Глава 31. Переезд на Бири. 1531 год

Тициан почувствовал, что устал от Венеции.
В поисках нового жилища для себя и детей он все чаще удалялся от центральных обжитых районов, пока не остановился однажды на окраине в квартале Бири-Гранде перед двухэтажным строением с мезонином, широкой террасой наверху и ведущей к ней наружной каменной лестницей. Дом одиноко стоял на берегу лагуны с примыкающим к нему заросшим садом.
Как записано в «Расчетной книге», 1 сентября 1531 года дом был арендован у синьора Молина, зятя патриция Полани, за 40 дукатов в год, но при условии, что производимые новым постояльцем работы по ремонту, благоустройству или переоборудованию здания не должны превышать по цене ста дукатов.
В сентябре был осуществлен переезд в новый дом на Бири.
Тициан в последний раз обошел опустевшие комнаты, присел на прощание у очага в кухне, где так любил проводить с Чечилией тихие вечера. С трудом сдерживая слезы, Тициан вышел и больше никогда уже сюда не возвращался, обходя стороной весь квартал.

На новом месте он распорядился расстановкой шкафов, стеллажей и мольбертов в мастерской, а затем, взяв вставленную в позолоченную багетную раму "Марию Магдалину», поднялся наверх и повесил картину у себя в спальне.

Вскоре вернулся Франческо с детьми и сестрой Орсой. Радостный смех и возня детей в просторном доме смогли заглушить в нем боль. Когда установилась погода, нанял гондолу и свозил мальчиков с Орсой на Сан-Микеле, где они возложили цветы на могилу Чечилии и молча постояли перед скромным надгробием.
Сестра Орса очень быстро взяла в руки хозяйство и стала настоящей домоправительницей и воспитательницей троих детей, для чего выписала из Пьеве послушных служанок, няньку и даже повариху. Вскоре появился и садовник, а у Орсы был даже свой огород - предмет ее особой гордости. Постепенно жизнь в новом доме, где у каждого было свое занятие, наладилась.




Тициан особенно был рад просторной мастерской, где с помощью Франческо и Денте удалось наладить работу многочисленных подмастерьев по части живописи и графики. Тициан поставил дело на широкую ногу.
Как пишет Вазари, «хотя многие состояли в обучении у Тициана, число тех, кого по праву можно бы назвать его учениками, невелико, так как сам он преподавал немного, но каждый в большей или меньшей мере научился лишь тому, что сумел почерпнуть из произведений, созданных Тицианом».
К этому небольшому кругу учеников, кроме уже упомянутых Веронезе и Тинторетто, следует отнести Бассано, Пальму Младшего и «левантино» - так в Венеции называли пришлых с Востока - уроженца Крита Теотокопулоса по прозвищу Эль Греко.
Мастерская Тициана вскоре стала разноязычной. В ней появились подмастерья из Германии и Голландии, откуда был родом Ламберт Сустрис, ставший со временем надежнейшим помощником вместе с Джироламо Денте.

Глава 32. Аллегория брака

Видя, что сестра Орса умело заправляет всеми делами по дому, что дети ухожены и здоровы, а Франческо следит за порядком в мастерской, Тициан постепенно стал обретать душевное равновесие.
Все это нашло отражение в теплых тонах и нежных переходах на картине, называемой «Аллегория брака» (Париж, Лувр), над которой он последнее время работал.



Тициан An Allegory, Perhaps of Marriage, with Vesta and Hymen as Protectors and Advisers of the Union of Venus and Mars 1532 г. Лувр

Смена местожительства, налаженная жизнь, ухоженные дети и обретенная им отрада в привычном труде породили в нем желание выразить в аллегорической форме верность браку с Чечилией.
Мы видим Венеру в земном одеянии и рядом с ней ее супруга Марса в военных доспехах. Три других персонажа на картине, по всей видимости, представляют Любовь, Веру и Надежду.
Купидон, по определению олицетворяющий Любовь, держит на плече пучок стрел.
За Любовью-Купидоном стоит девушка с проникновенным взглядом, приложив руку к сердцу. Это - Вера, увенчанная миртовым венком. Мирт, как известно, является символом верности в браке.
Третий персонаж - это поднявшая в порыве восторга над головой корзину с розами девушка, символизирующая Надежду.
То, что на картине присутствуют сугубо личные мотивы, более чем очевидно.
В Венере нетрудно узнать черты Чечилии, как и на несколько ранее написанной картине «Мадонна с кроликом» с той же ниткой жемчуга, подаренной ей мужем на Рождество.
В ее руках стеклянный сосуд как символ бренности земного и хрупкости счастья. Смотрящий на сосуд воин в доспехах Марса положил ей руку на грудь, словно желая развеять ее грустные мысли и подтвердить свою любовь и верность, хотя его взгляд полон грусти. Он удивительно похож на все прежние автопортреты Тициана, да и по возрасту, - а художнику было тогда чуть больше пятидесяти, - не было расхождений.
Картина долгое время находилась в большой гостиной дома на Бири, и Тициан никак не хотел с ней расставаться, несмотря на все предложения коллекционеров.

Глава 33. Высокие гости 1532 г.

В начале наступившего 1532 года урбинский посол Джакомо Леонарди сообщил о предстоящем визите в Венецию светлейшего герцога Франческо Мария делла Ровере, который желал бы лично познакомиться с мастером, чему польщенный Тициан был рад и ответил согласием.



Тициан Retrato de Francesco Maria della Rovere эскиз 1536-38 г.г. Галерея Уффицы

Герцога, связавшего свою судьбу с армией, заинтересовали рисунки и эскизы к будущей батальной картине, а герцогиня глаз не могла оторвать от незавершенной еще «Аллегории брака».
При расставании Тициану были заказаны портреты супружеской четы и еще несколько картин. Эта встреча превзошла все ожидания и сулила новые заказы.
В конце сентября мантуанский посол Аньелло вручил Тициану кожаный мешочек с дукатами от своего герцога за полученные картины, в том числе за блистательную «Лукрецию» (Англия, королевский дворец Хэмптон-Корт).



Тициан Suicide of Lucretia 1515 г. частная коллекция

Как поведал посол, герцог Гонзага от картины пришел в неописуемый восторг и распорядился повесить ее в спальне. Помимо кожаного мешочка посол вручил долгожданные бумаги, касающиеся прихода в Медоле. Все они заверены нотариусом, скреплены печатью и выписаны на имя Помпонио Вечеллио. Отныне за будущее своего оболтуса не придется беспокоиться.

В начале ноябре из Мантуи пришло сообщение, что император Карл вскоре посетит Италию для новой встречи с папой. Тициан отправился в путь. С ним увязался Аретино, который всю дорогу забавлял мастера рассказами о Карле V. Оказывается, император слывет полиглотом. С Богом он общается только по-испански, с женщинами предпочитает изъясняться на итальянском, для общения с мужчинами у него французский, а немецким он пользуется для подачи команд собакам и лошадям.
Наконец добрались до Болоньи, где Аретино познакомил Тициана с молодым кардиналом Ипполито Медичи, внебрачным сыном Джулиано Медичи, герцога Немурского. Пока ждали прибытия в город коронованных особ, Тициан принялся за написание портрета Ипполито Медичи (Флоренция, галерея Питти).



Тициан Portrait of Ippolito dei Medici 1532-34 г.г. Палаццо Палатини

Здесь ключевая роль принадлежала Аретино, которому своей болтовней удавалось удерживать нетерпеливого кардинала на месте во время позирования. Тициан решил изобразить Ипполито Медичи по пояс, в натуральную величину, в характерном венгерском костюме из бархата малинового цвета с золотыми пуговицами, подпоясанным кушаком с висящим ятаганом. Левой рукой Медичи опирается на его рукоятку, а правой сжимает булаву. На голове его венгерская шапочка красного цвета с пряжкой и пышным плюмажем. В двадцать два года, именно столько лет было молодому кардиналу, когда он позировал художнику, кардинальская сутана сковывала бы движения полного сил и энергии молодого человека.
Вазари свидетельствует, что был написан еще один портрет кардинала Медичи в военных доспехах, который впоследствии затерялся. Кардинал не знал, как выразить свое восхищение, когда увидел себя запечатленным на полотне. Но я нашел еще один портрет Ипполито ди Медичи в кардинальском одеянии. Правда, когда он создан - неизвестно.



Тициан Портрет кардинала Ипполита де Медичи, Лувр

Прибытие императора в начале декабря было отмечено с размахом.
Были оговорены условия позирования императора в перерывах между важными дипломатическими переговорами. Для сеансов позирования Карла V был выбран один из залов с окнами на северную сторону дворца Пеполи. Обрадованные хозяева сочли этот выбор великой для себя честью и делали все для создания максимума удобств монарху и художнику.



Тициан Портрет Карла V

Комната, предназначенная для работы над портретом, выглядела роскошно. Посреди, на возвышении, стояло кресло. Тициан даже не успел толком оглядеть ее, как появился император. Художник упал перед ним на колени, но монарх энергичным движением руки заставил его подняться. Карл V был молод. В его серо-стальных глазах под тяжелыми веками на смуглом лице вспыхивали желтые кошачьи искры. Расположившись в кресле, он взглянул в окно, откуда лился с небес синеватый свет.
- Не верится, что нахожусь здесь, с вами, - промолвил он негромким, но звучным голосом.
Тициан молчал.
Желая как следует разглядеть натуру, он отошел в глубь комнаты к мольберту. Получилось что-то вроде дуэли взглядов между ним и королем.
Карл V, видимо, желал казаться рассеянным и отсутствующим. Тициан же пытался в неправильных чертах его лица уловить меланхолию.
- Знаете, - вдруг произнес король, словно для того чтобы нарушить молчание. - Я много думал, прежде чем согласился позировать для портрета. Все это сплошное тщеславие, говорил я моему канцлеру Кобосу, а он в ответ утверждал, что лишать подданных возможности видеть изображение короля отдает лютеранством. «Граждане королевства будут в восторге, - сказал он. - Мы закажем множество копий и вывесим их в королевских дворцах Гента, Толедо, Ахена и Парижа. Одну преподнесем Его святейшеству на память о вас».
Прищурив глаза, Тициан поглядывал на императора и быстрыми зеленовато-серыми и желтыми мазками выписывал его лицо.
Тициан оторвался от полотна и глубоко вздохнул, будто вплоть до этого момента что-то сдавливало ему грудь.
- Ваше величество, - проговорил он, спускаясь с небес на землю. - Уж не знаю, что может нравиться подданным монарха, но убежден, что его лицо отражает его помыслы, и когда они высоки и справедливы, то становятся понятны всем.
Он сделал еще несколько мазков, что-то нашептывая сам себе.
- Ваше величество, - попросил он. - Сделайте милость, встаньте с кресла. Мне необходимо увидеть Вашу светлость во весь рост.
Карл встал. Он был среднего роста, с крепким торсом, худощавыми ногами и длинными руками. Тициан быстро рисовал.
- А известно ли вам, Тициан, сколько раз на день король вынужден скрывать свои мысли?
Тициан думал: «Где же та маска, за которой император прячет ложь и лицемерие. На лице этого человека, в его растерянном взгляде и гримасе губ запечатлелась безысходная грусть».
Карл V вновь опустился в кресло. Казалось, ему было совсем неинтересно, что там выходит на портрете, и он отвернулся к окну.
Молчание.
- Скажите, Тициан, вы поехали бы в Испанию?
- Ваше величество, - ответил тот, сразу же найдя нужные слова и правильный тон. - Я прилетел бы на крыльях писать для вас все что прикажете, но мне необходимо просить разрешения у дожа. К тому же я не просто гражданин Венеции, но состою в должности государственного посредника на Немецком подворье.
- Это верно, - подумав, сказал император, - нужно разрешение. Однако не отбрасывайте эту мысль, послушайте, что скажет ваш дож.
Уже с первого сеанса Карл был неимоверно приветлив, живо интересуясь взглядами Тициана на искусство и его творческими замыслами. По всей видимости, его поразило, что художник без всякого предварительного рисунка сразу кладет на полотно густой слой краски, а затем несколькими взмахами кисти начинает извлекать форму из этого месива различных цветов. Зрелище было поистине завораживающим, и император не сводил глаз с художника, охваченного творческим волнением и то и дело бросающего взгляд на модель.
Карла привлекало то, с каким достоинством и благородством на его глазах творил мастер, не тушуясь и не раболепствуя перед ним.
Из бесед с Карлом во время сеансов Тициан понял, что это, в сущности, глубоко несчастный и одинокий человек, замкнувшийся в себе, задавленный бременем неограниченной власти. Ему явно недостает простого общения с людьми, понимания и настоящей, а не показной преданности. Свои ощущения Тициан не мог утаить и выразил их на портрете императора в полный рост, в каждодневном одеянии, без каких-либо парадных символов монаршей власти.
Это был первый портрет, написанный Тицианом в рост, и художник придал ему изящество и некий таинственный смысл. Уже в последний момент он решил пририсовать любимого Карлом верного пса корсиканской породы, во взгляде и позе которого столько неподдельной преданности и любви к своему хозяину. Когда величественный портрет Карла V (Мадрид, Прадо) был завершен и выставлен для обозрения, в зале собрались приближенные императорского двора и прочие именитые гости.



Тициан Charles V Standing with His Dog 1533 г. Прадо

Как свидетельствуют очевидцы, подойдя к картине, Карл был так поражен увиденным, что не смог вымолвить ни слова. Затем он обернулся к художнику и при всех неловко его обнял. Послышались возгласы восхищения, но Карл не стал никого слушать и быстро удалился из зала. Тициана окружили присутствующие с поздравлениями и выражениями восторга.

Но перед самым отъездом из полученной тысячи дукатов за работу пришлось половину отдать неожиданно выплывшему из толпы придворных скульптору Альфонсо Ломбардо, которого привез в Болонью феррарский герцог, желая выслужиться перед императором. Оказывается, во время сеансов в зал был пару раз допущен этот ловкач Ломбардо, которого увлеченный работой Тициан даже не приметил. А тот успел все же сделать гипсовый слепок Карла, который пришелся по вкусу императору, и он согласился, чтобы эскиз послужил основой будущего памятника. Поэтому уплаченные художнику деньги якобы следовало разделить со скульптором.
Находившийся в свите Карла придворный художник Якоб Сайзенеггер успел написать в Болонье идентичный портрет императора в полный рост (Вена, Музей истории искусств).



Jacob Seisenegger Portrait of Emperor Charles V 1532 г. Вена

Рассказывают, что, сравнив оба портрета, Карл решил больше не обращаться ни к кому, кроме Тициана.

Глава 34. "Ужин в Эммаусе"

Тициан приступил к написанию большого полотна «Ужин в Эммаусе» (Париж, Лувр), повторяя ранее написанную им картину, о которой Санудо сделал запись в своем «Дневнике» 27 сентября 1531 года, указав, что ее владельцем оказалось семейство Контарини, решившее подарить картину городу. И действительно, в 1568 году эту тициановскую работу Вазари видел во Дворце дожей. После наполеоновской оккупации Италии эта работа, как и многие произведения искусства, конфискованные захватчиками, осталась во Франции.



Тициан Supper at Emmaus 1530 г.Лувр

Новая картина поражает своей четкой композицией и нежным колоритом.
Перед сидящими в харчевне за столом, накрытым белой скатерью, учениками Лукой и Клеопой чудесным образом предстает воскресший Христос, благословляющий хлебы.
За этой полной таинства сценой наблюдают хозяин харчевни и прислуживающий мальчик, держащий в руках поднос с яствами для сотрапезников.
Белая скатерть стола оттеняет виднеющиеся вдали горы и селение, освещаемые отблесками заката.
Сидящие за столом ученики Христа и хозяин со слугой написаны так выразительно, что выглядят портретно. Прототипы следует искать в ближайшем окружении художника в самой Венеции на Бири, где проживали ремесленники и рыбаки. Можно предположить, что в образе мальчика Тициан изобразил старшего из своих сыновей.

Глава 35. Грамота императора. 1533 год

В апреле 1533 года к Тициану прибыл посол императора дон Лопе де Сориа со свитой.
Посол торжественно объявил, развернув пергаментный свиток с печатями, что прибыл для вручения грамоты Карла V, подписанной им 10 мая 1533 года в Барселоне, в которой говорилось следующее:

«Воздавая должное великому твоему умению живописать людей с искусством, достойным Апеллеса, и следуя также примеру наших предшественников Александра Великого и Октавиана Августа, мы повелели тебе увековечить наш лик. В означенном творении выявилось так много таланта и красоты, что мы своей монаршей волей жалуем тебе титулы и звания, кои призваны удостоверить наше к тебе благоволение и свидетельствовать потомкам о твоих достоинствах.
Движимые разумом и душою, утверждаем нашей собственной рукой и провозглашаем тебя, Тициан, графом Палатинским, священного Латеранского дворца, нашего императорского двора и Консистории. Отныне и впредь ты будешь пользоваться всеми правами, привилегиями и льготами, личной неприкосновенностью и почестями... В знак нашего особого благоволения к тебе и твоим потомкам производим их также в дворянское звание нашего королевства и Священной Римской империи... В доказательство нашей милости даруем тебе, Тициан Вечеллио, титулы рыцаря Золотой шпоры, кавалера империи и утверждаем в правах на все полагающиеся почести, гарантии, льготы и привилегии. Никто не вправе преступить сию грамоту, отменив в ней указанные звания, почести и привилегии...»

Затем посол приказал Тициану стать на колени и надел ему на шею тяжелую цепь рыцаря Золотой шпоры.
Оригинал грамоты с подписью Карла, скрепленный имперскими печатями, хранится как реликвия в мемориальном музее Тициана в Пьеве ди Кадоре.
Теперь внук Конте Вечеллио действительно сиятельный граф, а вот его деду так и не удалось стать дворянином и оправдать полученное им при крещении столь необычное имя, несмотря на свои военные заслуги. А как бы обрадовалась за него Чечилия!

Слух о возведении Тициана в дворянство взбудоражил всю Венецию, хотя многие горожане, видя его величавую фигуру, давно считали художника истинным аристократом, а о доме на Бири и его богатом убранстве ходили легенды.

Посол Лопе де Сориа был принят дожем, которому было сообщено о желании императора Карла видеть сиятельного графа Тициана своим гостем в Испании.
Прием посла происходил в зале Коллегии на фоне большого тициановского полотна, на котором святой Марк представляет дожа Гритти Богоматери.
Выслушав посла, дож поблагодарил за внимание, проявленное к официальному художнику Венецианской республики, и заявил, что, к сожалению, Тициан в настоящее время лишен возможности покинуть пределы Венеции, поскольку перед ним стоит ответственное государственное задание - завершить работу над большим батальным полотном для Дворца дожей, которое должно прославить славную победу Венецианской республики над врагом.
Когда Тициану передали слова дожа, звучащие как приказ, он воспринял их с удовлетворением. Ему самому никак не хотелось оставлять дом, детей и работу, чтобы ехать в незнакомую страну, где вряд ли он сможет ужиться среди чопорных испанских грандов.
Но напоминание о невыполненном долге в присутствии иностранца его покоробило.

Его предприимчивый друг Аретино настоял на том, чтобы Тициан обзавелся фамильным гербом, как того требует его высокое положение.
После некоторых раздумий Тициан выбрал для себя в качестве девиза слова: Natura potentior ars - «Природа подвластна искусству», а под девизом решил дать изображение медведицы, вылизывающей новорожденного.
Тогда считалось, что медвежата рождаются бесформенными, и мать языком придает им естественный вид, подобно живописцу, исправляющему недочеты матери-природы и придающему ее творениям нужную форму.

Глава 36. "Введение Марии во храм"

«Введение Девы Марии во храм» - чуть ли не единственное полотно Тициана повествовательного жанра.
Действие разворачивается на фоне тонко написанного пейзажа с сизыми вершинами Альп, ярким небом и голубыми далями. На площади типично итальянского города с громадой великолепного ренессансного дворца, украшенного коринфскими мраморными колоннами, собрались люди.
По крутым ступеням лестницы совершается восхождение к храму - событие, привлекшее внимание горожан от мала до велика.



Тициан Presentation of the Virgin at the Temple 1534-38 г.г.

В этой праздничной толпе рядом с патрициями в черных и красных тогах - светловолосые венецианки, куртизанки с их неизменными желтыми шалями, простолюдины, просящая милостыню молодая женщина с ребенком, восточный купец в тюрбане и вездесущие мальчишки.
В центре, спиной к зрителю, - святой Иоаким, который призывает собравшихся не толпиться. Рядом с ним святая Анна в сопровождении патрицианки. Жест пожилого патриция у лестницы столь выразителен, что не только толпа, но и зрители в зале перед картиной невольно замолкают.
Как считают биографы, на картине изображены некоторые друзья художника, а девочка, восходящая по крутой лестнице к храму, по возрасту почти ровесница его дочери Лавинии.
Дабы не оставлять на переднем плане голую облицовку лестницы с зияющим дверным проемом, ведущим в часовню, Тициан решил поместить там колоритную фигуру торговки яйцами. Это явная цитата из знаменитого цикла Карпаччо, посвященного святой Урсуле, куда входит картина «Приезд английских послов» - там также дана фигура старухи, сидящей у лестницы.
Как и прежние монументальные творения Тициана, эта картина произвела фурор, став событием в жизни города, поскольку вся она пронизана неповторимым, подлинно венецианским народным духом.

Глава 37. Смерть отца

Как часто бывает в жизни, радость сменилась печалью - пришло известие, что отец, мессир Грегорио, при смерти.
Тициан с Франческо отправились в Пьеве ди Кадоре, где нашли отца осунувшимся и ослабевшим. Он уже не вставал с постели. Хотя говорить ему было нелегко, Грегорио успел отдать последние распоряжения сыновьям. Под утро его не стало.
После похорон Франческо решил не возвращаться в Венецию. К нему перешла от покойного отца должность главного управляющего железорудными копями Кадора.
Для Тициана такое решение было совсем некстати, но он не посмел перечить брату и вынужден был согласиться и уважить его волю.
Тициан позволил брату остаться не только по этой причине. Было понятно, что Франческо не отличался особым талантом, а живя в Пьеве, он мог свободно выполнять заказы больших и маленьких церквей, не опасаясь никакой критики.
На следующий день Тициан посетил муниципалитет и в память о покойном отце сделал крупное денежное пожертвование родному городу. В дальнейшем ему придется не единожды принимать у себя на Бири посланцев из Пьеве ди Кадоре и оказывать им различного рода услуги. А однажды в пору небывалой засухи, когда полчища саранчи потравили в 1542 году все посевы, он закупил большую партию зерна и спас своих земляков от голода.
Тициан исполнил последнюю просьбу отца и написал его портрет в военных доспехах (Милан, галерея Амброзиана), поражающий простотой и мастерством исполнения.
Блеск стальных доспехов оттеняет малиновая поддевка. Выступающее на темном фоне мужественное лицо отца отмечено тонким психологизмом и проникнуто сыновней любовью. Портрет отца находился в доме художника и после кончины мастера был продан его старшим сыном вместе с домом и другими картинами.

Глава 38. Портрет Элеоноры Гонзага

Не успел художник вернуться домой, как объявился урбинский посол и сообщил о приезде герцогини Элеоноры Гонзага, пожелавшей встретиться с мастером.
Встреча состоялась, и Тициан написал портрет герцогини, дочери легендарной Изабеллы д'Эсте.
Картина не сразу была вручена заказчице и оставалась некоторое время в мастерской - со скрупулезностью миниатюриста Тициан дописывал отделку платья, головного убора и драгоценности, украшающие грудь и руки Элеоноры.



Тициан Eleonora Gonzaga 1538 г. Галерея Уффицы

Впервые у него на портрете появляются часы, отмеряющие наше земное время.
Видимо, сама заказчица попросила изобразить ее любимую собачку.
Через проем широкого окна дан великолепный вечерний пейзаж с сизыми далями.
В одном из своих сонетов Аретино так описал портрет герцогини:

Творенье Тициана перед нами.
На нем прекрасная Элеонора
В парчовом платье дивного узора,
Стыдливо спрятав грудь под кружевами.
Во взгляде нет девичьего задора,
Но не поблекла красота с годами.
На мир взирает ясными очами,
Уста сомкнувши, гордая синьора.
Хоть красота и скромность несовместны,
Но все сердца под властью у богини –
Венере по душе повиновенье.
Ее проказы всем давно известны,
А потому на лике герцогини
В согласье с ее возрастом смиренье.

Глава 39. Батальная эпопея (завершение)

Как-то Тициан получил приглашение на один из приемов во дворце, во время которого дож в упор задал вопрос о батальной картине. Незадолго до этого де Франчески сообщил другу, что Гритти весьма ревностно отнесся к истории с дворянским титулом и недовольно сжал губы, когда ему доложили о тициановском портрете Карла V, этого «мальчишки и выскочки, возомнившего себя правителем мира». Тициан понял, что над его головой сгущаются тучи - норов Гритти был ему известен. Надо срочно завершать работу.

Но в который раз он снова был вынужден отвлечься.
В мае 1536 года посол мантуанского герцога сообщил, что Федерико Гонзага просит художника срочно прибыть в Мантую, чтобы вместе отправиться на важную встречу с Карлом V в пьемонтском городке Асти, куда вскоре должен прибыть император после своего триумфального шествия по землям всей Италии.
Тициана опять донимали заказчики из свиты императора. Федерико Гонзага познакомил мастера со своим кузеном, молодым герцогом Эрколе II д'Эсте, который занял место недавно скончавшегося отца - Альфонсо д'Эсте.
Императорский двор утомил Тициана, и он не чаял поскорее вернуться домой и заняться делом. В письме к Аретино он посетовал на то, что суматоха и неразбериха не дали ему возможности толком поговорить с Карлом V, чтобы поблагодарить за дворянский титул и «поцеловать руку».

Наконец оказался дома, где узнал, что среди сенаторов разгорелись споры по поводу официального художника республики, который работает больше на стороне, чем в Венеции, а ныне стал придворным художником Карла Габсбургского, явного недруга Венеции, не выполняя своих прямых обязательств перед правительством на протяжении четверти века. Посему следует взыскать с него незаконно выплаченные 1800 дукатов. Дож не посмел пойти против воли большинства сената, с которым у него назревал серьезный конфликт. Совет старейшин предложил ему назначить на пост соляного посредника давно успешно работающего в Венеции исполнительного Джованни Антонио Порденоне. За принятие такого постановления проголосовали 102 сенатора; против - 36 и 37 воздержались.



Портрет Порденоне неизвестного автора

Тициан пришел в ярость. Опять этот Порденоне встал на его пути и снова придется с ним состязаться в мастерстве и доказывать свое превосходство правителям республики, для прославления которой им уже столько сделано!

Тициан расставил перед собой картоны с рисунками к битве. Все остальное в сторону, и только битва будет владеть его помыслами.
Но тут к причалу подплыл со свитой командующий венецианским флотом Франческо Мария делла Ровере, изъявивший желание позировать мастеру. Однако увидев, что Тициан явно не в себе, и узнав причину его подавленного состояния, он заверил художника, что завтра же направится во дворец и уладит дело с дожем Гритти.
У Тициана отлегло от сердца, и он с радостью взялся за кисть, убедив высокого гостя, что писать нужно поясной портрет, чтобы составить единое целое с готовым уже портретом герцогини Элеоноры. Герцог вынужден был согласиться с доводами художника, хотя ему хотелось иметь свой портрет в полный рост.



Тициан Portrait of Francesco Maria della Rovere, Duke of Urbino 1536-38 г.г. Галерея Уффицы

Аретино в письме известной поэтессе Веронике Гамбара 7 ноября 1537 года поместил свои стихи относительно этого портрета Тициана:
«Посылаю Вам, обворожительная синьора, написанный по Вашей же настоятельной просьбе сонет. На его сочинение меня сподвигла кисть Тициана, коим написан портрет известнейшего государя. Находясь под сильным впечатлением, я предался стихотворству, только потому, что перед моими глазами был этот знаменитый портрет.

Порой и Апеллес мог ошибиться.
Когда он Александра рисовал,
То красоту души не разгадал –
Живей, чем всадник, вышла кобылица.
Такое с Тицианом не случится.
Невидимому зримость он придал,
В портрете выразив такой накал,
Что герцог в бой с холста стремится,
А войском управляет он умело.
Какая мощь заключена под латами,
Как взгляд его пронзителен, суров!
В груди такая злоба накипела,
Что уж пора бы с храбрыми солдатами
Италию очистить от врагов!»

Если сравнить эту тициановскую работу с портретом герцога в молодости, написанным в начале века Рафаэлем (Флоренция, Уффици), в глаза бросается резкое различие между женоподобным юношей, держащим в руке яблоко, и мужем, сжимающим жезл полководца, чья фигура в блеске вороненых лат столь рельефно выступает на фоне пурпурной драпировки.



Рафаэль Санти Portrait Young Man with an Apple ( Francesco Maria della Rovere) 1505 г. Галерея Уффицы

Правда, художник подметил в лице своего героя некоторую усталость, о чем говорят глубокая морщина на лбу и покрасневшие веки, подчеркивающие пронзительность взгляда. В те дни Франческо Мария делла Ровере лелеял смелую мысль собрать объединенное войско и двинуться в поход против Османской империи во имя освобождения главной христианской святыни - Иерусалима и Гроба Господня.
Увы, дерзостным планам полководца не суждено было свершиться - после завершения картины 20 октября 1538 года его не стало. Говорят, что он был отравлен.

Работа над портретом урбинского герцога подтолкнула Тициана к завершению батальной картины.
Холст давно был готов, закреплен на подрамнике, и работа над картиной внушительных размеров, начавшаяся в середине лета 1537 года, не прекращалась ни на один день. Козни правительственных чиновников еще больше подстегивали Тициана, и свою ярость он выплескивал на холсте.
На следующий год готовая батальная картина была установлена в зале Большого совета Дворца дожей. Наконец-то завершилась эпопея, терзавшая Тициана четверть века, и он смог вздохнуть спокойно. О картине нам мало что известно, поскольку, она сгорела в 1577 году. Сохранились рисунки Тициана, дающие представление о динамизме изображения и накале выраженных в нем страстей.
Вазари, успевший увидеть картину, пишет: «В этой вещи Тициан изобразил битву и ярость солдат, которые сражаются, а с небес тем временем льет страшный дождь. Вся композиция, написанная с натуры, считается лучшей и прекраснейшей из всех исторических сцен, находящихся в этой зале».
Сохранилась также гравюра Джулио Фонтана ( Флоренция, Уффици); имеется также рисунок Рубенса на основе этой работы (Вена, музей Альбертина) и копия с копии Густава Моро, которую и удалось обнаружить.



Густав Моро Копия "Битва при Кадоре"

На освящении полотна в зале Большого совета дож Гритти заявил во всеуслышание, что узнает место сражения, дав тем самым понять всем присутствующим, что художник изобразил именно эпизод сражения в Кадоре, в котором дож сам когда-то принимал участие.
Это заявление прозвучало как вердикт, после чего все разговоры о возврате долга разом прекратились и Тициан мог с легким сердцем браться за другие работы, хотя остался горький осадок в связи с незаслуженной потерей должности соляного посредника, а с ней и многих привилегий, не говоря уже о солидном денежном куше.

Глава 40. Ответ Порденоне

Вскоре дож Гритти вызвал к себе художника и попросил его войти в совет, наблюдающий за возведением по проекту Сансовино церкви Сан-Франческо делла Винья, которую, как говорили, он предназначил для своей усыпальницы.
Кроме того, дожу хотелось, чтобы Тициан украсил какой-нибудь своей работой главный алтарь в недавно восстановленной после пожара церкви Сан-Джованни Элемозинарио.



Церковь Сан-Джованни Элемозинарио

Уже на следующее утро, перейдя по мосту Риальто на другой берег, Тициан прямиком направился к указанной церкви. Когда же он оказался внутри, ему стала понятна хитрость старого Гритти. Там, в правом приделе, уже успел поработать его соперник Порденоне, написавший образ «Святые Екатерина, Себастьян и Рох».
Этот хваленый поборник «римской манеры» явно переусердствовал, стараясь доказать свою приверженность новым веяниям. Работа оказалась настолько вычурной и холодной, что оставила равнодушными даже его ревностных поклонников.
Итак, Тициану брошен вызов.
Он принял его и довольно быстро написал большую картину «Святой Иоанн Милостивый». Венецианцам была памятна первая схватка двух художников на конкурсе рисунков для «Святого Петра Мученика», блестяще выигранная Тицианом. Но теперь он решил применить оружие соперника - напыщенную пластику и изощренный колоризм, эти характерные признаки римского маньеризма.



Tициан Вечеллио Евангелист Иоанн, подающий милостыню

В центре картины сидит с большим Евангелием в руке святой Иоанн, патриарх Александрии. За ним тяжелый занавес приоткрывает тревожное небо с бегущими облаками. Движением рук патриарх указывает на присутствие в полутени еще двух персонажей: справа юный церковный служка держит большой золоченый крест, а слева на ступеньках видна мускулистая фигура бородатого горбоносого человека, получающего подаяние от патриарха.
Здесь как бы подчеркивается, насколько власть уверена в своем неоспоримом всесилии, одновременно занимаясь делом, - в данном случае чтением, - и вынужденным благодеянием, отвлекающим ее порой от важных занятий.
Все три фигуры как бы возникают из туманной дымки благодаря сложной игре теней и света, виртуозно разрешаемой Тицианом в этой монументальной картине.

Она не оставляла Порденоне никакого шанса на победу. Не помогла и шумиха, вызванная неожиданной его смертью в Ферраре, где он работал над рисунками для одной ткацкой фабрики и имел дело с вредными красителями. Многие тогда считали, что художник был отравлен недругами, которых у него было множество из-за неуживчивого характера.
Правда, лет через сто после смерти Порденоне писатель Боскини, личность экстравагантная и известная своими странностями, в книге «Навигационная карта по живописи» (Carta del navegar pitoresco) пустил слушок о причастности Тициана к смерти Порденоне. Но его гнусная инсинуация никем не была поддержана, так и оставшись в истории единственной попыткой бросить тень на имя великого творца.
Как бы там ни было, после успеха «Битвы при Кадоре» сенат принял решение вернуть Тициану должность соляного посредника.

Материалы отсюда .

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...