Якоб Кристиан (Поен) де Виж
Jacob Christiaan (Poen) de Wijs



Голландский художник.
Поен де Виж родился в 1948 году в г. Неймеген. Учился в Королевской Академии живописи в Гааге (1966-71). Живет и работает в Гааге. Женат на художнице Марион ван Нейвпурт (Marion van Nieuwpoort).
Де Виж принадлежит к тому поколению живописцев, которые в 1970х искали путь назад к реализму. Поен де Виж выступает, как реалист в лучших традициях 19 столетия. Он открыл много старых реалистических методов в акварели, живописи и литографии, а позже представил старые традиции в современных акриловых красках. Но его эксперименты с красками и видение мира через субъективные образы ярко показывают, что он - современный живописец.
В конце 1970х де Виж ворвался в мир амстердамских галерей и приобрел международное признание. Первые показанные акварели художника датированы 1977 годом.
Де Виж принимал участие во многих международных выставках.
С 1993 года галерея De Twee Pauwen в Нидерландах постоянно экспонирует его работы. Интересны темы выставок, в которых принимал участие художник: "Алма Музика" (1993), “Одежда Гейши” (2000), “Прима Виста, мини и макси в портрете” (2002), "Время и космос" (2005).
В раннем периоде своего творчества он объединял обнаженную натуру с абстрактными формами. Позже он стал объединять исторические, мифологические образы с современными героями (очень часто детьми). На полотнах художник окружает современных людей животными, музыкальными инструментами, натюрмортами, виртуозно играя блестящей техникой.
Сегодня я представляю вам клоунов-лицедеев Поена де Вижа, к которым он причисляет и самого себя. И поскольку его "смехачи" серьезны, философичны и в какой-то мере даже трагичны, я позволил поместить в материал два стихотворения, которые мне очень нравятся.







Jacob Christian Poen de Wijs Circus.

***
Я рампу погашу, сниму колпак,
Со светом вместе мир веселья испарится,
И вновь вокруг меня как будто все не так,
И сердце просится под купол словно птица…

А каждый день улыбки шум и смех –
Беспечный мир насмешек над ареной…
На сцене – клоун, и смешон для всех,
Зато навеки одинок за сценой.

Сниму парик, включу в гримерке свет,
Усядусь перед зеркалом широким,
С ботинок пыль смахну прошедших мимо лет,
Но след в душе останется глубоким…

А со стекла зеркального в ответ
Мне улыбнется грим легко, беспечно…
И пусть в душе тоска, и пусть надежды нет,
Но рампы, занавес, веселье – бесконечно…

Елена Крючкова



Jacob Christian Poen de Wijs Bubble and Squeak 2001 г.



Jacob Christian Poen de Wijs Nhfycajhvfwbz 2002 г.

Леониду Енгибарову

Шут был вор: он воровал минуты —
Грустные минуты тут и там.
Грим, парик, другие атрибуты
Этот шут дарил другим шутам.
В светлом цирке между номерами,
Незаметно, тихо, налегке
Появлялся клоун между нами
Иногда в дурацком колпаке.
Зритель наш шутами избалован —
Жаждет смеха он, тряхнув мошной,
И кричит: "Да разве это клоун?!
Если клоун — должен быть смешной!"
Вот и мы... Пока мы вслух ворчали:
"Вышел на арену — так смеши!" —
Он у нас тем временем печали
Вынимал тихонько из души.
Мы опять в сомненье — век двадцатый:
Цирк у нас, конечно, мировой,
Клоун, правда, слишком мрачноватый —
Невеселый клоун, не живой.
Ну а он, как будто в воду канув,
Вдруг при свете, нагло, в две руки
Крал тоску из внутренних карманов
Наших душ, одетых в пиджаки.
Мы потом смеялись обалдело,
Хлопали, ладони раздробя.
Он смешного ничего не делал —
Горе наше брал он на себя.
Только — балагуря, тараторя —
Всё грустнее становился мим,
Потому что груз чужого горя
По привычке он считал своим.
Тяжелы печали, ощутимы —
Шут сгибался в световом кольце,
Делались всё горше пантомимы,
И — морщины глубже на лице.
Но тревоги наши и невзгоды
Он горстями выгребал из нас,
Будто многим обезболил роды,
А себе — защиты не припас.
Мы теперь без боли хохотали,
Весело по нашим временам:
"Ах, как нас прекрасно обокрали —
Взяли то, что так мешало нам!"
Время! И, разбив себе колени,
Уходил он, думая своё.
Рыжий воцарился на арене,
Да и за пределами её.
Злое наше вынес добрый гений
За кулисы — вот нам и смешно.
Вдруг — весь рой украденных мгновений
В нём сосредоточился в одно.
В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
Барабана дробь — и тишина...
Слишком много он взвалил на плечи
Нашего — и сломана спина.
Зрители — и люди между ними —
Думали: вот пьяница упал...
Шут в своей последней пантомиме
Заигрался — и переиграл.
Он застыл — не где-то, не за морем —
Возле нас, как бы прилёг, устав,—
Первый клоун захлебнулся горем,
Просто сил своих не рассчитав.
Я шагал вперёд неукротимо,
Но успев склониться перед ним.
Этот трюк уже не пантомима:
Смерть была — царица пантомим!
Этот вор, с коленей срезав путы,
По ночам не угонял коней.
Умер шут. Он воровал минуты —
Грустные минуты у людей.
Многие из нас бахвальства ради
Не давались: проживём и так!
Шут тогда подкрадывался сзади
Тихо и бесшумно — на руках...
Сгинул, канул он — как ветер сдунул!
Или это шутка чудака?..
Только я колпак ему — придумал,
Этот клоун был без колпака.

Владимир Высоцкий
1972



Jacob Christian Poen de Wijs Let's party 2004 г.



Jacob Christian Poen de Wijs Miniature Violin 2002 г.



Jacob Christian Poen de Wijs Selfportrait