Виктор Шендерович
Баллада об авокадо
Когда услышал слово «авокадо»
впервые, в детстве... нет, когда прочел
его — наверно, у Хэмингуэя
(или Ремарка? или у Майн Рида? —
уже не помню), — в общем, с тех вот пор
я представлял тропическую синь,
и пальмы над ленивым океаном,
и девушку в шезлонге, и себя
у загорелых ног, печально и
неторопливо пьющего кальвáдос
(а может, кальвадóс). Я представлял
у кромки гор немыслимый рассвет
и черно-белого официанта,
несущего сочащийся продукт
экватора — нарезанный на дольки,
нежнейший, бесподобный авокадо!
С тех пор прошло полжизни. Хэм забыт,
кальвадос оказался просто водкой —
на яблоках, обычный самогон.
Про девушек я вообще молчу.
Но авокадо... — Боже! — авокадо
не потерял таинственнейшей власти
над бедною обманутой душой.
И в самом деле: в наш циничный век,
когда разъеден скепсисом рассудок,
когда мамоной души смущены,
потерян смысл, и врут ориентиры —
должно же быть хоть что-то, наконец,
не тронутое варварской уценкой?!
И вот вчера я увидал его —
В Смоленском гастрономе. Он лежал,
нетронутый, по десять тысяч штука.
Но что же деньги? Деньги — только тлен,
и я купил заветный авокадо,
нежнейший фрукт — и с места не сходя,
обтер его и съел...
Какая гадость!
