слушать? Хватит ли у меня на это сил?
А ещё меня иногда терзает вопрос, а могу ли я любить Глеба? Вдруг Сарданапал прав, и у меня не хватит сил быть вместе с ним, не скатываясь вниз, во тьму, которая ещё недавно было такой естественной для него, да и сейчас осталась где-то внутри? У меня нет ответов на эти вопросы, только вера. Вера в возможность совершения того, что невозможно с точки зрения здравого смысла и с позиции других людей. Ха.
А по сему, надо бороться, надо верить, надо идти вперёд.
Я открыла глаза.
Я лежала в просторной бревенчатой комнате, сквозь трепещущие занавески внутрь проникал тёплый ласковый ветер, полный цветочных ароматов. Мебель здесь была простая – небольшой круглый стол с креслом возле него, несколько пёстрых паласов, дорожками уложенных на пол, сундук в углу возле зеркала и деревянная кровать, на которой я, собственно, и сидела.
Всё было украшено в славянском стиле – много красной вышивки, резных деталей на мебели. Но меня занимало отнюдь не это.
Меня занимало, куда делся Глеб.
В комнате я была одна. Я быстро осмотрела остальной дом: тоже пусто. Похоже, здесь кроме меня живёт всего один человек, да и то женщина. Я выглянула во двор – никого.
Что же делать? Мы явно в прошлом. Если я нахожусь здесь, то Глеб может быть где угодно, хоть на другом краю земли. И вряд ли здесь поможет моя старая магия… Я уже хотела отправиться на поиски хоть кого-нибудь, как во двор влетел возбуждённый Фидо. Он пищал, вился вокруг моих ног, отбегал к воротам, а потом снова возвращался. Я поняла, что он хочет, чтобы я следовала за ним.
Камень его взволнованно менял цвета, и беспокойство зверька передалось мне. Я побежала за ним в чём была, босиком, не думая, а что же я делаю, теряясь в незнакомом месте. Фидо ловко вёл меня по лесным дорожкам, мелкие камни больно впивались в ноги, но я старалась не отставать. Фидо остановился внезапно, я не рассчитала скорости и с треском врезалась в кусты, оказавшись по другую сторону зарослей.
Это была огромная поляна, по которой весело катилась мелкая лесная речушка, в центре поляны рос раскидистый дуб. Под дубом спал человек. Со стучащим как сумасшедшее после быстрого бега сердцем, я перешла речку, вода была ледяная и больно обжигала ступни, и приблизилась к спящему.
Он был немного другим, но всё же это был Глеб.
Чёрные волосы доходили ему почти до плеч, но всё так же были растрёпаны, на нём была странная одежда – светлая туника с вышитым славянским солнцем, подпоясанная богатым поясом, из-под туники выбивалась серебристая кольчуга, на ногах тёмные сапоги, а сверху – тёмный дорожный плащ. Возле Глеба лежал меч в ножнах. В стороне топтался гнедой жеребец, пощипывающий травку.
Глеб казался старше, чем тогда, когда мы отправлялись в колодец.
- Глеб! – позвала я его, слегка касаясь его плеча.
Только драконобольная реакция спасла меня от того, чтобы попрощаться с какой-нибудь частью тела: едва открыв глаза, он тут же выхватил из ножен меч и, непонятно как, оказался стоящим в какой-то боевой стойке. Меч при этом смотрел мне прямо в сердце.
- Ты чего? – удивилась я. – Совсем с ума сошёл, Бейбарсов? На людей бросаешься?
- Таня?! – поразился Глеб, опуская меч. – Это ты?
- Нет, статуя Свободы! – подбоченилась я, сама себе подозрительно напоминая Гробыню. А что вы ещё от меня хотите? Представьте ситуацию: ваш возлюбленный мирно спит, вы осторожно подходите его будить, а он, вместо того чтобы сказать «Доброе утро!», наставляет на вас меч. – Я что так изменилась с утра?
- Да, - уже спокойно заметил Бейбарсов, продолжая внимательно изучать меня, а затем протянул мне свой плащ. – На, держи, а то, если бы мы были не в лесу, я бы уже давно удивился, что к тебе никто не пристал.
- Что?! – возмутилась я. – Бейбарсов следи за тем, что ты говоришь! Я же и обидеться могу!
- Ты себя сегодня в зеркало видела? – спросил он, игнорируя мой выпад. Он умный - меня это иногда злит, потому что Глеб всегда так хорошо чувствует моё настроение, что почти не допускает ошибок – не нарывается, когда я злюсь, например. – По лицу вижу, что не видела.
Глеб осторожно подвёл меня к речушке.
Да. Зато теперь я понимаю, почему он меня не узнал. Из воды на меня смотрела… девушка, но девушка, похожая на меня лишь отдалённо. Длинная коса до пояса, очень светлая кожа, румянец на щеках и что-то ещё, делающее её больше похожей на какую-нибудь русскую девицу, чем на привычную меня. И я тоже была старше, чем в Тибидохсе, больше напоминая женщину, увиденную мною в пенсне Ноя. А, на счёт одежды… хм, на мне была только короткая открытая нижняя рубашка да ещё причудливо порванная ветками и колючками кустов, которые всё-таки достали меня.
Теперь всё понятно. Как я сразу-то не подумала, что если Глеб изменился, то я тоже должна была быть несколько иной?
- Ты, кстати, тоже осмотри себя повнимательнее, - заметила я.
- Интересно, почему мы так странно выглядим? – заинтересовался Бейбарсов, рассматривая отражения в воде.
- А мне больше интересно, почему мы оказались в разных местах, - вздохнула я, присаживаясь на землю. – Тебе не кажется это странным?
- Кажется, кажется, но что с этим поделаешь? – Глеб устроился рядом, иронично рассматривая меня.
- Что-то не так? – жестко спросила я. – Ты у меня антенки на голове увидел?!
- Нет, а они там есть? – невинно поинтересовался он.
- Бейбарсов!!!
- Шучу, шучу, - рассмеялся любимый. – Просто ты такая милая, когда злишься.
- А ты и рад поиздеваться! Нет, чтобы подумать, что нам делать…
- Для начала лучше всего тебя переодеть, - улыбнулся он. – А то даже у меня слюнки текут от одного твоего вида, а ты представь себе скромных людей прошлого.
- Ладно, ладно – уговорил, - вздохнула я, заворачиваясь в его плащ, как мумия в погребальные холсты. – Так лучше? Там есть дом в лесу, - улыбнулась я, целуя Глеба – не могу на него злиться и всё тут, хотя надо будет как-нибудь. В воспитательных целях. – Я там проснулась… Там должна быть и одежда.
- А что же ты тогда в таком виде по лесу бегаешь? – прошептал Бейбарсов, прижимая меня к себе.
- Фидо неожиданно появился, я даже не успела толком осмотреться…
Хорошо вот так сидеть в лесу на берегу тихой речушки, слушать птиц, вдыхать чистый, не испорченный цивилизацией воздух. Рядом любимый человек… Долго нам наслаждаться не пришлось, на самом интересном месте нас прервал голос:
- Василиса! – разнеслось по лесу. – Василиса!
- Что-то мне подсказывает, что это тебя, - усмехнулся Глеб. – Придётся идти, может те, кто тебя ищут, помогут разобраться с тем, что здесь происходит.
- Возможно, - согласилась я, поудобнее устраиваясь в седле – Глеб и слышать не хотел о том, чтобы я шла опять босиком. На выбор у меня было два варианта – чтобы он меня нёс, либо на лошади. Я бы предпочла первый, но, кто знает, что за люди меня здесь ищут, мягко говоря, такое появление может их смутить. Мягко говоря. – Интересно тогда, как же зовут тебя?
- Кто знает.


Глеб легко нашёл дорожку к дому, сказывалось время, проведённое у ведьмы, когда они жили в лесу. Во дворе стояла невысокая пожилая женщина, чем-то напомнившая мне Ягге. Избушка была на сваях – чем вам не избушка на курьих ножках.
- Василиса! – воскликнула она, увидев меня на лошади. Но вдруг задумалась, оценивающе разглядывая меня и Глеба, от её взгляда было немного неудобно. – Кто вы такие?
Вопрос, прямо скажем, неожиданный.
- Бабушка, разрешите войти, - вежливо попросил Глеб. – Мы вам расскажем то, что сами знаем.
Через час все действующие лица успокоились, наша история была рассказана, и Яга, поминутно охая, завозилась возле печи.
- Чем-то существенным я вам не помогу – сама удивляюсь, - заметила она, доставая из печи пироги, блины и другую снедь. – То, что ты, Таня – это не моя Василиса я увидела сразу, хотя вы и похожи. Молодой князь мне не знаком…
- Князь?! – в два голоса удивились мы.
- Князь, - подтвердила старушка. – Это же по одежде да мечу сразу видно, что знатных кровей, да ещё и герб на груди. Вот только, что забыл князь в наших местах?
- Ну, я не знаю, - пожал плечами Глеб. – Я проснулся-то сегодня, толком не понимая, как здесь оказался. Таню и то сразу не узнал.
- Видать, так надобно было, - присела Яга, с умилением наблюдая, как мы набросились на еду. Голод был зверский! – Василиса – племянница моя, живёт в Словене, летом иногда навещает меня, а вот несколько дней пришла, не предупредив. Говорит, что должно случиться что-то. И, ежели я встречу незнакомцев, то должна им помочь. Она у нас провидица, видать, что-то привиделось. Но я про то ни сном, ни духом.
- Бабушка, а что это за мир? – полюбопытствовала я. Я уже поняла, что нас занесло не в прошлое, а в другой мир. Только вот в какой?
- Да мир, как мир. – Пожала плечами Яга. – Для вас может быть странным кое-что будет, а для меня вполне обычным. А, ежели обо всё рассказывать, так и времени не хватит.
- А если вкратце? – поинтересовался Глеб. – Нам это может очень помочь.
- Я-то не особо много могу рассказать, - вдруг смутилась старушка. – Я уже много лет живу в лесу безвылазно. Разве что кто-то из путников расскажет… А так, мы находимся за территориями довольно крупного по нашим меркам государства – Мансура. Словен – его столица, там сейчас княжит Кристиан, прозванный Отважным, Василиса у него служит в должности придворного мага-прорицателя. В тех местах, где мы сейчас находимся, остались только древние существа, не желающие участвовать в войне…
- В войне?! – я подавилась чаем из трав. Да уж, всё становится всё чудесатие и чудесатие…
- Да, в войне, - печально вздохнула старушка. – С Мансуром граничит другое государство – Диларин, пристанище вампиров и прочей нежити. Раньше в тех местах были Великие пустоши – последствие магической войны, которая случилась ещё много тысячелетий назад, а затем холмы и горы заняли вампиры. Они и пытаются начать войну, им-то что – они практически бессмертны, но в этой бойне могут пострадать наши земли, да и людей поляжет много… Народ-то у нас как один смелый, даже чересчур, не боятся ни черта, ни ладана. Кристиан хоть и молод ещё, но достаточно мудр, чтобы не поддаваться на провокации, но кто-нибудь из удельных князьков может вмешаться и тогда мало не покажется никому.
- Бабушка, - задумчиво попросил Бейбарсов. – Расскажите, пожалуйста, о той войне…
- Зачем? – поёжилась старушка. – Мы тогда такого страху натерпелись…
- И всё же.
- Что-то ты не договариваешь… - протянула Яга, но начала рассказывать. – Тогда государство наше было значительно больше, чем теперь, но единого правителя не было, поэтому часто были стычки между князьями, а потому под своей рукой власть собрали два брата. Их звали Инсар и Флегонт. Флегонт был старшим, и ему хотелось всей власти, он и начал эту войну, очень ему не нравилось то, что брату помогают древние драконы и лесные духи. Инсару не оставалось ничего другого, чем принять вызов, чтобы защитить своих соратников, хотя он долго слал брату гонцов с предложением решить всё миром. Они сошлись на огромных полях, называвшихся тогда Меридианными. Большую часть обоих войск составляли маги, а, как вам, думаю, известно, большой выброс магии не может уйти безвозвратно. Инсар победил, поэтому часть магии досталась войску Флегонта, которые превратились в вампиров, ещё часть приняли на себя драконы, чтобы спасти людей от проклятья. Сейчас их очень мало осталось – долго и мучительно боролись они с заклятьем, но проиграли. А большую часть магии забрала в себя земля полей, тогда они и превратились в пустоши. Там сейчас не растёт ничего, кроме вечносиней травы, которая покрывает пять курганов, где похоронены драконы…
- Эти курганы окружают озеро с тёмной, не отражающей свет водой, а возле них высится башня без окон из чёрного мрамора, - тихо закончил Глеб.
- Откуда ты это знаешь? – поразилась я, глядя, как вытянулось лицо Яги.
- Мне снился этот сон, когда я был в коме, - он говорил очень тихо, почти шёпотом, а лицо словно покрыла какая-то мутная паутина отчаянья, страха, боли… но не его, а словно чужой. - Тёмной, словно покрытый паутиной воздух, безжизненная пегая земля, курганы, жуткая чёрная башня, озеро, в котором зреет тьма и… город… сначала прекрасный и светлый, с радостными людьми, ярмарками, а потом мёртвый. Одни развалины, слепые окна, и люди… тянущие ко мне руки, они молят отдать мне то, что у меня есть, освободить их, они смотрят пустыми, безжизненными глазами и протягивают тощие сухие руки…
Голос Глеба тоже становился всё более пустым и безжизненным, с лица уходили краски, я знала, что происходит что-то плохое, но не могла понять что. Единственное решение, пришедшее мне в голову – обнять Глеба, спрятать от этих видений, стереть паутину с его лица… Я прижимала к себе его голову, гладила по волосам…
Неожиданно Глеб вздрогнул и поднял на меня осознанный, живой взгляд. От радости у меня перехватило дыхание.
- Ещё раз меня так испугаешь, будешь один так развлекаться, - прошептала я.
- Прости, - без капли раскаянья протянул Бейбарсов, целуя меня. – Я не хотел этого.
- Да уж, когда такие дела творятся в мире… - протянула Яга, но закончить ей не удалось – в дверь постучали. – Пойду, посмотрю, кого там нелёгкая принесла.
Когда Яга вышла, я забралась на колени Глеба и крепко прижалась к нему. Он ничего не говорил, только обнимал меня, слегка поглаживая меня по руке.
- Да-а-а, - протянула я. – Нас опять занесло туда, не знаю куда…
- А ты мне ещё говорила, что не попадаешь вечно в неприятности! – усмехнулся Бейбарсов.
- Да, ты прав, - согласилась я.
- Я прав? – у него даже брови на лоб полезли от удивления. – И ты не будешь с этим спорить? Куда катиться мир! Татьяна Гроттер безропотно соглашается с…
Ссориться мне не хотелось, поэтому я не дала ему договорить, накрыв его губы своими. Глеб против такого «обмена» не возражал. Мы, как обычно увлеклись…
- Таня, Глеб! – позвал голос Яги, от неожиданности мы подпрыгнули, краснея как школьники, которых застукал строгий директор (вернее, краснела я). – Знакомьтесь, это Лаутар.
Только сейчас я поняла, что Яга вернулась не одна. За её спиной стоял невысокий, светловолосый мужчина, лет двадцати пяти-тридцати. Его длинные волосы были чуть спутаны, плечи прикрывал потрёпанный выцветший плащ, порванный в нескольких местах, за спиной у него находился пыльный вещмешок. Его лицо было немного уставшим, но глаза Лаутара были проницательны, присутствовало в них что-то такое, что внушало симпатию и доверие.
- Лаутар маг-путешественник, мой давний и хороший друг, - улыбнулась Яга.
- Таня Гроттер. Глеб Бейбарсов. – Представились мы.
- Приятно познакомиться, - поклонился маг. – Теперь, когда формальности соблюдены, я могу узнать, что делают эти дети в твоём доме?
Проглотив «детей», мы с Глебом стали прислушиваться к разговору. Яге кратко пересказала то, что ещё недавно рассказывали ей мы.
- Честно говоря, я не удивлён, - спокойно заметил Лаутар в конце. – Война вот-вот начнётся, Василиса писала, что даже Крис с трудом сдерживается от резких мер.
Я удивлённо посмотрела на Лаутара. Кто же он такой, если говорит о князе, словно о старом приятеле? Вряд ли простой маг-путешественник. По глазам Глеба я поняла, что его интересует тот же вопрос.
- Я хотела предложить им отправиться к князю, - заметила Яга. – Он человек мудрый, думаю, он сможет помочь ребятам.
- Скорее это они смогут помочь нам… - сказал Лаутар, пристально вглядываясь в наши лица, мне показалось, что он видит меня насквозь.
- Что вы имеете ввиду? – напряжённо спросил Глеб.
- Ещё не знаю, но интуиция меня никогда не подводила, - вздохнул он, углубляясь в свои мысли. – Я провожу их к Крису, всё равно туда собирался.
- Ты собираешься участвовать в войне? – поразилась Яга.
- Я хочу попытаться её остановить, ты же не хуже меня знаешь, чем это может обернуться.
- Знаю, знаю… - вздохнула Яга. – Только не хочется в это верить.
- Глеб, Таня, если вы согласитесь, то завтра мы отправимся в путь, - сказал он уже нам.
- Мы пойдём, - ответила я.
Прохладный вечер незаметно опустился на лес. В небе засияли звезды, где-то в стороне ухала сова, а я сидела на крыльце, поглаживая Фидо и размышляя о том, куда меня занесло на этот раз. Хорошо, хоть проблем с памятью в этот раз не было, а то мало ли что получилось бы…
Чего я точно не ожидала, так это того, что всё окажется так сложно. Внутренний голос подсказывал, что это только начало. Но мне почему-то хотелось выпить эту дорогу до дна. Если бы мне предложили вернуться сейчас в Тибидохс, я бы отказалась. Что-то было здесь такое, что нужно было узнать, понять…
Не просто так мы очутились здесь, а не в прошлом. Не факт, правда, что причина проклятья откроется здесь, но… Я просто знала, что должна здесь остаться, должна узнать Лаутара. Неспроста он пришёл сегодня к Яге, неслучайно знал Василису, недаром не удивился нашей истории.
Мне на плечи опустились тёплые руки.
- Как ты думаешь, что нас ждёт здесь? – спросила я Глеба.
- Не знаю… Ты не замёрзла?
Я только покачала головой.
- Мы должны были оказаться в прошлом, а очутились здесь… - вздохнула я. – Что-то я сомневаюсь, что это совпадение…
- Я не верю в совпадения, - усмехнулся бывший некромаг. – Как любит говорить твоя эксцентричная подружка, случайности бывают только в мексиканских сериалах, а у нас лишь холодный расчет.
- А что ты думаешь о Лаутаре?
- А ты им заинтересовалась?
- А ты уже ревнуешь?
- Да.
- Глупый, я просто хочу понять, почему я ему верю, - улыбнулась я.
- Странно, но я тоже ему верю, - вздохнул Глеб. – Он тёмный, я это вижу, ну или был тёмным, - ответил он на мой удивлённый взгляд. – Но он… вызывает доверие. Не думаю, что он причинит нам вред.
- Согласно, но меня напрягает эта военная ситуация, - поделилась мыслями я. – А ещё твои сны.
- Не волнуйся, мы со всем разберемся… - Глеб крепко прижал меня к себе. – Пусть всё будет так, как будет.
Мы довольно долго так сидели, размышляя каждый о своём. Внезапно я осознала, что не думаю ни о чём, просто сижу, рассматривая небо и лес, наслаждаюсь передышкой, тем, что Глеб рядом и всё хорошо. Хотя бы сейчас. Мне отчего-то уже не было страшно, что завтра всё может измениться, снова придётся что-то кому-то доказывать. Может быть, я взрослею? Учусь наслаждаться днём сегодняшним, а не гнаться за будущим? Мне хорошо здесь и сейчас, а завтра…
Завтра будет завтра.
- Нам лучше лечь спать, - тихо предложила я. – Завтра придётся рано вставать.
- Ты права, идём, - улыбнулся Глеб, целуя меня в щёку.


День был свежий – свежая трава, стелящаяся под ногами, ещё всё в прохладной утренней росе, чистое небо, белоснежные, словно накрахмаленные облака, скользящие по нему, чистый воздух… День был соткан из тишины, но тишина была живая – шумели листья, звенели птицы, жужжали пчёлы, золотым дождём падающие на цветы. Весь лес был пронизан солнцем – столбы света, озаряли листву, отталкивались от стволов и стекали вниз на землю.
Хорошо.
Мы шли уже довольно давно и молча. Разговаривать совершенно не хотелось, только идти вперёд к неизвестному, не зная ничего заранее, ничего не ожидая…
Лаутар бесшумно скользил впереди, выбирая неприметные мне тропки, потом шла я, замыкал Глеб, за ним покорно брёл конь, наречённый с моей лёгкой руки Громом, нагруженный провиантом и нашим нехитрым скарбом. Хорошо хоть удалось найти более или менее удобную для дороги одежду – высокие сапоги до колена, зелёные штаны и тунику, тёмную мантию с капюшоном.
С Ягой мы попрощались ещё на рассвете. Она просила отправить ей голубя, когда доберёмся до столицы. Мы, конечно, обещали. Лаутар сказал, что в первой же деревне купим лошадей, тогда дорога пойдёт быстрее, и за недели две мы доберёмся до Словена.
Сарданапал говорил, что у нас будет от силы месяц-два, но вот чего он не сказал, так это как вернуться домой. Правда беспокоилась я скорее в фоновом режиме – в такой солнечный и яркий день не хотелось думать о плохом.
Около полудня Лаутар объявил привал.
- Мне нужно ненадолго отлучиться, кое-что проверить, - сказал Лаутар и оставил нас на небольшой круглой поляне за обедом.
Сначала ничего необычного не происходило – мы мирно обедали, болтая ни о чём, смеялись… а потом что-то просвистело, и в ствол над моей головой вонзилась стрела с ярким жёлтым оперением. Глеб тут же вскочил на ноги, настороженно осматриваясь, а я ошарашено рассматривала метку. То, что неведомый не промахнулся, я не сомневалась.
- В чём дело? – шёпотом спросила я.
- Нам лучше уйти, - заявил Глеб.
- А Лаутар?
- Уверен, он нас найдёт, а здесь оставаться небезопасно.
- Почему ты так думаешь? – удивилась я, когда мы уже вовсю неслись по лесу. – Может, это случайность…
- Ты хоть сама-то в это веришь? – насмешливо бросил Бейбарсов.
- Нет.
- Тогда зачем спрашивать?
Ответить я не успела – впереди в землю вонзились ещё две стрелы с жёлтым оперением, а за спиной раздался противный смех. Я резко обернулась – нас окружали какие-то оборванные люди весьма недружелюбного вида. Наша магия здесь не действовала, мы были почти беззащитны. Глеб даже не успел выхватить меч – на него бросились сразу четверо. Как бы хорошо он не дрался, всё же это была реальность, а не книга, где один может свалить десяток противников, даже не вспотев; его крепко скрутили.
- О-о-о, неужели девчонка! – плотоядно оскалился один из самых отвратительных разбойников (а кто это ещё мог быть?). Его грязную щёку рассекал жуткий красноватый шрам, а на шее висела цепочка с мордой волка. – Славно, славно, у нас давно уже не было женщин.
- Таня! Беги! – закричал Глеб, отчаянно пытаясь вырваться из рук разбойников, они держали его с трудом, но всё же держали. Не могу же я его бросить? Что они с ним сделают? И где Лаутар, когда он так нужен?! – Уходи!!!
Двое разбойников по знаку главного стали медленно приближаться ко мне… я отступила назад, но врезалась в спину огромного детины, рядом с которым даже Гуня показался бы пятилетним ребёнком. Детина протянул ко мне руки, я успела заметить, что ноги у него обкусаны и слоятся, от отвращения я выкинула вперёд руки, словно стараясь оттолкнуть его…
И почувствовала, как с моих пальцев срывается упругая горячая волна. Она врезалась в грудь нападавшего, он покачнулся и упал, зацепив головой ствол ближайшего дерева. Как у меня это получилось?
- Дьявол! – выругался голос за моей спиной, а моё плечо сдавила мёртвой хваткой чья-то рука. Я резко обернулась – это был главарь со шрамом на щеке. – Тебе лучше прекратить свои фокусы, иначе твоему дружку не жить, - мерзко оскалился он.
Я покосилась на Глеба, он был смертельно бледен, но уже не мог кричать – ему воткнули наспех сооружённый кляп, возле его шеи опасно плясало лезвие кинжала. Что выражали его глаза, я угадать не смогла.
- Ты всё поняла? – ещё раз усмехнулся главарь, плотоядно осматривая меня. – Будешь вести себя хорошо, мальчишка будет жить, рыпнешься – он попрощается с головой. Поняла?
Я только кивнула. И что теперь делать?!
Момент, когда упали первые трое разбойников, никто не заметил, всё произошло слишком быстро. Только в их груди блеснули круглые рукояти метательных ножей.
- Следопыты! – прохрипел главарь, затравленно оглядываясь по сторонам. За время этого замешательства упали ещё двое, державшие Глеба, а на поляну шагнули люди в зелёных плащах и с пристальным взглядом. – Ни шагу, иначе девчонка умрёт!
Я почувствовала на шее противный холод наточенной стали.
- Не успеешь, - спокойно сказал Лаутар, появляясь из-за спин следопытов. Он быстро начертил в воздухе странную руну, и хватка главаря вдруг ослабла, нож выскользнул из рук, а сам он мешком рухнул на траву.
Я бессильно опустилась на землю, меня трясло, а глаза застилали слёзы. Только сейчас мне стало по-настоящему страшно, только сейчас я вдруг поняла, чтобы случилось, если бы Лаутар и его друзья опоздали хоть на несколько минут. Кто-то присел рядом, я, не открывая глаз, решила, что это Глеб, и прижалась к его груди. Его руки осторожно гладили меня по голове.
- Как ты? – спросил меня Глеб, а я вдруг поняла, что у него чужой голос. Я первый раз посмотрела на человека – Лаутар.
- Хорошо, - прошептала я, судорожно оглядываясь и не понимая, что случилось с Глебом, если меня утешал Лаутар. Неужели кто-то из разбойников успел с ним что-то сделать?! Наконец, я нашла его глазами.
Нет, с ним было всё в порядке. Глеб стоял в стороне ото всех, прислонившись спиной к дереву, всё ещё бледный, судорожно сжав кулаки. Он смотрел в сторону, словно его нисколько не интересовало то, что происходит на поляне. Я поднялась и бросилась к нему, но обнять так и не решилась – меня очень смущал его взгляд, в нём была боль, злость и какая-то странная пустота.
- Глеб, - позвала его я, осторожно касаясь плеча любимого.
- Уйди, - холодно бросил он, стряхивая мою руку с плеча.
- Что-то случилось? – испуганно спросила я.
- Просто уйди, я не хочу тебя видеть, - он быстро отошёл от дерева. – Когда вернёмся в Тибидохс, возвращайся к своему Валялкину.
Я ушам своим не поверила, но Глеб, всё так же не глядя в мою сторону, последовал за одним из следопытов. Я так и осталась стоять, а в сердце медленно вонзалась боль. Что было дальше в тот день, я помню очень смутно – мы куда-то шли, кто-то поддерживал меня под руку, чтобы я не упала, а я видела перед собой только спину Глеба. Проснувшись на следующее утро, я надеялось, что странное поведение Бейбарсова разъясниться, но он всё также игнорировал меня.
Я на него очень разозлилась, решив поддержать его глупую игру.


Он не смог.
Он просто не смог защитить её.
За одну её улыбку он готов был отдать свою жизнь, ради её поцелуев он терпел боль. Но. Он. Не. Смог. Защитить. Её. Эта мысль настойчиво билась в мозгу. Там, на поляне, он вдруг всё чётко понял.
Сарданапал говорил, что он теряет свою магию, свою силу. Там, в школе, где было тихо, и не особо верилось, что где-то может происходить что-то плохое, он не предал особого значения словам академика, но сегодня вдруг всё ясно осознал. Нельзя было тянуть её за собой, раз он не может даже защитить её. Если бы Лаутар не успел, она бы могла погибнуть, о другом варианте ему было даже жутко думать, поэтому он просто повторял – она могла погибнуть.
А он?
Он только беспомощно наблюдал за тем, как главарь издевается над ней, угрожая убить его. И она сдалась. Чтобы спасти его. А он ничего, совсем ничего не мог сделать, чтобы помешать им мучить её.
Без магии он был почти беспомощен. Нельзя было, чтобы она погибла из-за того, что он не смог защитить её. В следующий раз рядом может не оказаться того, кто придёт на помощь… и тогда его звезда, его вера просто исчезнет. Он решился. Там, на поляне, он решился оттолкнуть, обидеть её. Когда они вернуться в Тибидохс, она должна быть с Валялкиным – он-то хотя бы маг.
Ей было больно, он видел, как больно ей было, но следовал своему решению.
Потому что она должна жить.
Но он не перестал любить её. Ему было больно видеть, как она разговаривает с Лаутаром и следопытами, но совсем не обращает внимания на него. Ему часто хотелось коснуться её, поцеловать, снова ощутить травянистый запах её волос, горячую мягкость кожи. Ему не хватало света её глаз, который согревал его, делал сильнее. Света, который помог победить ему некромагию.
Там, в туннеле, когда он был почти готов умереть, его спросили, откажется ли он от своей тёмной магии, чтобы быть с ней. Иначе эта тьма перечеркнет её внутренний свет. Он согласился, но не знал, что всё окажется так сложно. Без магии он не мог защитить её.
Может быть, стоило оставаться некромагом?
Нет. Слишком большая цена. Но академик, наверное, был прав – они не смогут быть вместе.
Что делать?
Что делать в такой ситуации? Человек не может стать магом просто так. Магом либо рождаются, либо становятся путём больших жертв. Человек, пожелавший стать магом, скорее всего в своих экспериментах придёт к тому, что потеряет свою душу, свою сущность.
Он был магом, но всё равно, что он мог сделать, чтобы вернуть магию? Магия не просто знание, никто не знает настоящую природу магии, но это не вода, ею не наполнишь опустевший сосуд. И впервые в жизни он чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он не знал, что предпринять…
И теперь он исподтишка наблюдал за ней. Она, похоже, даже не поняла, сколько значит для него. Она не поняла, почему он оттолкнул её. И не догадалась, что была для него везде первой. Самой лучшей, самой светлой, самой любимой. Его первая и единственная любовь. Ни с кем он никогда не был так близок, и воспоминания о той ночи часто преследовали его, заставляя жалеть о своём решении, желать прикоснуться к ней.
Но он боролся и держался на расстоянии.
Вот только по ночам его стали мучить видения. Он снова видел мёртвый город, мёртвых людей, протягивающих к нему свои руки. Его и наяву преследовало лицо маленькой девочки, которая просила его, забрать свою силу, освободить её. Но остатками сознания он понимал, что это только уловка, соблазн.
Если он согласиться, то снова превратиться в некромага, только вот тогда никаких шансов быть с ней у него уже не будет…
А так, пока он жив, пока она жива, у него остаётся надежда.
Просто потому, что без надежды человек не может жить.