Она носит на шее волчий клык.
На белой коже ее спины мягко, но упруго перебирает лапами навсегда поселившийся там крылатый волк.
На шее, под волосами, никому не видимый знак принадлежности.
Она помнит. Она кукла.
Кукла, потерявшая хозяина.

Такая живая снаружи, такая мертвая внутри.
Такая ледяная снаружи, такая тягучая внутри.
Такая фарфоровая снаружи... и внутри.

Глаза смотрят вглубь себя чаще, чем наружу. Пальцы не знают, что такое нервно барабанить по невольно дрожащим коленкам или сжиматься в предвкушении. Нет, губы еще помнят улыбку на вкус и усилие мимических мышц. А глаза, глаза уже нет.

У куклы есть страх. Она умеет бояться. А умеет и не бояться. Но наказывает себя своим же страхом - она потеряла хозяина. А за это куклы себя не прощают.

У куклы есть память. Она помнит. Не позволяет себе не помнить - ведь это так по-человечески.

У куклы есть мечта. Нет, она не хочет стать живой. И умирать она не хочет - осколки - это так не эстетично. Она хочет найти подходящую витрину для себя - где ее не будет покрывать пыль. И от одной мысли, что тогда хозяин может быть найдет ее и вернется, чуть слышно сжимается сердце. Вы не знали, что у кукол есть сердце? Конечно, есть: ведь кукла - сложный механизм.

Кукла знает, что когда-нибудь она обязательно станет счастливой - если раньше не разобьется.

У куклы есть своя сказка - сказка о том, как она была человеком. Но какая кукла в здравом уме будет верить сказкам?

Кукла любит одиночество - больше она любит только общество своего хозяина, но хозяина нет. Кукла ценит свое одиночество. Наверное потому, что оно не вечно и за него нужно бороться. Но тем темнее и насыщеннее оттенок той тени удовольствия, которое она умеет получать. Поэтому она всегда точно по расписанию, задержав на мгновение дыхание, выходит туда, где есть они - люди. А еще кукла любит длинные волосы, черный цвет и музыку - в них хорошо прятаться, когда от людей вокруг становится не комфортно.

А вообще она хорошая кукла - не отличишь холодный фарфор от теплой кожи. И так легко обмануться, увидев почти человеческую улыбку на ее почти человеческом лице.