Мы танцуем, мы пляшем, мыши отбивают чечётку закусывая смертельными розовыми таблетками. Весело, бесимся, бесимся,

конус мира над головой,
обернулся туман горной грядой.
Мы не спим, мы проснулись,
Оказались во сне.
Пляшут мыши в моей голове.
Разъединённые повестью лет
Мы видим огни, каверзный свет
Пощупав нас нежно отправляется спать,
Постой, я пойду расстелю нам кровать.
Нежных перин соки испить,
Жить, танцевать, жить, жить, жить,
Смеяться и плакать.
Смеяться, страдать.
Никто не посмеет нас покидать.
Небесные арки рухнут дождём,
Упадут на планету, убьют её быстро.
"Мы скоро уйдём, мы скоро убьём"
Уничтожим планету, она станет чистой.
Порхая безумными узами лет,
Взлетая на свет, обнимая паркет.
Умирать на пути к церковной свече,
Щипая ногтями адрес к мечте.

Когда я зачем-то сюда пришла
Я забыла что было, и кем я была.
Я шла по асфальту, вдыхая огни,
Пока Я не стало одним сплошным Мы.
Этот мир так мятежен, так свеж, и так мал...
Наверно, я просто тебя потерял
В каких-то других космических странах,
Остался твой запах на всех моих ранах.
Этот мир неожиданно стал зацветать...
Я, наверно, пришёл, чтоб тебя отыскать!
Ты, верно, была здесь так долго и долго,
Может, даже звала, так тихо, без тОлку...
Я странствовал долго, позади - пол-Вселенной,
Везде обрастал плотью, мятой и тленной.
Нёс свет для тебя в кармане души,
А в разуме мрак, а в спине - ножи.
А ты заблудилась на этой планете,
Где люди дерутся, играются дети,
Где листья вдыхает злая земля,
Кровь красного цвета и жизнь как петля.
Но теперь меня Бог прислал за тобой,
Тебя увести туда, где покой,
Вечная сладость, наш свет и наш дом,
Похожий на вечность, похожий на сон.
Мой путь завершён, и я снова жива,
Необъятная радость, светлы все слова,
Кривые объятий плетут паутину,
Пьянят и слова, и старые вина.

До свидания, мир! Мы в последний раз
Пришли испытать красоту твоих фраз!
Нам остались года, солнца светлее,
Где ветер смеётся да небо синеет.
Я пришла лишь за ней, подарить свой свет,
Как-то ей рассказать, что боли нет.
И когда-то скажу, что осталось одно -
Увести за собой, туда, где тепло.







Солнышко, я люблю Тебя.
Прости...

Я вспоминала миги странной сказки,
Когда дыханье становилось сбитым пледом,
Подрагивло чуть от тонкой ласки
И становилось сладострастным бредом.
Когда сплетя два тела без отличий
Искали мы источник наслаждений,
Бездонный и звенящий трелью птичьей,
Лишённый правил и каких-нибудь течений.
Неразличимый шёпот алых ртов
Пленённый шёлком запаха и кожи
Стать птичкою души уже готов,
Которую поймать никто не сможет.
Душа! постой! Не уходи пока на волю!
Давай-ка насладимся мы сполна
Оттенком простыни и сладостратсной болью!
Тем как прекрасна плоть, что здесь обнажена!
Не ты ли жжёшь меня огнями страсти,
Душа, возненавидевшая плоть?!
Не ты ль танцуешь от её упорной власти?
Разве мы в силах искушенье побороть?

Ведь небу мы клялись, что навсегда
Любовь моя прекрасна и свята!

И вот уж разрушен дом, и вот уж раздавлен свет,
Окна выбиты прочь в городе без примет,
По лестнице без лица люди идут, дымя,
Не помнит никто друзей, забыты свои имена.
Зарешёченным бликом глаз, без надежды на ясный взор,
Они подбегают к окну и глядят в раскопанный двор.
Они видят, что там за окном и нет кроме тьмы ничего.
И спокойно ложатся спать иль бегут посмотреть кино.

Скоро я не приду домой, скоро я не приду домой.
Здесь в окна лишь холод ползёт, здесь забыты тепло и покой.
Здесь лица из проводов, значит лиц у них нету совсем,
Я убегу от них прочь красной водой из вен.
Я живая среди мертвецов, я горю, будто здесь мой ад,
Я вернусь откуда пришла, я скоро вернусь назад.
Пусть они забывают меня, удаляя из памяти файл.
Не для них мой красивый мирок, что был так прекрасен и мал.
Скоро я не вернусь домой, пускай изобразят печаль,
Я рядом с ними никто, просто мелкая гадкая шваль.
Я улечу от них прочь, я храню свои крылья внутри,
Я их сотру к чертям, гори, пустота, гори...

Эти лампочки выбиты прочь, стёкла мне ранят ноги,
Я устала в ночи шептать, что меня оставили Боги.
Значит, приду к ним сама, и скажу, что покоя нет.
Я обвиню их в том, что они погасили свет...

Расскажите, расскажите как лечиться от тоски...
На дне пропасти лежу я, и не видно мне ни зги,
Что-то тени здесь смеются, зовут с ними в жуткий ад,
Но весёлости здесь нету, я хочу только назад...

Наверху - прохладный Космос, а под ним - мой тёплый рай,
Где поёт и дышит море, цветёт осень... Милый край...
Горы там растут грядою, а в горах тех пропасть есть...
Как мне из неё убраться, как не помереть мне здесь?

По корням ползу я часто, чтобы выбраться наверх,
Чтоб вернуться в милый дом мой, полный радостных утех.
Уж рукой за край цепляюсь, счастлив, будто обормот!..
Лишь вдохну любимый воздух, тут же вниз опять полёт.

Хоть бы кто помог подняться, нет же, тени лишь вокруг,
Беззаботны будто птички, шепчут нежно "Я твой друг".
Только в них мне нет отрады в этой сырости земной,
Я желаю лишь подняться, я желаю лишь домой.

Может, стоит мне убиться, размозжить себя об камни?
Но на ухо шепчет призрак, тёплый, мягкий, друг мой давний,
Мы лицом с ним так похожи, гвозди в теле у него,
Он даёт мне свет надежды, говорит мне "Ничего,

Потерпи ещё немножко, наверху растёт лоза,
Она вырастет длиннее и опустится сюда.
И ты сможешь вверх подняться, и вернёшься ты домой!"
Ах, как хочется мне верить, братик тёплый, светлый мой...

Но боюсь, придёт спасенье, я уж буду мёртвым здесь,
Мертвецу наверх никак уж не получится залезть.
Иль настолько ослабею, что подняться не смогу,
И до старости я буду смахивать с лица слезу.

Мрак смыкает свои руки, издеваясь надо мной.
Я кричу, срывая голос "Ну спаси меня, укрой!"
Но мой край молчит и вянет, тьма меня рвёт на куски,
И мой братик не прошепчет, как лечиться от тоски...

Осколки врозь заплелись косой,
Разорванный мир, мы опять с тобой
Обманули всех, кроме нас с тобой,
Бесы летят и зовут за собой...

Грозы опять разбились совсем,
Замедлились стрелки всех псевдосистем,
Мы остановились, как будто совсем,
Мы время убили костями из вен.

Мы не дышали небесным дождём,
Мы капли целуем, друг друга мы ждём,
Мы прах разбиваем и стёкла берём,
Мы красотою застыли и ждём.


Когда я ждал
Погасший смех
Когда открыл
Бутоны век,
Ты родилась,
Венец Всего,
И небо в снег.
Ответ Его
Был только нет,
Он слышал нас,
Руками взял,
И свет погас.


Под небом разбили
Тысячи лун, и палаток, и лилий,
И не обогнали позывов убийц,
Остались невянущей старостью лиц.


Мы распрощились
С тобой,земным,
Мы ударялись
О небо, и с ним
О камни разбили
И благо, и лёд,
Мы тучи испили
И съели полёт.


Косточки вдруг заплелись косой,
Это дозволили мы с тобой,
Никак не расстанемся мы с тобой,
Нас Бог укрывает огня стеной.

20.07.2009

Ждёшь. С войны, заломав себе руки;
Пули свищут возле окна.
Побежали спасаться пугливые суки,
А ты всё сидишь, как глухая, одна.
И ждёшь, что вот-вот скажут "Мирное время!
Ликуй вместе с нами, страна!"
Да только вот давят на разум стены.
Сидишь, как без ног, одна.

Да только когда разразятся криком
Сотни больших городов,
Года обернутся тоскливым мигом,
Вспыхнет опять любовь.
И ты побежишь, накупив цветов
На копейки, покрытые ржой.
И не услышишь крик городов,
Лишь шептать будешь "Был бы живой..."

Да, так и будет, никак не иначе,
Не надо бояться дурного.
Уже третий год как сидишь и плачешь,
И ждёшь в темноте родного.

А где-то рядом дома пылают,
Плачет и стонет земля.
А лицо-то твоё надеждой сияет,
Сидишь, улыбаясь, одна.
И бомбы летят, и не попадают,
Враг обходит твой дом стороной -
Что-то его от беды спасает,
С тобой, такой ждущей, одной...

Когда-нибудь исчезнет притяженье,
Падение тогда полётом станет,
И крыльев неумелое движенье
Стать птицей нас когда-нибудь заставит.

Когда-нибудь исчезнет притяженье,
Мы полетим, достигнув всех небес.
Мы станем вольными в одно, в одно мгновенье,
И станет судьбоносным каждый жест.

Когда-нибудь, оно исчезнет без остатка,
Мы в Космосе научимся дышать.
Что было горьким станет тут же сладким,
Что было больно станет благодать.

И будет плоть не отличить от духа,
Когда жить станет радостно, легко.
И будут звёзды песни петь над ухом,
И обратится гниль души в добро.

И мы дотронемся руками до земли,
Перевернув все наши выраженья.
И будет Бог нас ожидать вдали
Когда уйдёт из мира притяженье.

Посмотри, что творится в небе...
Солнце заходит - смотри!
Звёзды сияют - смотри!
Бред возникает - смотри!

Посмотри, что же там видно?
Я исчезаю - смотри!
Я иду в небо - смотри!
Я растворяюсь - смотри!

И я буду так исчезать (смотри!)
И когда я почти растворюсь,
Я уйду наконец из жизни...
Ты мне сделаешь щедрую тризну?..

И потом себе скажешь "Смотри!
Там же в небе ребёнок - смотри!"
Где была же ты раньше? - смотри!
Да, глаза в небеса устреми...
Я так долго скучала по ним...

Мой любимый дурак, и красивый, и мягкий,
Всюду ждут и зовут, и повсюду летает,
А "мы" где-то сидит и его ожидает,
Лёжа в фонтане или сидя на травке.

И вода обретает все эти черты,
Одна за другой, и рисует дыханье,
Завещая волнам и слова, и лобзанье,
И строгие мысли и когда-то мечты...

Но я всё разгоню, эти символы, ноги,
Пусть всё часть "его", "его" сущности брызги,
Ведь это не "он", а всего лишь огрызки
От сущности целого мира и Бога.

Живое добро, настоящее души,
И лица твои, и игра за спиною...
И руки твои в тихом танце со мною...
Хоть опасно до слёз, а всё-таки лучше...

Когда чётки лежат на столе
И ты, так взрываясь, хохочешь,
Смеёшься и плачешь, там, на стене,
И только о тоненьком голосе просишь.

Просто обычного голоса высших,
Чтобы желание снова исполнилось.
Смотришь на кончики капель застывших,
И на круговороты всего, что запомнилось.

И никому не докажешь, что это
Души святые ложатся на плечи.
Все сердцебиенья, потеряны где-то,
Все солнца, огни, мерцанья и свечи.

Никто не поверит, что это Бог
Снизошёл к тебе, грешнице, вплоть до ответа.
То, чего кто-то не смог или смог
Стало движеньем ресниц или ветра...

Настроение сейчас - печаль обуявшая

В колонках играет - Clint Mansell - Together We Will Live Forever

снова тишь в карандашах,
На коленях - кот.
В музыке - и дух, и страх,
Вдалеке - полёт.
Как хотелось бы прийти
И обнять твой стан.
А остались - чудаки
Да хмельной стакан.
Никуда не пропаду,
Только небу в зубы.
Я вас всех так заведу,
Что чернеют губы.
Что синеют пальчики,
Скрытые червЯчики...
Что танцуют мальчики,
Тонкие стаканчики.
Никуда непочему,
Только из забавы
Я всех вас с ума сведу
И пойду без славы.

Сядь подле меня на полу,
Здесь не холодно, просто никак.
Послушать теперь я хочу,
О том, чему имя дал "враг".
Расскажи об иконах печальных,
От которых рыдаешь впотьмах.
О святых, таких мудрых и странных,
И как души текут в жерновах.
Как игуменьи, милые, добрые,
Всё услышат и скажут "Прощён".
И как громы гремят колокольные,
И что свят даже кто не крещён.

И что даже не зная имён,
И что крест не нося на груди
Остаётся святою душа,
Остаётся лишь Бог впереди.
И что даже когда всюду ложь,
Когда крестик - и лжив, и корыстен,
Ты увидишь Его, и поймёшь
Что нет смысла у всех этих истин.
И нет слов этой страсти прощенья,
У Богинь и Богов имён нет,
Раз в душе живут лики спасенья,
Раз в душе - и любовь, и свет.

Когда тёмный вечер сжал обручем череп,
И воздух так душит, нет дороги обратно,
Мы стоим у стены среди града истерик,
И как в небо не глянь - там серо, непроглядно.
Не видать ничего из-за чёртовой дымки,
А недавно мы были в том небе огромном...
Оказалось, что тучи - просто слезинки
На лице молодом, на лице истощённом.

А бежать нет путей, всё туманом укрыто,
Солнце не светит сквозь мглу и печали.
Что звалось счастьем - далече, забыто,
И назад не придёт, как бы мы и не звали.

Настроение сейчас - опять серо, снова всё исчезло...

Таких маленьких слёз, как сейчас
Не увидеть и у дождя.
Как мелкие блёсточки страз,
Не чернеющие никогда.
Никогда никогда не умрут,
Только крестик, зажатый в ладони,
Потеряет свой запах, уйдут
Мои монстры бесславных агоний.
Только память захватит в кулак
То, что было когда-то счастьем.
Разгорится зловонный мрак,
Опьяняя паршивой властью.
Никогда ни огнём, ни дождём
Не убьёт этот страх. В небесах
Мы не помним себя, не ждём,
Только крестик сжимаем в руках.

Здесь уже пахнет только весной,
В этих жемчужных просторах скитаний
Замер твой голос, кошмарно простой,
Голос из низменных плотских желаний.

Голос зовущий, голос проклятый,
Голос любимый, пронзающий душу.
И любящий взгляд, такой наглый и смятый...
Слово "люблю", а смысл - "разрушу".

Хотя что же там, убивай, разбивай,
Жестоко измучай - теперь я твоя...
Мои детские пальцы губами хватай,
О, горячее небо и злая земля...

В этой чудной ирреальности что-то да было не так,
Память, завистливый старец, уходит, напяливая колпак.
Прошлое смыто волнами бессилья, пошло как девственный кровоток,
А мы остаёмся, зависшие в этом кошмаре, как огненный красный цветок.

И никто не сказал бы, что знаки мы поняли верно,
Что мы оступились в дыру, и это, наверно, плачевно.
Да что же, осталась игра, и немножечко лёгкая смерть впереди,
Лишь смехотворное солнце и пьяно святые дожди.

Как только нас тьма тихонько в гробу поцелует,
Мы скажем "Не ври, сука, я сделала всё как надо!"
А пока лишь болезнь наши пальцы едва атакует,
Но там, в золотых волосах, скрывается запах-награда.

Наши грозные щупальца смертны - мы ещё не забыли,
Как пахнут они, когда мы уже их раздавили.
И теперь они даже не смеют нас трогать и звать,
Пусть попытаются, мы - кислотою стекать,
И молить о любых промедленьях предсмертных богов,
Чтоб уйти от ночей, от бредовых кошмарных оков.
Чтобы просто в ушах было тихо всегда, перед сном,
Чтобы крепостью стал мой любимый да старенький дом.
Чтобы воздух кого-то другого сжимал
В бухом состоянии страха...
Ничего, всё заткнётся, не откушает нашего праха.

Мы ещё повоюем, ребята,
Прочь кидайте стальные мечи.
Если Солнце светило когда-то,
Значит будут оружьем лучи.
Если мы хоть когда-то да пели,
То наш голос до ветра взовёт,
Затрясутся берёзы да ели -
Берегись, злополучный народ.
Если в теле осталися силы,
То попросим щепотку земли,
Чтоб дала она край - самый милый,
Да чтоб птицы нас вместе свели.
Да и ежели мы не забыли
Как светится в душах любовь,
То попросим у неба чтоб были
Спасительны иглы нам в кровь.
Всё будет, как было когда-то,
Смейтесь, мы вместе, сильны.
Мы ж ещё повоюем, ребята,
Даже не объявляя войны.

Горю. Ты мой костёр,
Ты город, что не отпускает
Мой весёлый труп прочь из прокуренных стен.
Ты пепел, что падает с этих небес
И шепчет о том,
Что уже ничего не осталось,
Всё сгорело, ушло и погибло.
Остались лишь эти стены
И демоны в лицах безумия.
И белый туман.
Здесь тайн слишком много,
И крови немало.
И белый туман прячет обрывы.
Не убив здесь уйти невозможно.
А дома - самые обычные,
Только старые и пустые,
Ни души кроме псов,
Да и те уж давно злые бесы.
Вот какая твоя душа,
Что меня захватила в плен.
Мёртвая, но там ещё живёт зло,
Жаждущее быть побеждённым.
Приют для страдальца,
Что придумает самые страшные тайны,
И сам возродит их, ибо здесь власть мракобесия.
И опустится Тьма, и всё выйдет наружу,
Как блевотина.
И я останусь в этих стенах,
Как светлый счастливый узник,
Ибо все кровавые страхи твои,
Пепел твой белый и глаза огневые -
Всё это давно стало мной,
Стало моим.
И я - ещё один безумный демон,
Что не вырвется из клетки Властителя
И своей тягостной смерти.

Пенные, мягкие, страшные руки...
Похожи на волны, но всё же из крови,
И небо лишь небо,
Больше нету тревоги, закончены муки,
Только в небе ползут легкокрылые мухи,
Что только и жаждут распаться на небо,
И жить словно небо,
Как боги и люди.
Стекла в запястья - чтоб впредь неповадно,
И пряные губы с привкусом крови
Больше не станут ласкать нас нещадно.
Хотя это бред. Мы желаем и знаем,
Мы пахнем собой - это что-то да стоит.
Значит, Бог наш вернётся, останется рядом?
И грусть лупоглазая в луже утонет...

В руки мне упадёт нож,
И тогда не смогу я спать.
Я почувствую, что всё - ложь,
И я стану безбожно врать.
Я не стану их всех обнимать,
И не буду прощать им грехи.
Я всего лишь буду пылать,
Ведь пути мои так нелегки.
И стану безумным зверем,
Что от боли сошёл с ума.
Я теперь и богам не верю,
Так а что же будет тогда?
Я не буду орать от страха,
И от вас отворачивать лик.
Наказанием будет плаха
И огонь, что в меня проник.
Мои лица умножатся втрое
Чтобы бесами быть, и в ночь
Я всю жизнь вашу так устрою,
Чтобы вы уходили прочь.

И когда я всех вас перережу,
То возьму белый чистый лист.
Свои веки тихонечко смежу
И придумаю "я - артист".
Сочиню свою жизнь иначе,
Чтобы не каясь грешить.
Чтоб любить по-другому, тем паче
Чтобы не было скучно жить.
И роскошные мысли укрою
Мягким пледом святого огня.
И тихонько уйду тропою
В царство райского полотна.
И я руки покрою кровью,
Чтобы просто отдаться себе.
Я осыплю все земли хворью,
И губами паду к земле.
И стану я жить, замирая
Каждый миг от удара греха.
Каждый миг за грехи умирая,
Но счастливая, как дитя.

Я люблю уже целую вечность...
Да и что ещё можно сказать?
То ответ лишь на Вашу беспечность,
Нежелание боль мою знать.
Вам не видеть как горько я плачу,
О чём думаю я в пустоте,
Как я силу и жизнь свою трачу,
И как Вас я палю на свече.
Вам не видеть ни боли, ни страха,
Лишь своё есть у Вас на уме.
А я стану ведь горсточкой праха -
Может, вспомните Вы обо мне?
Или может быть, стоит на венах
Ваше имя ножом написать,
Чтобы Вы в тех прокуренных стенах
Захотели бы что-то понять?
Или может ползти на коленях
Через весь этот город греха,
Чтобы Вы в алкогольных забвеньях
Соизволили вспомнить кто я?
Да пустое, ничто не поможет.
Ведь мой дух похоронен давно.
Только разум меня давно гложет,
Что я рядом, а Вам всё равно.
Ну и что же, идите и пойте,
Веселите похабную плоть.
Мне глаза по дороге закройте,
Да скажите "спи с миром...и прочь!"

Никто и не стал бы думать,
Никто и не стал бы мечтать
О том,что когда-то будет
Вот так же как мы летать.
И никогда не проснётся
Так, как мы вдалеке,
Взглядом тебя не коснётся,
И свет не согреет в руке.

Вот так избегая взглядов,
Не зная, что будет потом,
Не заблудится в обрядах,
И не станет, как мы, цветком.

И потом, улыбаясь ночи,
Он не будет как я молить,
Чтоб с тобою быть дольше, а впрочем
Ему незачем в страхе жить.

Только так с тобой ближе к тучам,
Или в этом безумном тепле
Ничего до конца не озвучив
Улетим мы одни на крыле...

Стреляй, стреляй. Раз всё так безразлично.
Ничуть не жаль. Ты попадёшь? Отлично.
Не оставляй ни капли в живом сердце.
Убей всё то, чему дыханье подарил,
Потом отторгнул. Сразу бы убил...
Зачем тянуть? Зачем играть с душой?
Зачем так отравлять мой дух и разум мой?
Лишь только если ты так был бы счастлив...
Ах нет, забудь.
Стреляй мне в грудь.
Я всё забуду быстро, ты не бойся.
Хлебни ещё чуть водки, ну и в путь.
Хлебни ещё, расслабься, успокойся.
И метким выстрелом дай от себя покой.

И в сердце кол вгони, а то вдруг оживу...
А так навек покой, навек и наяву.

Страшно стоять так безмолвно и петь...
Среди лютой зимы корою скрипеть,
Дышать и просить, но никто нас не слышит,
Только следами историю пишет
Каждый кто мимо прошёл и пропел,
Руками угрозу свою прошипел...
Песни материи петь не желая
Стонет земля - холодная, злая...
Скорей бы зима завершила свой ход,
Мы листами построим прекраснейший свод
И будем мы в ветре ими звучать...
Мы сможем весну в своих песнях зачать!..

Мы говорили о вянущем небе,
О твёрдой воде и о водяном хлебе,
Говорили о ветре, его водопадах,
О снегах ароматных и розовых смрадах,
Говорили о том, что нам шепчет бурьян, -
Но никто нас не понял, никто не был пьян.
Мы шептали о том, что поют наши тени,
Что поют руки и слагают колени,
Что искрятся глаза не хуже свечей,
Что пахнут все тысячи наших ночей,
И что в теле скрывается вечный изъян, -
Но никто нас не понял, никто не был пьян.
Мы пели о Боге, о том, что он жив,
Чо можно истечь, ничуть кровь не пролив,
Что небо - мой дом и высокий курган, -
Но никто нас не понял, никто не был пьян...

Укради тихонько мои мысли,
И больше никогда не будет страха.
Там, внутри - разноцветные солнца.
Там - тьма вечно немых городов.
Там - запах смерти и больницы.
Там - всепобеждающий источник жизни.
Там - щекочущие мелодии.
Там - твои слёзы и твой смех.
Там - густое, бордово-непроглядное,
Пишущее звёздами по летней плоти.
Там - пылающее, грохочущее одиночество
И любовь, похожая на испанский сапожок для сердца.
Там - неизведанные шприцы и кислотное небо.
Там - печальные грозы и туманные вечера.
Там - круг шестнадцати листопадов.
Там - сожжёные рукописи...
Загляни туда и лишишься страха,
Ибо ты поймёшь
Что я есть - всё сущее и едва задуманное.

Настроение сейчас - полночь перед днём рожденья

В колонках играет - durch beflekte beruhrung - Stillbirth. Opus I

В моих стенах давно уже свергли любовь,
А я всё ещё верю в её чудеса.
Катится в венах холодная кровь,
И водой наполняются снова глаза.

Никуда не уйдёшь - фантом в этих стенах
Не пускает, вздохнуть никому не даёт.
Этот призрак любви часто стонет в углах,
А ночами он страстно кому-то поёт.

В моих стенах давно уже свергли любовь.
Я смотрю на неё, и,как прежде, дивлюсь.
И увы, не приходит ко мне она вновь.
И с фантомом в крови я навек остаюсь.

Дыханье в груди поднялось - и исчезло дымком,
Испаряя всё то, что беспечной травой называлось.
И нас снова поднимут огромным железным крюком,
И тогда заберут уже всё, что пока что осталось.
И игривая птица, увы, оказалась игрушкой,
Машущей крыльями благодаря механизму.
А игра оказалась на редкость банальной и скучной,
Похожей на нотки болезненного онанизма.
Этот пластик заблудший похож на деревья и стены,
И даже песок оказался горою стекляшек.
Синтетическое волокно оплело мои вены,
А мозг оказался горою ненужных бумажек.

Тысячи сонмов бездушных богов,
Миллионы реакций проведенных только
Путями насилий. Из тонких оков
Выбираются тысячи - лишь самых тонких.
Время бессилий, время упадка,
Время лишь тех, кто никак не умрёт.
И опять происходит безрукая схватка
Тех, кто прогнил и тех, кто гниёт.
Возьми меня за руку, не смотри вниз,
Мы скоро покинем грешную землю.
Мы не появимся снова на бис...
Говори, говори же, молчу я и внемлю.
Небеса для тебя, свет тоже тебе,
А мне лучше уйти, осветив тебе путь.
Я останусь росою... росой на траве.
А ты же сияй, моей вечностью будь.

Бескрылых сволочей тугие плети
Всё хлещут как дожди мне по губам,
Уже увы не люди и не дети,
И только холод по моим плечам,
И только тишина плащом ложится...
Я не желаю больше видеть вас...
Мы позволяем Богу закружится
С собою в вальс утягивая нас.
И тысячу ночей без промедленья
Должны мы выпить, чтобы вас спасти.
И рассыпались тоненькие звенья
По виду лишь осколки на пути.
Земля святая, мы по ней босые
Идём вперёд, от наслажденья открыв рот.
И только стёкла режут холостые
Нагие стопы в кровь журчанья нот.
В колонках играет - Aho - дыры ангелов

И жгут они мои мечты,
Расставили кругом кресты,
Я рвусь наружу, но увы,
Уже не гордость, а мольбы.
Падучих взоров тяжкий груз
несу... Я догоняю муз,
Я догоняю свой поток,
Мараю десять раз листок,
Но тщетно всё, убита ночь,
Бегу отсюда дальше прочь,
хочу зимы... Хочу зимы...
И духа снега и луны...
Закрыты двери - хахаха,
Уж раздуваются меха
Безумной гонки за окном,
Что волю даст забыться сном.
В лице опять тяжёлый взор...
Моё молчание - позор!

Как больно и страшно, как странно и жутко
Видеть, что жизнь - это глупая шутка.
Нас тянут часы испаряясь ночами
В звёздах падучих, сгорающих снами.
И видеть, что грех обретает окраску
Прекраснейшей и героической сказки.
И меркнут цветы внутри огненных знаков,
Спят пчёлы лихие в чашечках маков,
Растворяются души в грозах потери.
А мы всё поём, как и пели, о вере.

Я перетекаю из иного в иное,
Я дохну под гнётом любых испарений,
Пойду и напьюсь - просто так или с горя,
Утону в океане простых настроений.
Иду по дороге - скучно и просто,
Нотами я освещаю дорогу.
Поцелуи и хмель - этак мило и остро,
Поцелуй - как молитва чужеродному Богу.
И пахнет дождём, идущим веками,
Пахнет искрящимся звоном ногтей...
А жизнь-то идёт, но идёт всё кругами,
Тысячью тонких, преступных путей.

Дай руку... Мы вместе с тобою
Проживём эту вечность, вдохнём её хвою.
Увидим, погладим, уснём в её лапах,
Тихо уйдём на звон да на запах.
Свет нас окутает тоненькой нитью,
Взлетим и поскачем с невиданной прытью
Туда, где лишь свет, где всё соединяют,
Где боги-частицы нас разрывают,
Глотают в себя, мы становимся кровью,
Деревьями, духами, ветром, любовью.
Надо лишь помнить, ждать долгие годы
Чтоб нас разорвали ИСТОЧНИКА воды.

Вниз медленно спадают
В нереальной реальности,
И медленно сияют
Осколком радости...
И пахнут чудным соком,
На изменениях,
Подмигивая оком
В не-поколениях.

Всё убивают тени
КапЕльные истоки.
Дрожат свои колени
И лопают пороки.
На очищениях,
Осколочных и низких,
Спят в ощущениях
Ничуть уже не близких.
Мы пркасаемся,
Слегка целуя грозы.
И убеждаемся,
Что гнилью пахнут розы.

Я открыла глаза, я увидела тьму,
Я томлюсь, я смеюсь, я кричу... Я умру.
Я гасну, меня убивает любовь,
Меня разрывает венозная кровь,
Испаряется вновь, обращается в мак,
Мак течёт в мою венку... И опять кругом мрак.
Без движения... Снова гляжу в пустоту,
Вижу в медленной смерти свою красоту.
Эта осень-убийца вживилась в стихи,
Остаётся в портрет донести лишь штрихи,
Выбирать между Тьмою и Светом из Тьмы,
Выбирать между небом и светом Луны.
О, Луна, о убийца, безумство моё,
Остались бумага да ручка - и всё!
Потерялимы всё в лунном блеске небес...
Падают здания, падает лес,
Ничего не осталось, я тоже умру,
Томно глядя на небо, взглянув на луну.
О, Луна... Моя смерть, мой томный садизм.
...Удивительно мерзкий эссенциализм...
Я падаю в небо, Луна - моя смерть.
Так важно суметь в нужный час умереть...

Я грею в ладонях лёд - чтобы вы потеплели,
Я блюдо, я сладость, я мёд - вы уже улетели,
Я режу ладони стеклом, чтоб его растопить,
И вперёд - тяготеющий стон, чтобы снова испить...
Чтобы снова излить вместе с кровью ряд плачущих чувств,
Чтобы снова не слышать костей замирающий хруст,
Чтобы просто касаться, и снова себя не винить,
Чтобы просто коснуться - и просто... опять... не убить.
Чтобы просто бояться, что тьма вновь выходит вперёд,
Чтобы знать, что сердце из крови, а не тонкий лёд...
Чтобы стать просто птицей и знать, что ничто не стреляет,
Чтобы просто лететь на огонь, что так весело манит...

Сколько выплетаешь? Сколько проживёшь?
Сколько ты посадишь - но вовсе не сожнёшь?
Сколько - очень глупо. Сколько? никогда!
Сколько умирает - в гроб, и не беда.
Тонкий стан вопроса кланялся до пола,
Вздох и равнодушье - под теплотою крова.
Снова пресыщённость, снова томный взгляд.
Снова - хоть под землю, только не назад!

Спустились к ступеням с колючими розами,
Их лепестков алый сок насыщает.
Вскоре сполна насладимся морозами,
Их аромат нас слегка содрогает.
Вдыхаем осеннюю тень от деревьев,
Пахнем прелестным кровавым парфюмом.
Выдираясь из лап современности репьев,
Элегантно, в цилиндре, и с чёрным костюмом,
Стучишь старой тростью по больному асфальту,
Сидим на ступенях с бокалом вина.
Отдадим эту ночь полупьяному альту,
И будем как ржавые цепи звена.

Настроение сейчас - благозвучно-куртуазное

В колонках играет - Бостонское чаепитие

Вращения микрофона располагают к отраве,
Сижу и щелкАю бездумно по клаве,
Шизофрения бегает в глазках,
В смазках, и в сказках, и в ласках, и в красках.
Пожалуй, большой передоз темноты,
Улетаю в себя, улетаю в хвосты,
Тяну декаданс за резиновый хвост,
Хватаю с небес алкоголиков-звёзд,
Ангелы пашут земные поля,
Где север, где юг - просто фигня...
Просто мозги набекрень от туссина...
Просто - ведь плоть моя лишь мертвечина...

Может быть, всё уже закончилось... Боль проходит, остаётся лишь ностальгия... Теперь ведь всё будет по-иному... Теперь вправду можно переворачивать страницу. Конец Великой Депрессии в моей истории. Боль проходит, остаётся простое тепло. Остаются старые стихи и смонтированное видео, которое без слёз или горечи нельзя смотреть.

Старые раны не заживают никогда... Вероятно, потом это будет приятно вспомнить. В моём детском сердце любовь никогда не умирает. Она лишь переходит в иную фазу. Чтобы не было больно и стыдно.

Свободна... Стою на распутье дорог...
Их так много кругом... Это будто морок...
Только лёгкая пыль сожаленья клубится,
Месяцам страшным никак не забыться...
И мы будем петь и с теплом вспоминать...
Что-то другое вечно искать,
Согревать, как на прах и останки глядеть...
И тепло отдавать так робко не сметь.
И как далеко уведут нас дороги,
Куда унесут весёлые ноги...
Как знать... Только память останется здесь -
Любви и обиды гремучая смесь.
Свободна... Идти ли?.. Уже решено...
Всё очень уж грустно и ясно давно...
Декаданс... как когда-то... И листья кругом...
Рано темнеет... И мой тёплый дом...
Другое тепло... Родное, но всё же
На то, что пленило так непохоже...
Держи мою руку... Смейся легко...
Придай сил, улыбнись - мне идти далеко...

Очарована словами, как волшебным заклинаньем,
Но убита страшной тьмою и глухим воспоминаньем.
Влюблена в тот тёмный запах, чёрных бархат пьяных глах,
Очарована дыханьем вечно пряных томных фраз.

Вы - моё воспоминанье, Вы мой сладкий декаданс,
Ещё долго буду плакать вспоминая с болью Вас.
Вы - любимая отрава, Вы - родное в тишине...
Ах, как долго же люблю Вас, забывая о себе...

Никогда Вы не любили мои томные персты...
Ваши мысли, Ваши чувства так жестоко непросты!
Убивайте! Убивайте! Может я забуду Вас?!
Вас, мой вечно пряный запах, Вас, мой мягкий декаданс!
31.07.2008г.

Окуная руки в гладь черноты,
Самоубийцы простой красоты.
Отрава цветов, восходящих при свете,
Течение душ среди тысячелетий.
Приколочены к небу, чтобы сиять,
Последний народ, что умеет летать.
Не приняв, что всё прах и скучная боль,
Мы играем большую и тёмную роль.
А потом улетаем туда, где светло,
Откуда сюда нас и принесло.

Настроение сейчас - наконец-то тучи...


В колонках играет - Sopor Aeternus & The Ensemble of Shadows - Tanz der Grausamkeit

Тик-так... Время по каплям...
Ещё по чуть-чуть - и всё закончится.
Отдавая себя JuSa и пентаклям,
Кем-то живым стать мне так хочется...
Пластмассовы руки, кожа стеклянная,
Душонка так чувствует мир первёрнутым,
Какая же вера сегодня странная,
А хочется быть одиноким и тронутым.
Застывает слюна и кровь в томных жилах,
Прекрати пробуждать, я сам просыпаюсь.
Свет только в глазах, в глазах твоих милых,
Я оживаю к ним прикасаясь.
В колонках играет - Fleur - Эволюция. Тщетность

Снова глазами тянутся нити, алые блики...
Мы молчим, испугались на каменном стыке...
Всё приходит со сталью, когтями и ядом,
Всё уходит слезами и пристальным взглядом...
Вечный свет, вечный мрак - не ищи ничего,
Мы одни и теперь уже ни для кого.
Игра так забавна, игра так привычна -
Если не злиться, всё будет отлично.
Но если я вдруг вспомню печаль,
Ни тебя, ни себя мне не будет уж жаль.
Если будешь ты зол и возьмёт тебя зло,
Я тут же умру. Вот ведь нам повезло -
Совсем равные психи в доме одном,
Скоро друг друга наверно убьём.
Звон ножей стал привычным, холодит сердце страх,
И снова я сплю в твоих нежных руках.
Эти руки мне скорой смерти сулят,
О гибели мои глаза говорят...
Мы будем вместе ещё один миг...
И не наша вина, что в нас демон проник.

Настроение сейчас - забавно...

В колонках играет - Sopor Aeternus - May I kiss your wound?

Да неужели я должна всю вечность резать тобой руки?
Неужто буду я всегда больной от вечной скуки?
Неужто будешь ты всегда как незабытый бог?
Неужто буду я всегда как отделённый слог?
Неужто вечная любовь - не миф, не ложь и не мечта?
Неужто наполняет нас одна лишь пустота?
Неужто я больна тобой, настолько, что всегда
Я буду думать о тебе, но буду я одна?
Неужто кровь всегда течёт, а в той крови есть ты?
Неужто это ты убил красивые мечты?
Поглотишь смерть, поглотишь прах,
Пусть это мой извечный страх.
Что покарает? Уж не я,
Убьёт лишь чёрная вода.
"Убей меня, убей себя - ты не изменишь ничего"
Ты вечно будешь страшным сном, одним для никого.
Пожрёшь ты смерть, и навсегда погаснет этот свет.
Неужто суждено тебе нас мучить столько лет?..

Когда сгустилась темнота, дурным туманом крытая,
Восходит чёрная луна, однажды позабытая,
Выходят волки на поляну, зубы в кровь разбиты,
Выходят люди из лесов, давным давно убиты.
Выходят девки-ведьмы в пляс, целуя небеса,
А звёзды молча строят им печальные глаза,
Уходит сон, уходит прочь, и ветер гонит в круг,
Осталась только тишина и частый сердца стук.
И плещется луна опять, светлея каждый миг,
Доносится такой счастливый и безумный крик.
Выходит всё, чего нет днём, что мир наш сторожит,
Неспящий путник под кустом неслышен и дрожит.
Пылает храм огнём небес, так захотели мы.
Мы каждый этот праздник жжём их белых стен костры.
И снова в пляс, и снова в пляс, вот так-то, дети снов!
Каждый из нас, каждый из нас всю ночь плясать готов!
Целуй огонь, целуй святой, палящий эту ложь,
Настолько спрятавшую мир, что корни не найдёшь.
Но пляшем мы, пляшет огонь, и звёзды смотрят ввысь,
Не бойся путник, не дрожи, а лишь посторонись.
И девки-ведьмы бесновались, пока ночь не ушла,
Конец всему, мы ждём опять, чтобы луна взошла.

Давай отдадим себя этой луне,
Давай умирать, как в любимой песне.
Мы совершенно одни на земле,
Больше не будет невольно и тесно.

Страшно пропасть в пустотах души,
Но мы же вдвоём, значит будем лететь.
Исчезаем в болотисто страшной глуши,
Осталось смеяться, осталось лишь петь.

И вот пустота поглощает все звуки,
И вот уже ближе спустилась гроза.
И вот холодеют твои нежные руки,
И падает медленно, томно слеза.

Я падаю рядом, я падаю в гром,
И я ухожу уже вслед за тобой.
Я падаю рядом, я падаю в гроб...
И мы станем небом, мы станем грозой...