Я хочу, чтоб ему везло,
Чтобы сквозь суету вело,
Чтобы там, где согнет других,
Злобный ветер над ним утих.

Чтобы было кому обнять
Там, где память мешает спать,
Где сомнения, как враги,
Все считают его долги.

Я хочу, чтоб ему везло,
Чтобы прошлое - не во зло,
Только письма из наших мест,
И ни страха, ни слез окрест.

Через тысячи лет потом
Я бы стала его ребром,
И как Ева могла бы быть
Там, где сердце стучало бы.

Я хочу, чтоб ему везло,
Чтоб ласкала волна весло.
Ни людей вокруг, ни зверья,
Две веревочки для белья.

Пристань, лодка и свет в дому.
Я все думаю: "Как ему?"
Ветер с той стороны шепнет:
"Не волнуйся, ему везет".

Ветер с той стороны шепнет:
"Ему, правда, везет, везет".

Время прекращает свое течение и смыкается над ними солнечным кругом.
Ложе у них - зелень, кровля – кедры, стены – кипарисы.
И знамя над их шатром – любовь.
А. И. Куприн «Суламифь»


Мы впиваемся друг в друга в неутомимом желании прорасти, проникнуть в самые затаенные уголки. Не осталось ничего, что было бы личным, запретным, недосягаемым.

-Я не могу понять, почему я? Ты такая…такая необыкновенная…Что ты нашла во мне? Что? Во мне же нет ничего хорошего. Я ведь тяжелый и темный человек…

-Не мучайся. Никто и никогда не объяснит нам, что мы нашли друг в друге. Это… это химия…И… моя способность, может быть дар, а может быть проклятие… Я не вижу в тебе то, что видят другие. Я вижу то, что там, внутри, то, что ты так глубоко запрятал, что почти сам забыл. А внутри тебя свет, такой яркий, такой вечный. Я вижу именно это, только это. И что бы не случилось потом, для меня ты навсегда останешься тем, которого видела только я, только я…

-Мне страшно, понимаешь… Я слишком долго жил на этом свете. Я уже старик. Вся моя жизнь была расписана на много лет вперед. А ты все перевернула. Все… Не оставив камня на камне от того во что я верил. Как лавина. Я боюсь потерять тебя. Я не могу оторваться от тебя. Впервые в жизни я хочу просыпаться и знать, что ты рядом. Ты – моя женщина, моя душа… Я никогда не думал, что так бывает. Что бывает столько нежности. Столько нежности… Мне страшно…

-Я никогда не сделаю тебе больно. Слышишь, никогда. Мне тоже страшно. Но я живу. Не думай, просто ни о чем не думай. Позволь дышать твоему сердцу. Позволь быть нашей нежности. Позволь жить себе. Здесь и сейчас. Нет будущего, нет прошлого, нет другой жизни, есть только здесь и сейчас…

Господи, тебе действительно так страшно. Ты отвык от всего настоящего, тебе трудно поверить, научиться принимать. Мой милый рыцарь, закованный в литые доспехи из цинизма и равнодушия. Как же тянут они тебя к земле. Как ты боишься остаться без них. Но с самой первой нашей встречи я улавливаю, как с тихим звоном осыпаются кусочки этой брони. Их становится все меньше и меньше. И ты заново учишься дышать. Первый вздох, второй, третий, пусть с кровью, но зато… так свободно…

Оба мы давно отвыкли бросаться словами. Мы знаем, что придет время и за каждую буковку придется заплатить. Самую страшную ответственность перед самим собой. Судьей, которого невозможно разжалобить, судьей самым суровым и беспристрастным. И поэтому мы все время ловим в самый последний момент на выдохе, бережем как самое великое сокровище три слова, которым все давно перестали предавать значение: «Я люблю тебя» Мы оттягиваем и оттягиваем этот момент. Мы такие сильные и такие слабые. Но мы оба знаем, что когда-нибудь мы не сможем остановить себя. И последняя бусинка займет свое место. Когда-нибудь…

Кузнецова