Мария Антоновна Нарышкина - рожденная княжна Святополк-Четвертинская — жена обер-егермейстера Д. Л. Нарышкина, фаворитка императора Александра I

(1779 Варшава – 1854 Мюнхен)

Мария Нарышкина происходила из польского княжеского рода, стоявшего за сближение с Россией. Дочь князя Антония-Станислава Святополк - Четвертинского (от первого брака его с девицей Копенгауз).



Портрет Марии Антоновны Нарышкиной

Родилась она 2 февраля 1779 года. Когда в Варшаве началось восстание Костюшко, инсургенты повесили ее отца в центре города как предателя. Вдову и троих детей (Бориса, Марию и Жаннет) Екатерина II щедро вознаградила за отцову верность русским интересам.
Одаренная от природы замечательно красивой наружностью, Мария уже в 15 лет была уже фрейлиной. Сестра тоже стала фрейлиной, мальчика отдали в Пажеский корпус.
В 16 лет Мария Четвертинская выходит замуж за 37-летнего князя Дмитрия Нарышкина. Князья Нарышкины – родственники императоров: Наталья Нарышкина – мать Петра I.

КТО ЖЕ НАШ МУЖ?




Нарышкин Дмитрий Львович (30 мая 1758 – 31 марта 1838) - сын обер-шталмейстера Нарышкина Л.А. от брака с племянницей графа Разумовского А.Г. Мариной Осиповной Закревской. Пользовался расположением императрицы Екатерины II.
С юных лет служил при дворе, пользовался благоволением императора Александра I.
6 августа 1798 получил придворную должность гофмейстера, а в 1804 стал обер-егермейстером (или - по другим данным - обер-гофмейстером).



Людвиг Гуттенбрунн Портрет Дмитрия Львовича Нарышкина начало 19 века

В 1795 женился на княжне Марии Антоновне Четвертинской, занимавшей особое положение в петербургском светском обществе благодаря увлечённости ею императора Александра I. По словам Вигеля Ф.В., Нарышкин Д.Л. "принадлежал к небольшому остатку придворных вельмож прежнего времени; со всеми он был непринуждённо учтив, благороден сердцем и манерами, но так же, как почти все они, сластолюбив, роскошен, расточителен, при умё и характере не весьма твердом".
Дмитрий Нарышкин, один из богатейших людей России, никогда не занимал высоких государственных должностей, только придворные; коллекционировал, давал балы, содержал самый большой в России оркестр роговой музыки – словом, вел жизнь просвещенного вельможи «времен очаковских и покоренья Крыма».
Нарышкин Д.Л. был известен своим изысканным хлебосольством, на его даче на Каменном острове собиралось аристократическое общество.
После смерти отца Дмитрию принадлежало 25 тысяч крестьян и обширные земли в различных губерниях. Во время войны 1812 года Дмитрий Львович внес в казну на военные нужды 20 тысяч рублей.

Итак, в 1795 г. Мария Нарышкина вышла замуж за богатого вельможу Д.Л. Нарышкина.
В Петербурге он построил прекрасный дом, который знали все жители столицы.
Свадьбу и новоселье Нарышкины отметили одновременно.
По этому поводу Дмитрий Львович заказал поэту Державину стихотворение «Новоселье молодых»:
Примите вы благодаренье
Усердных вам своих детей!
Сей праздник, пир и новоселье-
Вы все, вы все нам в жизни сей.
Хор.
Гости милые, почтенны,
Нежна мать и отец.
Зрите души восхищенны
Нежных чад, восторг сердец;
Зрите их счастия творцы.



Портрет М.А.Нарышкиной

На дошедших до нас портретах Нарышкина сияет яркой красотой.
Современники свидетельствуют, что Мария Антоновна была действительно ослепительной красавицей.
"Всех Аспазия милей", — так, величая, воспел ее Державин.
И еще:
«Черными очей огнями, грудью пышною своей она чувствует, вздыхает, нежная видна душа, и сама того не знает, чем всех больше хороша».
Кутузов в шутливой форме, но, по-видимому, искреннее восхищаясь ею, говорил, что женщин стоит любить, раз есть среди них такая, как Мария Антоновна.
Английский посланник Ф. Ф. Вигель писал, что "красота ее была до того совершенна, что казалась невозможною, неестественною".
"Идеальные черты лица, — писал Вигель, — и безукоризненность фигуры выступали еще ярче при всегдашней простоте ее наряда".

Обладая замечательной красотой и заняв выдающееся положение в высшем столичном обществе, она вызвала глубокую сердечную привязанность императора Александра Павловича.



В.Боровиковский Портрет великого князя Александра Павловича 1799 г.

Английский посланник Вигель Ф.Ф. писал: "О взаимной любви её с императором Александром я не позволил бы себе говорить, если бы для кого-нибудь она оставалась тайной". Молчаливая, спокойная, знающая, что ей достаточно появиться, чтобы раздался шепот восхищения. Качества ее гармонически дополняли неуравновешенную натуру Александра Павловича: она приносила ему как раз то, чего ему больше всего не хватало.
По мнению мужа Екатерины Нарышкиной, графа Головкина:
“Муж Нарышкиной был снисходительным, причем красота очаровательной жены ничуть его не трогала. Однако ее прелести были достаточно привлекательны, чтобы пленить могущественного монарха, даже когда ее украшало лишь простенькое платье из белого крепа и гирлянда из тех голубых цветов, которые называют незабудками ”.
По словам того же Вигеля, которого я здесь часто цитирую:
“Молодая чета, одних лет, равной красоты покорилась могуществу всесильной любви, страсти, хотя с опасением общественного порицания. Но кто мог устоять против пленительного Александра и очаровательной Марии?!”.

У Марии Антоновны от Нарышкина родилась дочь Марина Дмитриевна (1803 (по другим данным - 1798) -1871), единственная, которую официальный отец признавал своим ребёнком. Правда, опять же ходят слухи, что и этот ребенок у Нарышкиной был от последнего фаворита Екатерины II – Платона Зубова, с которым у нее был роман до императора.
Результатом связи Нарышкиной с Александром I было трое детей (по другим данным, пятеро): трое, которые умерли в младенчестве -
Елизавета (ум.1803), Елизавета (ум.1804) и Зинаида (ум.1810),
а также дочь Софья (1808– 1824) Она часто болела, с детства страдая туберкулезом.
Еще упоминается сын Эммануил (1813–1902), но видимо это ошибочное мнение, поскольку, если бы Эммануил был, пусть и незаконнорожденным, но сыном императора Александра I, то в исторических документах и мемуарах о нем упоминалось бы чаще. А так эту информацию я взял на одном из сайтов, но помещаю ее здесь, поскольку речь идет о ребенке мужского пола.



П.Э.Стролли Портрет Марии Антоновны Нарышкиной 1801 г.

Дети все назывались Нарышкиными, несмотря на то, что муж Марии Антоновны отлично знал, что не он их отец. К своей участи Дмитрий Львович относился спокойно, с достоинством и видимым равнодушием: Пушкин называл его «рогоносец величавый».
Говорят, что в один прекрасный день, когда император был в отличном расположении духа, он назначил Нарышкина обер-егермейстером со словами, обращенными к супруге обманутого мужа: "Так как я ему поставил рога, то пусть же он теперь заведует оленями".
Александр оставил Дмитрию Львовичу 300 000 рублей для обеспечения своих детей.
В своих воспоминаниях о Венском конгрессе граф Делагард писал, что сам Дмитрий Нарышкин ответил императору Александру на вопрос его:
"Как поживает твоя дочь Софья?"
— "Но, Ваше Величество, ведь она вовсе не моя дочь, а Ваша..."
В другой раз царь осведомился у своего любимца о жене и его детях. Нарышкин цинично ответил: "О каких детях Ваше Императорское Величество справляется? О моих или о Ваших?"

При своей чарующей наружности Мария Антоновна обладала высокими качествами ума и сердца: "ее доброта отражалась не только в ее взоре, но и в голосе и каждом ее приеме".
Этому много способствовали ее такт и уменье держать себя в свете, а глубоко привязанный к ней молодой Император, со своей стороны, тщательно избегал проявления своего чувства такими внешними знаками отличия и почета, которые могли дать пищу излишним толкам.
Правда, существуют и другие мнения.
«Александр не скрывал своей связи с Марией Нарышкиной, она же вела себя прямо вызывающе. Скажем, в 1804 году она подошла к императрице на балу и объявила о своей беременности. Это было откровенное оскорбление: беременность была двухмесячная, заметить ее было трудно».
10 июня 1804 года Елизавета Алексеевна написала своей матери:
"Говорила ли я вам, что первый раз она бессовестно сообщила мне о своей беременности, которая была еще в начале, так что я могла бы отлично не заметить ее. Я нахожу, что для этого нужно обладать невероятной наглостью, это было на балу, и ее положение было не так заметно, как теперь. Я разговаривала с ней, как со всеми остальными, и осведомилась о ее здоровье. Она ответила, что чувствует себя не совсем хорошо, "так как я, кажется, беременна". Я отлично знала, от кого она могла быть беременна. Не знаю, что будет дальше и чем все это кончится; знаю только, что я не стану портить характер и здоровье ради человека, того не стоящего, но терпение может иногда превзойти человеческие силы".

Чуждая всякого честолюбия, Мария Антоновна не вмешивалась в государственные дела, хотя одно время на нее возлагалось много надежд как ее соотечественниками, мечтавшими о возрождении Польши, так и сильной придворной партией, стремившейся отклонить Государя от союза с Наполеоном. Влияние Марии Антоновны сказывалось всего более в мелочах, в просьбах и ходатайствах за разных лиц, пользовавшихся ее добротой и доступностью. Нарышкина не вмешивалась в государственные дела.

Под конец Мария Антоновна стала, видимо, тяготиться своим исключительным положением; она, как говорит графиня Эделинг, "сама порвала те отношения, которых не умела ценить". Время, проведенное Марией Антоновной в Петербурге до 1813 г., было самым блестящим в ее жизни. Нарышкины жили зимой в своем доме на Фонтанке (ныне гр. Шуваловой), а летом на даче "Ma Folie" на Крестовском. Жили они с чрезвычайной роскошью, очень открыто, принимали у себя весь город и двор, давали блестящие праздники и балы.
В театре возлюбленная императора занимала центральную ложу. У нее собиралось изысканное общество. Все, кто был принят у М.А. Нарышкиной, имели доступ во все дома столицы. Ее наряды служили образцом и были предметом зависти всех знатных дам Петербурга.

Болезнь младшей ее дочери, Софии, побудила Марию Антоновну предпринять в 1811 г. путешествие на юг России, в Одессу, где она провела лето, а осенью объехала Крым.
В 1813 году Нарышкина уехала за границу и для здоровья дочери провела долгое время в чужих краях, проживая во Франции, Швейцарии, Германии и Лондоне. В Россию она возвращалась лишь изредка и не надолго, при чем в 1818 г. в Петербурге выдала замуж свою старшую дочь, Марину, за графа Гурьева.
В 1824 г. скончалась в Петербурге, во цвете молодости и красоты, ее 16-летняя дочь София, будучи невестой графа А. П. Шувалова. Александр Павлович послал императрице записку: «Она умерла. Я наказан за все мои грехи». Ее брат, Эммануил Дмитриевич, прожил долгую, почтенную жизнь; служил, как и его отчим, на придворной службе, благотворительствовал.

Между тем, опять же по источникам Интернета, после смерти императора Мария Антоновна пустилась во все тяжкие. Она разбила сердце жениха своей дочери Софьи Павла Шувалова, потом опутала своими чарами племянника мужа – Льва Нарышкина, затем сошлась с неким Брозиным.

В 1833 г. М. А. Нарышкина поселилась с мужем в Одессе. Последние годы своей жизни Мария Антоновна жила большей частью за границей, изредка лишь приезжая в Одессу. Скончалась она в 1854 г. на берегу Старенбергского озера и похоронена в Мюнхене, на кладбище Sudlicher Friedhof.

Материалы биографий взяты с сайтов:
http://www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=93676
http://www.emc.komi.com/02/13/009.htm
http://www.kn.sobaka.ru/n8/03.html
http://www.peoples.ru/state/king/russia/alexandr_i...ov_blagoslovennyi/history.html
http://content.mail.ru/arch/10430/2325.html