Жизнь пренеприятная штука, но сделать ее прекрасной очень нетрудно. Для этого недостаточно выиграть 200 000, получить Белого Орла, жениться на хорошенькой, прослыть благонамеренным — все эти блага тленны и поддаются привычке. Для того, чтобы ощущать в себе счастье без перерыва, даже в минуты скорби и печали, нужно: а) уметь довольствоваться настоящим и б) радоваться сознанию, что «могло бы быть и хуже». А это нетрудно:

Когда у тебя в кармане загораются спички, то радуйся и благодари небо, что у тебя в кармане не пороховой погреб.

Когда к тебе на дачу приезжают бедные родственники, то не бледней, а торжествуя восклицай: «Хорошо, что это не городовые!»

Когда в твой палец попадает заноза, радуйся: «Хорошо, что не в глаз!»

Если твоя жена или свояченица играет гаммы, то не выходи из себя, а не находи себе места от радости, что ты слушаешь игру, а не вой шакалов или кошачий концерт.

Радуйся, что ты не лошадь конножелезки, не коховская «запятая», не трихина, не свинья, не осел, не медведь, которого водят цыгане, не клоп... Радуйся, что ты не хромой, не слепой, не глухой, не немой, не холерный... Радуйся, что в данную минуту ты не сидишь на скамье подсудимых, не видишь пред собой кредитора и не беседуешь о гонораре с Турбой.

Если ты живешь в не столь отдаленных местах, то разве нельзя быть счастливым от мысли, что тебя не угораздило попасть в столь отдаленные?

Если у тебя болит один зуб, то ликуй, что у тебя болят не все зубы.

Радуйся, что ты имеешь возможность не читать «Гражданина», не сидеть на ассенизационной бочке, не быть женатым сразу на трех...

Когда ведут тебя в участок, то прыгай от восторга, что тебя ведут не в геенну огненную.

Если тебя секут березой, то дрыгай ногами и восклицай: «Как я счастлив, что меня секут не крапивой!»

Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.

И так далее... Последуй, человече, моему совету, и жизнь твоя будет состоять из сплошного ликования.

Она носит на шее волчий клык.
На белой коже ее спины мягко, но упруго перебирает лапами навсегда поселившийся там крылатый волк.
На шее, под волосами, никому не видимый знак принадлежности.
Она помнит. Она кукла.
Кукла, потерявшая хозяина.

Такая живая снаружи, такая мертвая внутри.
Такая ледяная снаружи, такая тягучая внутри.
Такая фарфоровая снаружи... и внутри.

Глаза смотрят вглубь себя чаще, чем наружу. Пальцы не знают, что такое нервно барабанить по невольно дрожащим коленкам или сжиматься в предвкушении. Нет, губы еще помнят улыбку на вкус и усилие мимических мышц. А глаза, глаза уже нет.

У куклы есть страх. Она умеет бояться. А умеет и не бояться. Но наказывает себя своим же страхом - она потеряла хозяина. А за это куклы себя не прощают.

У куклы есть память. Она помнит. Не позволяет себе не помнить - ведь это так по-человечески.

У куклы есть мечта. Нет, она не хочет стать живой. И умирать она не хочет - осколки - это так не эстетично. Она хочет найти подходящую витрину для себя - где ее не будет покрывать пыль. И от одной мысли, что тогда хозяин может быть найдет ее и вернется, чуть слышно сжимается сердце. Вы не знали, что у кукол есть сердце? Конечно, есть: ведь кукла - сложный механизм.

Кукла знает, что когда-нибудь она обязательно станет счастливой - если раньше не разобьется.

У куклы есть своя сказка - сказка о том, как она была человеком. Но какая кукла в здравом уме будет верить сказкам?

Кукла любит одиночество - больше она любит только общество своего хозяина, но хозяина нет. Кукла ценит свое одиночество. Наверное потому, что оно не вечно и за него нужно бороться. Но тем темнее и насыщеннее оттенок той тени удовольствия, которое она умеет получать. Поэтому она всегда точно по расписанию, задержав на мгновение дыхание, выходит туда, где есть они - люди. А еще кукла любит длинные волосы, черный цвет и музыку - в них хорошо прятаться, когда от людей вокруг становится не комфортно.

А вообще она хорошая кукла - не отличишь холодный фарфор от теплой кожи. И так легко обмануться, увидев почти человеческую улыбку на ее почти человеческом лице.

Узорчатая, рукотворная ткань мира понемногу приоткрывает мне свой великолепный испод; я уже различаю обрывки сияющих нитей, соединяющих пестрые лоскуты вещей и явлений, но не умею пока собрать тугие узелки первых впечатлений в мало-мальски пристойный гобелен. И (без особых, впрочем, сожалений) осознаю, что вряд ли когда-нибудь научусь читать подвижную, переменчивую азбуку, положенную в фундамент всякого мира, иначе как по складам. Для меня и один-то петроглиф расшифровать - диковинная, никем не обещанная и оттого особенно драгоценная удача.
     Я, впрочем, и сам по себе - тот еще "петроглиф"...
     Одной ногой я твердо стою на земле, другая же увязла в топком болоте, описать которое невозможно - разве что обозначить ничего не объясняющим, но снимающим с рассказчика всякую ответственность, словом "нигде". Такая вот нехитрая, но полезная конструкция. Своего рода мост... Между сбывшимся и несбывшимся - как минимум. Мост, построенный, к слову сказать, для общего пользования. Поскольку... всякий, кто родился, избран и посвящен, а значит - способен на все.
 

Сегодня мы отмечаем День памяти жертв блокады. 8 сентября 1941 года вокруг города на Неве замкнулось кольцо немецкой армии, в котором жители Ленинграда провели 900 дней. Данные о погибших и умерших от голода во время блокады ленинградцах разняться: из жизни ушла от 800 тыс. до 1 млн. мирных жителей и более миллиона солдат, оборонявших город.Именно в этот день 68 лет назад Ленинград пережил и первый массированный авианалет — на город сбросили более 6,5 тыс. бомб...

...Когда я сидела на практике, и наблюдала урок, который вела моя однокурсница, завыла сирена...  Там, где стоит школа, в которой я прохожу практику, находились первые рубежи обороны... Меня будто выкинуло в тот город, скорбный, суровый, полный горести и скромной несгибаемости...Смерть, смерть, смерть... Стиснутые зубы и злость... Страсть и равнодушие... Жизнь и смерть на автомате... И напротив, героизм... Страх, отчаяние и бесстрашие сплелись воедино...

...Разрезать время пополам,

мечты распять.

Весну связать,

Опутать снегопадом...

Снарядов град, тех, рвущихся с небес,

Сминавших темный вечный лес...

Потом затикал метроном, спасавший людей от полной тишины между бомбежками. Спасал от сумасшествия... А когда я возвращалась домой, то увидела, как по городу едет маленький блокадный трамвай, старенький - старенький... Единственный, ездивший  по Ленинграду во время блокады...

Тихими холодными шагам к ней подкрадывался вечер… Она сидела одна на верхушке темной каменной башни, и сквозь неширокие прутья решетки ей виднелась ширь земель, ранее принадлежавших ей… по праву рождения… пока она была покорной…
В льняном недлинном балахоне, с растрепанными волосами, обнимающими ее до колен, с босыми ногами она походила на призрака, с отсутствующей улыбкой смотрящего в никуда. Она вспоминала…
…тень факелов… допросы… приказы… пытки, не оставляющие следов… жестокость надменных лиц, улыбающихся ее бессилию… страх перед ее непреклонностью… снова приказ… - нет… удар бичом… - нет… нет… никогда… рывок безжалостных рук, снова уводящих ее в темницу… одну… избитую… полуголую… босую… но сильную… сколько же ей не давали пить… кусая полопавшиеся в кровь губы она медленно впадала в забытье…
- Я давно здесь… и он… где же он… он придет… я… я жду…
Странные тени ехидно мелькали в ее глазах… мутные искры смеялись и уносились прочь… ей почудился негромкое яростное рычанье… силой воли она вернулась в этот мир… не показалось… за окном… судорожно вцепившись в оконную решетку, на широких расправленных крыльях парил он… его она ждала… сотворив заклинание, он протиснулся меж зачарованных прутьев решетки и бросился на колени перед девушкой. Крылатый демон бережно схватил замерзшие маленькие пальцы в свои руки и стал согревать их дыханием:
- Я искал тебя, достойная…
- Я знала, я ждала тебя… - сумела прошептать она окровавленными губами. Он, угадав ее глазах невыносимое желание, скинул с себя легкую рубашку, едва укутавшую ее, и молнией бросился прочь, с башни… Прошло несколько минут… Демон вернулся, и, едва успокоив бешено бьющееся от скорости сердце, помог напиться девушке… Ее, обмякшую и податливую, он укутал в теплую мантию, принесенную с собой, усадил к себе на колени, крепко обнял крыльями, застенчиво уточнил:
- Так вам будет теплее, Ваше Высочество…
- Да, друг мой… - прошептала она, прижавшись к теплой груди. Демон боялся вдохнуть, чтобы не потревожить спящую. Он пытался вспомнить, сколько прошло времени, с поры их последней встречи… Он давно любил эту юную и гордую наследницу княжеского престола, но… он был изгоем. Демон. Просто демон. Его взгляд затуманился, когда он понял, что она сидит в этой холодной клетке больше недели… маленькая, юная и беззащитная… Склонив голову, он грел ее ушки дыханием и любовался ей, хорошо видя ее нежное лицо во мраке ночи…
Незаметно наступил рассвет… когда солнце встало, пленница проснулась и улыбнулась благодарно.
- скоро за мной придут, - с сожалением прошептала она. – возьми мантию и уходи…
- я вернусь ночью… - на прощание он бережно поцеловал ее ладошку…
- буду ждать…

Прошел еще один день пыток, уговоров, угроз… и одних и тех же ровных ответов… одних и тех же, несмотря на любую боль. Холод ее глаз не ломался, пока вперед не выступил ее отчим…
- Упрямая, не хочешь сама, ладно… послезавтра к нам приедет ведун… ты захочешь…
В безжалостных глазах она прочла одну лишь решимость. И алчность…
- Нет… я не продамся. Нет…
И вновь истерзанное молодое тело бросают на холодный камень… и слезы бессилия, перемешавшись с кровью, льются на безжизненный пол…
Она не слышала как он прилетел… он поднял ее безжизненное тело, и бережно привел в чувство… снова вода коснулась ее губ… она смогла поесть… снова ночь в его объятьях, бережных и почтительных… а утром она не удержалась и сказала, смотря ему в глаза…
- все бесполезно… я умру… завтра… уже завтра приедет тот самый колдун…
Он понял… слава об этом величайшем в стране чернокнижнике ходила по всему миру… в ярости он бросился к решетке, пытаясь ее разбить и унести любимую на край земли… тщетно он бился… колдовство, старше его, было сильно… он, уставший и взбешенный улетел лишь тогда, когда чуткое ухо уловило топот людей, пришедших за пленной…

И снова день… обычный день… и лишь на прощание в спину клинком ударило неумолимое и равнодушное…
- завтра… уже завтра… готовься…
Снова темница… Но уже вечером к ней поднялся один из ее палачей, молча передал записку. В свете заходящего солнца она разобрала: «Он уже здесь. Готовься. Завтра». Невозмутимо-равнодушно она разорвала письмо и демонстративно отошла к окну. Палач ушел…
Постепенно силы покинули ее… слезы медленно текли по щекам… ноги подогнулись и она рухнула на пол… разум тоже оставлял ее…
…где ты… демон… крылатый мой… спасите меня… я не буду его… я не продаюсь… я не могу… я… он… крылья… теплый… где же ты… лес… темный лес… ты спас меня… любимый… нежный… где ты… крылатый… я говорила тебе, что люблю тебя… нет… или да… не помню… крылатый мой… люблю…
Когда демон прилетел, он еле сумел привести ее в чувство – она очень ослабела. Срывающимся шепотом она рассказала ему все… он лишь крепче обнял ее крыльями и принялся творить заклинание, пытаясь согреть ее… но силы и выдержка изменили ему… его ярость, воплощенная в словах Силы, вышла наружу… любовь, безграничная и безмерная, придала ему сил… ярость, священная ярость обратилась волнами бешеного пламени… замок затрясся… вокруг них полыхал огонь, сжигая все вокруг… его вопль ярости был настолько силен, что замок затрясся… он подхватил девушку на руки, увидев, что оконная решетка расплавилась в огне… он взмахнул крыльями… и полетел… повернув голову назад, он увидел, что гордый замок рушится… под его взглядом еще яростнее взметнулись языки пламени… горело все… он, мрачно удовлетворенный, прижал нежное тело любимой покрепче к себе и понес ее…

Они прилетели к нему в пещеру, в его лес. Он сложил крылья, и уложил девушку на свое ложе, покрытое мягким мхом… бережно укрыл медвежьей шкурой, дыханием стал отогревать посиневшие ножки…
Прошло немало времени, пока девушка не очнулась и не поняла, что она в тепле, утонувшая в мягком мху и прикрытая теплой шерстью и большим черно-серым крылом. Она поймала его ласковый взгляд, и произнесла ту клятву, что не могли от нее добиться ни пытки, ни палачи… ни боль, ни страх…
- Перед лицом Богов… я буду твоей… навеки…
И в знак подтверждения клятвы она поцеловала своего любимого в плечо…

Маскарад... Игра... Танец... Шаг... легкий шажок, летящий шелк платья, выбившийся локон... Легкая вуаль... Маска... Бег по лезвию клинка... Замереть... Взметнуться обратно... Гордая спина... Взмах крыла... Лукавая улыбка... Ветер... Танец... Маскарад...

А ты не видишь моей игры, о мой враг... Ты не видишь... Твой понимающий взгляд... Веришь... А я играю... Я хорошо играю... Маскарад... Опасная игра... Завораживающая и красивая в близости своей к гибели... Но я не выдам себя... До твоей смерти... Ты сильнее меня, да... И в твоей власти уничтожить меня... Мою суть... Я не сдамся... Существуй... А я буду жить... Творить... Пусть и под маской... Парить над лезвиями ножей... Что ты кидаешь мне под ноги... Любить... Тех, кого ты у меня отнял... Помнить... Что ты приказываешь мне забыть... Летать... Ибо не в твоей власти отрубить мне крылья...

Я  улыбнусь... Вновь надену маску... Наброшу вуаль... И летящая в своей стремительности музыка унесет меня вновь... Танец...