Птицы летели с востока. Там, на горизонте, полыхал пожар восходящего солнца, который все больше и больше охватывал алыми объятьями холодное небо. Казалось, будто этот пожар согнал всех угольно-черных птиц с насиженных мест, и теперь они летели черной молчаливой тучей, лишь с тугим свистом вспарывая морозный воздух. С красного, горящего востока они с упрямством неслись по темно-синему западу, где еще ярко светилась белая луна, и звезды скалились на просыпающуюся Землю. Цепляясь крыльями за обжигающе холодное небо и острые концы месяца, птицы летели туда, где черной линией была четко очерчена граница между этим миром и тем, что тщательно скрывало от всего живого солнце. Это был конец света, конец мира, щель, через которую только в определенный миг можно проскочить туда, где никто еще не бывал.