Гильденстерн. Наши имена, выкрикнутые на каком-то рассвете...
распоряжения... приказы... должно быть, был момент, тогда, в самом начале,
когда мы могли сказать - нет. Но мы как-то его упустили.

Розенкранц Словом, случайность и упорядоченность образуют некий
союз, в котором мы узнаем природу. В конце концов, солнце вставало примерно
так же часто, как и садилось, и монета падала примерно столько же решкой,
сколько и орлом. А потом прибыл посланец. За нами послали. И больше ничего
не случилось. Но девяносто две монеты, подброшенные одна за другой, упали
девяносто два раза орлом...

Гильденстерн. ... О чем ты прежде всего вспоминаешь?
Розенкранц. А, ну это... Ты имеешь в виду, что первое мне приходит в
голову?
Гильденстерн. Нет - какую вещь ты прежде всего вспоминаешь.
Розенкранц. Ага. (Пауза.) Не помню. Я все забыл. Это же было так
давно...
Гильденстерн (спокойно, но настойчиво). Ты не понял: я спрашиваю, что
ты вспоминаешь первым после всего, что забыл?
Розенкранц. А, ясно. (Пауза.) Я забыл вопрос.

Актер. Бойня - целых восемь трупов. Это у нас получается лучше всего.
Гильденстерн (с силой, накапливавшейся во время пантомимы и комментария
к ней). Ты! Что ты знаешь о смерти?
Актер. Что актерам это удается лучше всего. Они должны выдать все, на
что их талант способен, и их талант - умирание. Они умирают героически,
комически, иронически, медленно, быстро, отвратительно, очаровательно и,
наконец, на котурнах. Лично мое амплуа несколько более общее. Я извлекаю из
мелодрамы суть, которой там часто и нет; но иногда, несмотря на это,
проскальзывает тонкий луч света, который, если под определенным углом,
может, так сказать, пронзить покров смертности.
Розенкранц. И это все, на что они способны, - умирать?
Актер. Нет, нет - они еще красиво убивают. Некоторые убивают даже
красивей, чем умирают. Остальные лучше умирают, чем убивают. Это труппа.
Розенкранц. Который из них который?
Актер. Почти никакой разницы.
Гильденстерн (страх, насмешка). Актеры! Механики дешевых мелодрам! Это
не смерть! (Спокойней.) Вы кричите, давитесь, ползаете на четвереньках - но
ни у кого это не рождает ощущения смерти - никого не застает врасплох, чтоб
в мозгу у них что-то прошептало: "Однажды и ты будешь умирать". (Упрощая.)
Вы умираете столько раз; как же вы рассчитываете, что они поверят в смерть
подлинную?
Актер. Как раз наоборот, это единственный вид смерти, в который они
верят. Они у меня вышколены. У меня однажды был актер, которого приговорили
к виселице за кражу овцы - или барана, - не помню точно. Так я испросил
разрешения повесить его по ходу пьесы - пришлось малость изменить фабулу, но
я посчитал, что так будет эффектней. Вы, может быть, не поверите, но это не
выглядело убедительно. Поколебать их недоверие невозможно, - и когда публика
начала глумиться и швырять помидоры - все кончилось катастрофой! - он ничего
другого не делал, только плакал - совсем не по роли - просто стоял там и
плакал... Нет, больше никогда...

Розенкранц. Может, надо что-нибудь сделать? Что-нибудь конструктивное?
А?
Гильденстерн. Что? Маленькую плоскую пирамиду из человеческих тел?

Гильденстерн. Значит, ты догнал нас.
Актер (громко). Нет еще! (Горько.) Это вы нас бросили.
Гильденстерн. А, я и забыл - вы же собирались дать представление. Да,
жаль, что мы это упустили.
Актер (взрываясь). Нам стыдно теперь смотреть друг на друга! (Овладевая
собой.) Вы не понимаете этого унижения - быть лишенным единственной вещи,
которая делает эту жизнь выносимой, - сознания, что кто-то смотрит... Мы уже
вошли во вкус, уже лежало два трупа, и тут мы обнаружили, что - никого, что
раздеваемся донага в пустоте, что мы - нигде.
Розенкранц. Реплика номер тридцать восемь.
Актер (подавленно). И вот, как несмышленые дети, приплясывая, в одежде,
которую никто не носит, твердя слова, которых никто не говорит, в дурацких
париках, клянясь в любви, распевая куплеты, убивая друг друга деревянными
мечами, впустую вопя о потерянной вере после пустых клятв отмщенья - и
каждый жест, каждая поза растворялись в прозрачном, необитаемом воздухе, -
мы разбазаривали свой талант и распинались под пустым небом, и только
неразумные птицы внимали нам. (Оборачивается к ним.) Ну что, понятно? Мы -
актеры, мы нечто обратное людям! (Он вздрагивает, голос его успокаивается.)
Вспомните сейчас о спрятанной в самой глубине души, о самой... тайной...
самой интимной вещи... или мысли... которая у вас есть... или была... и
которая уже потому в безопасности, что вы о ней забыли. (Он смотрит на них,
затем - в публику; Розенкранц поднимает ничего не выражающий взгляд.)
Вспомнили? (Отчеканивая каждое слово.) Так вот, я видел, что вы вспомнили.

Розенкранц возбужденно вскакивает.

Розенкранц. Ты! Никогда! Лжешь! (Овладевает собой и, усмехнувшись в
пустоту, садится.)
Актер. Мы актеры... мы отказались от самих себя, как требует наша
профессия, - уравновесив это дело мыслью, что кто-то на нас смотрит.
Оказалось - никто. Нас купили. Пока продолжался длинный монолог убийцы, мы,
не смея шелохнуться, застыв в своих позах, сначала с надеждой, потом с
неуверенностью, потом уже в полном отчаянии обшарили глазами каждый куст,
каждый бугорок, каждый угол - но вас нигде не было. И все это пока
убивец-король клялся горизонту в безмерных своих прегрешениях... Потом
головы зашевелились, шеи стали вытягиваться - осторожно, как у ящериц, труп
невинной Розалинды подал признаки жизни, и король запнулся. Даже тогда сила
привычки и упорная надежда, что наша публика все-таки следит за нами из-за
какого-нибудь куста, еще долго заставляла тела наши бессмысленно двигаться,
рты раскрываться - хотя уже ни складу ни ладу не было, - пока все это, как
телега о камень, не споткнулось о тишину. Никто не подошел. Никто нас не
окликнул. Тишина была ненарушимой, гнетущей, бесстыдной. Мы сняли наши
короны, и мечи, и золотое тряпье и молча двинулись по дороге к Эльсинору.

Тишина. Потом Гильденстерн начинает аплодировать в одиночку с плохо
скрываемой иронией.

Читаем Ветхий Завет и....

Сирах.
32. 1-8.
Если поставили тебя старшим (на пиру) не возносись;
будь между другими как один из них: позаботься о них и потом садись.
И когда все твое дело исполнишь, тогда займи свое место, чтобы порадоваться за них и за хорошее распоряжение получить венок.
Разговор веди ты, старший, - ибо это прилично тебе,- с основательным знанием, и не возбраняй музыки.
Когда слушают, не размножай разговора и безвременно не мудрствуй.
Что рубиновая печать в золотом украшении, что благозвучие музыки в пиру за вином;
Что смарагдовая печать в золотой оправе, то приятность песней за вкусным вином.

Знаешь, что думал мальчик, которого ты вчера спрашивал, почему он грустный? Он подумал: "Да отстань ты от меня..."
Януш Корчак

Если сейчас же не произойдет что-нибудь хорошее...
я умру.
--------------
-Я люблю тебя.
-Это - невозможно…
-Нет, возможно, возможно, возможно!!!
-Что же мне делать?
-Просто ничего не меняй.
-Это - невозможно…
-Тогда лучше забудь. Это шутка.
-Это - невозможно!
------------------------
Если сейчас же не произойдет что нибудь хорошее...
тогда
тогда
произойду
Я!!!
Так и произошел человек - от обезьяны,
а обезьяны -
от маленьких невзрачных зверьков,
а те - в свою очередь -
от звероподобных рептилий,
а реплилии -
от самых настоящих драконов...
-----------------
А те,
кто не знал слова “невозможно”
(или не успевал об этом подумать)
стали предками
пегасов,
кентавров,
русалок
и прочих прекрасных химер.

Очень хочется спать?
Ваши предки были медведями.
Больше и чаще впадайте в спячку.

Позаботьтесь об уютной берлоге.
Шоколадка принесет больше счастья, если она будет десятой за сегодня.
Мед добавит бодрости, если смешать его с горячим чаем и перцем.
Еще больше бодрости, если перец будет красным.
И еще больше, если чай заменить коняком.



Не хватает тепла и солнца?
Ваши предки - крымские скалы.
Включайте свет, музыку, жгите свечи,

добавьте тепла в квартире, одежде и личной жизни.
Сходите в солярий, наконец.
После этого добавьте огня.

Потом адреналина.

Помешивайтесь 1-3 раза в неделю.


Все надоело, каждое утро одно и то же?
Ваш предок - Будда, впереди и позади которого - вечность.
Купите коробку витаминов и

будьте снисходительны к этому несовершенному миру.

росток тянется вверх
пушистый
играет
в Снежную королеву

никак не расскажешь ему,
что впереди
настоящая
зима...

1.

Требуется Отец Народов!

В развивающуюся компанию требуется

Директор по персоналу, способный возглавить массы.

Умение пользоваться картой пути в Светлое завтра

и умение дойти без потерь приветствуется.


Путь в Светлое завтра нам известен:
мы хотим, чтобы любая работа доставляла удовольствие.

Если вы:
умеете доводить начатое до конца
не боитесь непредсказуемых проектов
и хотите работать по-настоящему
МЫ ждем ВАС!



2.

Нам нужна Душа компании!

Мы хотим, чтобы любая работа была интересна.
Мы хотим, чтобы клиенты, сторудники и руководители компании были счастливы.

Нашей компании нужен духовный лидер,
председатель fun-клуба и директор по персоналу в одном лице.
Требования просты: минимум спокойствия, максимум легкости на подъем.
Чувствуете силы на пять лет каторжных работ —
мы ждем Вас!



3.
В компанию подросткового возраста (15 лет)
требуется классный! руководитель.

Задача – научить хорошему, вырастить и воспитать коллектив в любви к прекрасному.

Прекрасным мы считаем качественную и успешную работу.

Если Вы всегда знали, что работа должна приносить радость,
группа энтузиастов ИНТЕРЕСНОЙ ЖИЗНИ
приглашает Вас присоединиться к инновационному управленческому проекту.
“СЧАСТЛИВЫЙ ПЕРСОНАЛ => ДОВОЛЬНЫЕ КЛИЕНТЫ”.


4.
Требуется специалист по управлению основным золотым фондом компании –
ее сотрудниками.
Умение сохранить и преумножить - обязательно.

.... для управления государством не годятся как люди непросвещенные и несведущие в истине, так и те, кому всю жизнь предоставлено заниматься самоусовершенствованием,
- первые потому, что в их жизни нет единой цели...
а вторые потому, что по доброй воле они не станут действовать, полагая, что уже при жизни переселились на Острова блаженных.

Платон «Государство». Книга седьмая


так значит не место у руля нам - ученым котам. :))))))

.....
.....
тише
всем спать

пугливое
не пугать

хрупкое
не кантовать

прямое
и пусть себе

терновый
значит судьба такая

Когда я вернусь - ты не смейся, - когда я
вернусь,
Когда пробегу, не касаясь земли, по
февральскому снегу,
По еле заметному следу к теплу и ночлегу,
И, вздрогнув от счастья, на птичий твой
зов оглянусь,
Когда я вернусь, о, когда я вернусь...
Послушай, послушай - не смейся, - когда я
вернусь,
И прямо с вокзал, разделавшись круто с
таможней,
И прямо с вокзала в кромешный, ничтожный,
раешный
Ворвусь в этот город, которым казнюсь и
клянусь,
Когда я вернусь, о, когда я вернусь...
Когда я вернусь, я пойду в тот единственный дом,
Где с куполом синим не властно соперничать небо,
И ладана запах, как запах приютского хлеба,
Ударит меня и заплещется в сердце моем...
Когда я вернусь... О, когда я вернусь...
Когда я вернусь, засвистят в феврале соловьи
Тот старый мотив, тот давнишний, забытый,
запетый,
И я упаду, побежденный своею победой,
И ткнусь головою, как в пристань, в колени твои,
Когда я вернусь.. А когда я вернусь?
А. Галич

Занавес исчез,
хоть не было звонка

на сцене яркий свет,
но слушатели в черном

тепло -
безжалостно (и не всем...),

вечное -
сиюминутно (успеешь?)

сказка -
фарс, (о-брраво!)

возрождает -
убивает, (не в этот раз!)

щедра -
и несправедлива

эта трагедия.

Идеалогия

Отчет:
Первый объект понравился с точки зрения отсутствия суеты и делового подхода.

программа продвижжения

Если стать друг-другу ближе,
то теплопотери НИЖЕ!

Вот за это я ее люблю.

=)

Смотрит,

и

весь опыт

теряет смысл?



Улыбается,

и

непобедимость

дает трещину?



Молчит,

сердце

Раз!

и

останавливается?



Трагедия?

Счастье?



Ха!

Вода течет,

Ветер дует,

Огонь горит,

Посмотрим еще…

А=B=C=…

Единое бесправие - иллюзия демократии



A>B>C>D>E>F>…

И что после этого вы хотите от Z?



А + В = С

Синергетический результат совместной работы



A + B = A + B + C

Неожиданный результат совместной работы



А > В

Понты



А >> В

Самообман



0/А=0

Эх…не судьба



А(t) = А

Постоянство равносильно смерти



А = а1 + а2

Раздвоение личности



А=а1+а2+а3……+aN

Шизофрения



А=1/А

Я фантастически скромен





А = sinX

B = cos(X+Ф)

От любви до ненависти – всего лишь Ф



А – В = 0

Я не могу без тебя…



А – В = С

Оказывается могу.