Тема любви Анжелики и Медора была очень популярна среди художников, композиторов и писателей романтического направления практически с шестнадцатого по девятнадцатый век. Живописцы любили изображать именно те сцены, где Медор и Анжелика вырезали свои имена на деревьях. Кто-то из исследователей подсчитал, что между 1577 и 1825 годами было написано около 25 картин на этот сюжет. Впрочем, я, рыская по поисковику, нашел их в два раза больше, поэтому и пришлось разбить собранный вернисаж на несколько частей. Продолжаем смотреть, как Анжелика и Медор вырезают ножом на стволах деревьев свои имена и клятвы в вечной любви.
Итак, Анжелика – дочь катайского (китайского) царя Галафрона, пробираясь из Парижа к себе на родину, встретила в роще юного раненного воина-сарацина Медора и спасла его, перенеся в хижину к пастухам и ухаживая за ним. Естественно, молодые люди полюбили друг друга, и пока Медор не вылечился, они жили в хижине, как "пастух с пастушкою". Медор, не веря своему счастью, постоянно вырезал ножом на стволах деревьев их имена и слова благодарности Небу за их любовь. Когда же Медор окреп, влюбленные продолжили свой путь в Катай.
Jacques Blanchard Angelica and Medoro. 1630 г.
На этом их пребывание в сюжете поэмы "Неистовый Роланд" закончилось, зато надписи, вырезанные на деревьях и обнаруженные Роландом, стали причиной его неистовства. Роланд, в поисках Анжелики объехав пол-Европы, попадает в ту самую рощу, где предавались любви Анжелика и Медор, читает на деревьях эти самые письмена и понимает, что Анжелика полюбила другого. Сначала он не верит своим глазам, потом мыслям, потом немеет, потом рыдает, потом хватается за меч, рубит деревья с письменами, рубит скалы по сторонам, — «и настало то самое неистовство, что не видано, и не взвидеть страшней».
Но это уже другая история, а пока представляю вам галерею счастливого любвиобильного времяпрепровождения Анжелики и Медора, во время которого они, по-моему, "пометили" своими именами все деревья рощи.
Продолжая тему вырезания имен и символов на деревьях в знак любви, необходимо вспомнить о персонажах известной поэмы итальянского поэта шестнадцатого века Людовико Ариосто «Неистовый Роланд». Впрочем, эта эпическая поэма, в свою очередь, является продолжением поэмы Маттео Боярдо «Влюбленный Роланд». Обе поэмы населены множеством персонажей, у каждого из которых своя история любви и приключения, сюжетные линии переплетаются и образовывают настоящую паутину.
Среди персонажей есть и герои моей сегодняшней истории – Анжелика и Медор.
Giovanni Lanfranco Angelica maintains Medoro. 1647 г.
Анжелика – азиатская принцесса из Катая (Китая), дочь катайского царя Галафрона, дева-воительница, оказавшаяся при дворе Карла Великого, прекрасная и легкомысленная, вскружившая голову всему рыцарству на белом свете.
Медор – юный воин-мавр из сарацинского стана. Царь его пал в битве, и когда ночь опустилась на поле боя, вышел Медор с товарищем, чтобы под луною найти его тело среди трупов и похоронить с честью. Их заметили и бросились за ними в погоню. Медор был ранен, товарищ его убит, и истекать бы Медору кровью в чаще леса, не явись перед ним нежданная спасительница.
Это и была Анжелика, тайными тропами пробиравшаяся на родину, в Катай. И тут случилось чудо: тщеславная, легкомысленная, гнушавшаяся королями и лучшими рыцарями, она пожалела Медора, перенесла его в сельскую хижину к пастухам и ухаживала за ним, пока не исцелились его раны. Этот сюжет и стал темой моей первой галереи о героях поэмы "Неистовый Роланд".
Ученые давно подтвердили древность обычая вырезать заметные и памятные надписи или знаки на стволах деревьев.
В известном труде римского античного автора Катона «О сельском хозяйстве» упоминается обычай отмечать границы владений, вырезая знаки владельцев на заметных деревьях.
У бортников славянских племен было принято на своей территории помечать индивидуальными знаками деревья с пчелиными дуплами, чтобы конкуренты не опустошили соты прежде хозяина.
Известно, что в Швеции со времен раннего Средневековья пастухи снимали с деревьев кору и на оголенном участке вырезали свои знаки, указывая границы летних пастбищ.
Во Франции в реестрах аббатства св. Виктора Марсельского, которые относятся к XII веку, указано, что следует вырезать на дубе крест, чтобы отметить свои владения.
В законах галльского короля Хлодвига I начала VI века можно найти ссылку на маркировку деревьев метками хозяев владений.
Современные люди так же часто вырезают что-нибудь памятное на стволах деревьев, а также на садовых скамейках, венцах деревянных изб и т. д. Это могут быть имена любимых или свои имена, даты, символы, стрелы — всё что угодно, было бы время и желание. Вот и у меня появилось время и желание покопаться в своих папках и собрать небольшую галерею о влюбленных, которые методом вырезания своих имен на деревьях доказывают вечность и прочность своих чувств. Смотрим?
Пост о леди Годиве я делал четыре года назад, когда только начинал серию «Легенды и мифы». Казалось бы прошерстил тогда весь интернет в поисках иллюстративного материала, а сегодня случайно заглянул в папку и увидел, что собралась небольшая коллекция новых картин (есть, правда, пара повторений, но зато большого размера). Те, кто не знаком с легендой о леди Годиве, могут посмотреть мой первый пост, а сегодня публикую здесь поэму Альфреда Теннисона в переводе Ивана Бунина.
Годива
Я в Ковентри ждал поезда, толкаясь
В толпе народа по мосту, смотрел
На три высоких башни - и в поэму
Облек одну из древних местных былей.
Adam van Noort (Flemish, 1562-1641) Lady Godiva. 1586 г.
Мой замечательный друг, советчик и добрый критик ВВВладимиров очень часто "балует" меня и моих читателей интересными картинами в добавление к выпущенным мной постам. Вот и сейчас он откликнулся на тему Клеопатры интересными работами неизвестных художников XVII-XVIII веков, как я понимаю, найденными на аукционных сайтах. Поэтому я решил вынести эти картины в отдельный пост - цитату, и с удовольствием знакомлю вас с ними.
Многие историки, изучающие этот период античности, считают гибель Антония и Клеопатры одним из самых загадочных среди трагических эпизодов прошлого. Что касается смерти Клеопатры, мне кажется наиболее убедительной та версия, согласно которой она принимает яд. Плутарх пишет, что не сохранилось достоверных сведений о том, каким именно способом она лишила себя жизни, хотя молва приписывала ее смерть укусу гадюки. Но ведь она, насколько нам известно, покинула этот мир, доверившись искусству своего врача Олимпия, этой таинственнейшей личности, а чтобы врач избрал столь экзотическое и ненадежное средство для человека, который решил умереть, — нет, это более чем сомнительно.
"Зацепился" за тему соблазнительницы Потифарихи и стойкого к домоганиям Иосифа, и вот, получилась еще одна галерейка. Поскольку все истории рассказаны и стихи прочитаны (в предыдущих постах темы), остается только смотреть!
Венская "Книга Бытия" Иосиф и жена Порифара. конец VI в.
Я регулярно читаю материалы «Художественного календаря», который ведет в своем Дневнике мой интернетный виртуальный товарищ и ПЧ Иосиф (ник - Jostr), и иногда встречаю там новые для себя имена художников. Сегодня вычитал в Календаре, что 15 мая – день рождения итальянца Карло Чиньяни. Заглянул в свою папку с картинами художника и обнаружил, что давно дожидаются своей очереди новые работы для серии «Легенды и мифы».
В прошлом году я сделал четыре поста об истории Иосифа и пытавшейся его соблазнить жене начальника телохранителей египетского фараона Потифара. Что это за история, и чем она закончилась, вы можете узнать, почитав мои посты. Кстати, в четырех галереях об этой истории есть и картина Карло Чиньяни. Но только сейчас я обнаружил, что художник неоднократно обращался к этой теме. Причем, композиция во всех полотнах примерно одна и та же, но датированы картины разными годами, да и находятся в разных музеях.
Возможно, конечно, что часть этих картин – копии с работы Чиньяни, но вроде бы не стоит не доверять официальным сайтам музеев и галерей, где я их и нашел. И потом, возникает вопрос – если часть этих картин – копии, то какая из них – оригинал??
Мною найдено пять картин, причем известно их местонахождение. Это Дрезденская картинная галерея, Палаццо Питти во Флоренции, Национальная галерея Дании в Копенгагене, амстердамский Рейксмузеум и Музей Феша на Корсике.
Carlo Cignani Joseph and Potiphar's Wife. 1678-80 гг. Gemäldegalerie Dresden
Понедельник, 26 Декабря 2011 г. 23:55
+ в цитатник
В дневнике моей ПЧ NADYNROM увидел цитату замечательного поста Николая Эйхвальда из ЖЖ. С разрешения автора с удовольствием цитирую этот материал, добавив туда информацию, вычитанную в Википедии, поскольку и тема, и сама история, и картины мне неизвестны, но интересны.
Взволнованная девушка с секирой и призывающий её к порядку старец - достаточно известный в польской живописи сюжет. Главные герои этого сюжета – польская королева, дочь венгерского короля Людвика Великого Ядвига (Jadwiga, 3 октября 1373 — 17 июля 1399) и ее опекун, маршалок великий коронный (так называлась должность при польском дворе) Димитр из Горая (Dymitr z Goraja, 1340—1400).
Jan Matejko Dymitr z Goraja wstrzymujący Jadwigę od wyłamania drzwi na zamku królewskim w Krakowie. 1881 г. (Димитр из Горая отговаривает Ядвигу от от взлома двери в королевский замок в Кракове).
Древнегреческим музам когда-то в самом начале дневника был посвящен отдельный пост – цитата материала моей ПЧ РЕТРОкалейдоскоп. Картины с изображением муз встречаются у меня в тематических подборках, но сегодня хочу представить практически целый набор муз французского живописца Эсташа Ле Сюэра, заодно и познакомить вас с его биографией.
Музам
Парнаса жительницы, девы несравненны,
Кропящие власа росою Иппокрены,
Коль вам всю жизнь свою я оставался верен
И в Вечности иным я быти не намерен,
И если к королям я завистью не мучим,
А добродетель чту богатством наилучшим,
То не хочу, чтоб вы к неблагодарну люду
Ласкалися затем, чтоб раздобыть мне ссуду:
Прошу лишь не обречь стихов моих на гибель,
Дабы, когда умру, их слава шла на прибыль.
Ян Кохановский
Музы (в переводе с греческого — «мыслящие») — дочери Зевса, которому подчиняются все божества Олимпа, все главные принципы во Вселенной. Музы - покровительницы поэзии, искусств и наук, — олицетворяют все то, что позволяет человеку вспомнить о подлинном и Вечном.
Eustache Le Sueur The Muses: Clio, Euterpe and Thalia. 1652-55 г.
Благодаря моим ПЧ ВВВладимиров и Муромлена собралась новая шикарная галерея о, как иронично и точно заметил Владимир, сексоустойчивом Иосифе и коварной обольстительнице, жене египетского начальника Потифара. Огромное спасибо им за сотворчество!
Смотрим?
Неизвестный художник Joseph and the Wife of Potiphar.
Неужто я с собой боролась мало?
С тех пор, как появился в доме он,
Я притворялась, что не замечала,
Как он красив и молод, и умен.
Давала указанья постоянно,
Как муравья работой загрузив,
Командуя, искала в нем изъяны,
А он так обольстительно учтив,
В глазах мерцают искорки живые.
О, что же ты наделала, судьба?
Я испугалась, чувствуя впервые,
Что перестала видеть в нем раба,
Что загораюсь под смущенным взглядом
В богатых комнат липкой тишине,
Мне нестерпимо мало быть с ним рядом,
Остаться жажду с ним наедине.
Не выдержала, все ему сказала.
Хочу коснуться губ, что так манят...
Но почему он выбежал из зала?!
Как он посмел ослушаться меня?!
В отчаянье одежду разрываю
И, криком изойдя, его гублю.
Коль не со мной, пусть женщины не знает
Ничтожный раб, которого люблю!
Жена Потифара — безымянный отрицательный персонаж Ветхого Завета. Имя эта женщина приобрела только в средневековых легендах, в частности, мидраш Seferha Yashar называет её Зулейка (Зулайхо, Зулейха, Селиха — «соблазнительница»). Под этим же именем, а также как Зефира, она фигурирует в исламской поэзии, в частности, в поэме Фирдоуси «Юсуф и Зулейка».
Domenico Morelli La moglie di Putifarre (Жена Потифара).
Легенда, о которой пойдет сегодня речь, имеет свою предисторию.
Об одиннадцатом сыне патриарха Иакова и первенца от Рахили, после её четырнадцатилетнего бесплодия – Иосифе все знают по Ветхозаветной Книге Бытие.
Он был любимцем своего престарелого отца, постоянно находился при нем и лишь изредка навещал своих братьев, которые пасли скот. Простодушный и наивный, он, возвращаясь домой, рассказывал отцу о проделках братьев. Братья, естественно, возненавидели его за это, и ненависть их разгоралась тем сильнее, чем чаще они видели, как их престарелый отец открыто проявляет свое чувство любви к Иосифу, он даже подарил ему "разноцветную одежду" из самых лучших египетских тканей. Еще братьев раздражали сны Иосифа, которые тот рассказывал братьям. В результате многих коллизий, по совету Иуды (как же без него?), братья продали Иосифа каравану купцов за двадцать сребреников, и те увезли семнадцатилетнего юношу в рабство в Египет.
В Египте купцы продали Иосифа начальнику телохранителей фараона Потифару. Таким образом сын Иакова стал слугой одного из крупнейших вельмож Египта. Трудолюбивый, честный и безмерно старательный, Иосиф вскоре снискал благосклонность своего хозяина, и тот оказывал ему доверие, назначил главным правителем своих имений и не вмешивался в его распоряжения. С этих пор состояние Потифара росло, а сам он, освобожденный от забот повседневной жизни, мог спокойно исполнять служебные обязанности.
И вот мы приближаемся к истории, которая и положена в основу представленной галереи картин.
Meister der Josephsfolge Joseph und Potiphars Weib. Alte Pinakothek
«Аккомпаниментом» к картинам современных художников на тему библейской легенды об Иаили и Сисаре послужил отрывок из «Библии в стихах» Валерия Белова .
***
Пришли цари сразиться Ханаанские
В расчёте поживиться серебром,
Но Варак не оставил даже шанса им
Уйти живыми, пёхом, под седлом.
Копыта конские ломались надвое,
Так быстро их начальники неслись,
В доспехах путались, кричали, падали
И умирали, там, где кровь и слизь
С Сисарой во главе. Тот, как ошпаренный,
От ужаса и страха бел, как мел,
Влетел в шатёр Хевера Кенеянина,
У Иаили спрятаться хотел.
Продолжая тему Иаили, хочу рассказать о художественном произведении, в котором смещены акценты сюжета, изложенного в «Книге Судей», и которое дает ответ на вопрос, почему Иаиль убила Сисару.
Это опера Ильдебрандо Пиццетти
«Девора и Иаиль» (Deborah e Jaele).
Carlo Maratta Study for Jael Slaying Sisera.
Либретто к опере «Дебора и Иаиль», которая стала одним из лучших произведений Пиццетти, он написал сам в 1915—1916 годах. Партитура «Деборы и Иаили» была окончена в июне 1921 года. В основе сюжета оперы лежит эпизод из библейской "Книги судей", которому композитор придал остродраматический, конфликтный характер.
К трем «кровожадным» «подружкам» из легенд и мифов - Саломее, Юдифь и Далиле, добавлю сегодня еще одного библейского персонажа – Иаиль.
Согласно «Книге Судей» Ветхого завета (главы 4 и 5), Иаиль (Jael, на иврите - Яэль — «горная коза») — женщина из родственного евреям племени кенеев. Ее имя занесено в Библию за дело, совершенное в пользу евреев над Сисарой, военачальником враждебного им ханаанского царя Иавина. Хотя поступок женщины вызывает много вопросов.
Мозаика Иаиль в Успенской церкви на горе Сион в Иерусалиме.
Итак, обратимся к самой истории.
Израильтяне двадцать лет находились под гнетом царя Ханаанского Иавина. Кровопролитие сменялось кровопролитием. «Не стало обитателей в селениях у Израиля», и восстала тогда Девора – «мать в Израиле». Пророчица Девора, которая в спорах и распрях была судьею, жила на горе Ефремовой, между Рамою и Вефилем, куда приходили к ней на суд сыны израилевы, призвала к себе военачальника Варака, сына Авиноамова, из Кедеса Неффалимова, и передала ему свое пророчество и послание Господне. Мол, должен он собрать войско в десять тысяч человек и взойти на гору Фавор, к потоку Киссону, куда Дебора обещала привести врагов ханаанов. «Я приведу к тебе Сисару, военачальника Иавинова, и колесницы его и многолюдное войско его, и предам его в руки твои». Тут же Девора пообещала, что победа будет полной, но станет она заслугой не войска Варака, а слабой женщины.
Коллекция с картинами, изображающими легендарную кровожадную Юдифь и ее жертву - Олоферна (хотя этих персонажей трактуют по-разному) в моем Дневнике обширна. Просмотрев всю серию, увидел, что в постах есть немало повторений, но, они разные по формату. И тем не менее, есть и новое пополнение серии, которое представляю сегодня.
Юдифь
...И мнил Олоферн покорить Ветилую,
Источники водные в град перекрыв.
И падали люди на землю сухую
И горько стенали под сенью олив.
И голос в толпе раздавался порою:
«Давайте сдадимся, собратья, врагу»…
Что личное горе пред общей бедою –
Песчинка на зыбком, морском берегу?!