/sa.uploads.ru/cbAEB.png" target="_blank">http://sa.uploads.ru/cbAEB.png); background-color: transparent;">

/st0.bbcorp.ru/img/minus.png" target="_blank">http://st0.bbcorp.ru/img/minus.png) 0% 50% no-repeat;">

БИОГРАФИЯ. Часть II. ПОХОД В ЭРЕБОР.

2850 Т.Э. Гэндальф находит в подвалах Дол Голдура умирающего гнома, у которого при себе карта, принадлежащая народу Дурина из Мории, и ключ, который вроде бы имеет какое-то отношение к карте, хотя гном уже слишком плох, чтобы объяснить, что к чему. Однако Маг понятия не имеет, кто бы это мог быть, ведь пленник может оказаться гонцом, пойманным по дороге, или даже вором.

Ты слишком рискуешь, ты далеко идешь… 
Безмолвные стены чувствуют эту дрожь. 
В старинный замок со скрежетом входит нож, 
и ты открываешь двери, стоишь и ждешь  ©

Переступая с ноги на ногу, я старался не наступить в лужу крови или чего похуже, в то же время стараясь разобрать в безумном взгляде гнома искру некогда крепкого духа, но он был сломлен, сломлен бесповоротно, и даже рука Манвэ не смогла бы вывести его из лабиринтов собственных кошмаров, наполненных монстрами, которыми населил их Саурон. "Последнее из Семи", - повторял он в бреду снова и снова. Поначалу меня посетил замысел на грани сумасбродства помочь несчастному бежать, рискуя выдать свое присутствие и столкнуться с полчищами охранников. 
Боюсь, этим я нарушил бы наказ мягко вмешиваться в судьбы мира, не претендуя на лавры героя легенд, поэтому я запретил себе даже и думать о том, чтобы вывести беднягу, которого подкосили жестокие пытки и влияние кольца, наградившего наследников Дурина несметными богатствами и драконьей болезнью одновременно. Ничто не тревожило меня так, как то, что Кольцо Власти оказалось в недобрых руках, но ничто и не радовало, как то, что проклятие, наконец, покинуло славный род, последний представитель которого не успел коснуться опасного артефакта. Несмотря на то, что я сам пользовался подобной реликвией, мне было неясно до конца влияние этих предметов на своих владельцев, тем более, что даже на людей и гномов они действовали по-разному. 
Меня оторвали от излишне тягостных дум короткие толстые пальцы без ногтей, больно вцепившиеся в запястье и настойчиво пихающие в ладонь тяжелый ключ, испещренный рунами, а также замусоленный клочок пергамента. По крайней мере, гном осознал, что я ему не враг - в первые минуты моего появления в камере он пытался проломить мне голову посудиной, служившей ему отхожим местом. Я себе несколько не так представлял завершение своего пути в Средиземье, поэтому четверть часа пришлось потратить на то, чтобы урегулировать это недоразумение. 
- Моему сыну, - хрипло проговорили искусанные, развороченные ударом латной перчатки или, может быть, ручки бича, губы, - сыну передай, - повторил гном, видимо, не замечая, что вопреки своей же воле не отпускает бумагу, которую я боялся ненароком порвать. Пришлось разжать искалеченные руки прежде, чем он умер. Вскоре после этого мне удалось выбраться из крепости. Я припрятал ключ и карту, и по какому-то наитию всегда держал при себе, чтобы они были в сохранности, хотя вскоре совершенно забыл о них.

15 марта 2941 Т.Э. Гэндальф случайно встречается в Бри с Торином Дубощитом. Торин хочет вернуть Одинокую Гору, и волшебник видит в этом возможность избавить север от угрозы дракона. Несмотря на слова главы Ордена, Гэндальфа тревожит присутствие Саурона. Он опасается, что Тёмный Владыка использует Смауга и с его помощью опустошит северные земли, что позволит Врагу напасть на Ривенделл и Лотлориэн.

И все, что происходит, совсем не странно. 
И то, что не происходит, не странно тоже. 
Так знают в горах о будущих ураганах 
По громкой тревоге птиц и молчанью кошек ©

На пол трактира лучше было не смотреть – он был усыпан мусором, покрыт плевками и обгорелым табаком. В Брыле гораздо меньше внимания придают чистоте, нежели в Шире, куда я  направлялся, чтобы отдохнуть и поразмыслить. Мои мысли пребывали в таком же раздрае, как обстановка вокруг, и вовсе не от плохого эля. Петли зловещих предзнаменований, что я встречал по пути на север, стягивались всё туже.   
Что самое неприятное – те, что, казалось бы, должны мне помогать, только вставляли палки в колёса. Саруман, узнав о возрождении Саурона, и ухом не повёл, будто бы Гортаур был не величайшей угрозой всей Арде, а ещё одним бандитом, обыкновенной мухой, которую легко могла прихлопнуть длань Искусника. Мои призывы предпринять незамедлительные меры, чтобы помешать Врагу собрать армию (ибо даже он, во всей своей мощи, не может обойтись без прихвостней и слуг) Белый Маг воспринимал как бурю в стакане воды. 
Саруман для меня всё ещё был не только первым лицом на Совете, но и главой Ордена. Я ожидал, что именно ему суждено повести нас на битву со злом, но Белый всё реже покидал свою башню в Изенгарде, хоть и получал донесения со всех сторон света. В какой-то момент я осознал, что больше не в состоянии ждать от него отмашки, и пришло время приступить к решительным действиям вне зависимости от мнения Курумо. 
Но одно дело – решиться на мятеж, а другое – обуздать свой страх и здраво определить, что делать в первую очередь. Это зависело от намерений самого Саурона. Я должен был не просто ответить на каждый его ход своим, я должен был предсказать цепь всех его перемещений вплоть до самого конца игры, и догадаться, какую тактику он изберёт, на какие фигуры возложит больше всего надежд.  Останется ли в Дол Гулдуре или вернётся в Мордор? Затаится, готовясь к войне, или нападёт, лишая нас главных оплотов? Раньше милые моему сердцу Имладрис и Лориен защищали от наступающей тьмы гномы Эребора и люди Дэйла, но теперь…
- Мне посоветовали обратиться к тебе, волшебник, - задумавшись, я забыл оглядываться по сторонам. Передо мной стоял гном вида весьма величественного, из тех, в ком ярко проявилось искусство Ауле, будто бы ожило моё воспоминание о величии Трора и его потомков. Несмотря на смысл фразы, тон гнома был требовательным, - не поможешь ли ты мне? – ответить отказом на эту просьбу, что больше напоминала приказ, было невозможно. 
- Я к твоим услугам, - согласился я и выслушал его, чтобы хоть немного отвлечься от собственных проблем. Иногда для того, чтобы найти ответ, нужно забыть вопрос. 
Моим собеседником оказался Торин, сын Трайна, внук Трора. Воинственный и непримиримый, рассуждая, как царь, которым он на самом деле никогда не был, наследник собирался пойти войной на Смауга, захватившего Одинокую гору и силой отвоевать сокровища.   Вот чего мне только не хватало – так это армии гномов, что не оставили бы камня на камне между Железными Холмами и Эсгаротом. Я очень сомневался, что Элронд и Трандуил, а также Беорн будут в восторге от перспективы прокормить такую ораву, а гномы во второй раз не будут спрашивать. Я не меньше Торина хотел смерти дракона, с самого своего рождения представлявшего опасность, но нынешние планы гнома казались мне безнадёжными. 
И всё же я пообещал свою поддержку, никогда не отказывая в помощи тем, кто её просит. Мы договорились отправиться в нынешний дворец Торина в Эред Луин. По пути туда Торин рассказывал мне о постигших народ Эребора несчастьях. Упоминание гнома о тайном ходе, которым его отец и дед покинули гору, открыло мне правду на личность сломленного пленника, которого чуть ли не столетие назад я нашёл в Дол Гулдуре – спустя девять лет после его исчезновения.  Наверняка Саурону просто не требовалось от несчастного ничего, кроме кольца, и, потеряв интерес, он бросил его умирать в темнице. Крохотный недосмотр – такой же случайный, как наша встреча с Торином. Однако у меня было чувство, что это именно та нить, что поможет мне распутать весь клубок.

Апрель 2941 Т.Э. Гэндальф и Торин разрабатывают план. Дубощит собирает отряд из двенадцати гномов, а четырнадцатым участником похода становится Бильбо Бэггинс, которого Гэндальф помнит по своим прошлым визитам в Шир. Хоббит совершенно сбит с толку и ведёт себя как последний дурак. Торин в ярости. Он собирается бросить всё и уйти, но ключ и карта, которые Гэндальф получил от самого Трайна, решают дело.

. 

Весна для выживших. Хвала прошедшим тьму, 
Дождавшимся весны, как откровенья. 
Мы друг за другом тянемся, как звенья. 
Он соберет нас, наберись терпенья. 
Идущий первым, улыбнись Ему ©

Тяжелые ботинки рассерженного Торина меряли ковёр весёленькой расцветки, принадлежавший ещё Беладонне. Если бы для моей цели не требовалось принять убедительный вид, чтобы показать, мол, всё идёт по плану, клянусь, я бы присоединился к этому вояжу из одного угла комнаты в другой. Вместо этого я набил трубку «Листом Долгой Долины» и пускал кольца, ожидая, пока двигательные рефлексы гнома перейдут в более-менее вербальную форму. 
Когда за окнами затихли даже песни проходящих мимо безобидных пьянчуг, Дубощит наконец разразился ругательствами в адрес Бильбо, и я порадовался, что внук моего старинного приятеля Геронтиуса мирно спит себе сейчас в кровати, не зная, какие молнии мечутся в его сторону. Сыну Трайна я не возражал, потому, что большинство претензий были обоснованными. Помня о том, как порой полезно молчать, я не добавлял жара в  горнило ярости своего собеседника. С Торином, однако, сей способ не сработал. Кажется, моё молчание только раззадорило пылкого гнома: 
- Ты ведешь какую-то свою хитрую игру, мастер Гэндальф, - сообщил он, будто бы обвиняя меня в измене, - я уверен, что ты взялся за это не только затем, чтобы помочь мне. У тебя какие-то свои замыслы, - и он воззрился на меня, по-видимому, ожидая, что я начну оправдываться, убеждая в том, что нет ничего для Таркуна важнее задачи удовлетворить жадность и спесь очередного порождения Ауле.  
- Ты совершенно прав, - осознав, что миролюбивая тактика не действует, я втянул в себя дым, точно дракон, что собирается выдохнуть пламя, - если бы у меня не было других замыслов, я бы тебе вообще помогать не стал, - из ноздрей повалили две серые струи, пеленой окутывая мою фигуру. До сих пор я был учтив и вежлив с Торином, зная по слухам, как легко вывести из себя правителя Эред Луин, но наследник выглядел, словно капризный ребёнок, и заслуживал того, чтобы ему открыли глаза на собственную гордыню:
- Насколько бы важными и значительными ни казались тебе твои дела, - саркастически заметил я, - они лишь малая нить в большом полотне, - я указал трубкой на узор в виде цветка галенаса на ковре, -  я же забочусь о многих нитях. Но это делает мой совет лишь более весомым, - я не стал пока напоминать гному о том, что он сам попросил меня о помощи, а не наоборот, хотя в результате мы оба не должны были остаться в накладе.  Даже если забыть о том, что, в конечном счёте, я заботился о благополучии всех народов Средиземья. 
- Твоя слава мне известна, - ответил Торин так, будто сомневался в моей репутации, и я должен был предоставить рекомендательные письма. Боюсь, уж слишком далеко пришлось бы за ними ехать, - надеюсь, она заслужена, - фыркнул он презрительно. Кажется, моё признание в том, что мне ещё ни разу не приходилось убивать дракона, порядком его разочаровало. Не меньше, чем меня – его поведение. 
- Слушай меня! – разгорячился я, вставая и нависая над ним. В такие минуты я, бывало, забывал о наказе не демонстрировать смертным свою сущность, - если этот хоббит пойдет с вами, тебя ждет удача, - мой указательный перст почти упирался в длинный гномий нос, - если нет - она отвернется от тебя, - я сам отстранился, будто олицетворяя собой само везение, - и это я провижу, и предостерегаю тебя.
- Из-за этого дурацкого хоббита я уже сомневаюсь, вправду ли дело в ясновидении, или ты скорее бредишь, чем пророчествуешь, - проворчал Торин. Увы, тут я не мог ничего ему возразить. Озарения вещь непредсказуемая, и я был не в состоянии заверить сына Трайна в том, что моё предчувствие - целиком и полностью справедливо. Но что-то подсказывало мне, что Бильбо – та самая часть, что поможет сложиться всей головоломке, гораздо более сложной, чем путь горстки гномов в Эребор. 
- От множества забот твой разум мог расстроиться, - перешёл он уже на неприкрытую грубость, и я понял, что говорит в нём отчаяние. Пожалуй, Торин решил, что я устроил всё это лишь для того, чтобы посмеяться на ним, - изгнанником, которому не раз приходилось защищать свою честь и достоинство, от которых мало что осталось. Но, несмотря на сострадание, сжавшее мне сердце, я не мог позволить ему разрушить план. 
- Забот у меня и впрямь довольно для того, чтобы спятить, - сказал я, не хвастаясь, а лишь констатируя факт, - и худшей из них я считаю одного надменного гнома, который сначала ищет у меня совета, хотя, насколько я знаю, я ему ничем не обязан, а потом, вместо благодарности, ведёт себя нагло, - его поданные разбрелись по комнатам норы Бильбо, поэтому я мог свободно говорить, не опасаясь, что подорву авторитет короля.
- Иди своей дорогой, Торин Дубощит, если желаешь того, - я указал на зелёную круглую дверь, где прошлым утром начертал руну, из-за которой и заварилась вся каша, -  но если ты отвергнешь мой совет, не миновать тебе беды, - бревно в камине треснуло, стреляя искрами во все стороны, будто заразившись моим гневом, - и больше не дождешься ты от меня ни поддержки, ни помощи. 
- Обуздай свою гордость и свою алчность, иначе ты падешь в конце пути, какой бы из путей ни выбрал, хотя руки твои будут полны золота! – голос мой сделался грозным, и я наделся, что это заставит гнома одуматься. Торин отступил, как будто я ударил его, но взгляд его исподлобья горел всё так же. Несмотря на серьёзность моих предостережений, упрямец всё ещё сомневался.
- Не запугивай меня! - отрезал наследник рода Дурина, - в этом деле я решаю сам, как и во всем, что касается меня, - мне подумалось, что сладить с этим характером будет задачей не меньшей, чем победить дракона. Нрав Торина имел сходство с духом вовсе не гнома, но эльфа, ставшего причиной многих бед не только Средиземья, но и Амана. Даже сквозь тёмный покров памяти пламенный образ Феанора горел перед моими глазами вечным предостережением, и мне бы не хотелось, чтобы Торин Дубощит окончил свои дни так же, как верховный король нолдор. 
- Тогда решай! – сжав посох в руках, я стукнул им об пол, точно судейским жезлом, - мне больше нечего сказать, кроме одного: я не дарю свою дружбу или уважение кому попало, - я надеялся, что он извлечёт урок из этих слов, - но этот хоббит мне нравится, и я желаю ему добра. Обращайся с ним хорошо, и я останусь твоим другом до конца твоих дней, - положив руки на пояс, он размышлял, будучи во власти своей гордыни. Тем не менее, другие качества, более светлые, всё же взяли верх.
- Ну, хорошо, - бросил гном,  - он отправится с моим отрядом, если осмелится - в чем я сомневаюсь, - я украдкой вздохнул: этим предстояло заняться мне, -  но если ты настаиваешь на том, чтобы взвалить его на меня, то ступай с нами и сам присматривай за своим любимчиком, - а вот это уже было сложновато, так как пусть я и не стал главой Белого Совета, но у меня были дела поважнее, нежели нянчиться с вереницей гномов. Но я положился на провидение и согласился. 
- Я пойду, и останусь с тобой до тех пор, пока смогу, - дал я клятву, и оговорился, - по крайней мере, пока ты не узнаешь его истинную цену, -  иногда приходится принимать поистине тяжёлые решения. Вся ответственность выбора лежала на мне, и если бы я ошибся в Бильбо, если бы он действительно оказался тем, кого видел в нём Торин, и не показал тех качеств, что увидел в нём я – последствия были бы губительны для всех нас.  

Май-июнь 2941 Т. Э. Отряд натыкается на троллей, но Гэндальф заставляет монстров спорить до рассвета, который обращает их в камень. В их пещере Торин и Гэндальф находят эльфийские мечи. Более точно о происхождении Оркриста и Гламдринга, а также о значении лунных рун карты Эребора путешественникам становится известно от Элронда, - владыки Имладриса, где они отдыхают вплоть до летнего солнцестояния.

Спускаешься ниже – в опасную глубь ее, 
И воздух почти осязаем, гудит и бьет, 
И вдох проникает медленно, как копье… 
Но то, что ты ищешь – дальше. Идем, идем ©

Блеск золотых монет еле-еле пробивался через грязь этого смрадного подземелья.  Съеденное за и без того скромным ужином просилось наружу. Пещера Смауга в миниатюре, - подумалось мне. Было бы лучше, если бы к тому моменту, когда мы доберемся до Эребора, Торин таки убедился, что я не зря настоял на том, чтобы взять Бильбо с собой, и мне не пришлось бы лезть вместе с ними в Одинокую Гору. Огонь кольца вполне мог привлечь внимание дракона. 
К счастью, здешние хозяева уже никогда не смогут вернуться в свое жилище. В своём стремлении понять все народы Средиземья, мне всё же было не под силу найти общий язык с теми существами, что с самого своего создания служили злу, поэтому сейчас меня не мучила совесть за уничтожение чудовищ. Пусть-ка теперь постоят истуканами до следующей эпохи, прожорливые твари!
Фермер, чей разорённый дом нам встретился по пути, был моим добрым другом, и мне было жаль, что я не успел предотвратить его гибели. Он, конечно, был не первым и не последним, - за многие годы мне приходилось не раз оплакивать ушедших, но это не значило, что в сердце не находилось отклика для каждого, какого бы рода он ни был. И для гномов, кстати, тоже, которые сейчас, верные своей жадности, несмотря на вонь, усердно копали яму, чтобы спрятать туда найденные сокровища.  
Торин, разумеется, не принимал в этом участия, как персона королевской крови. Вместе со мной он последовал вглубь пещеры, озирая горы вповалку сваленных доспехов. Мягкий свет посоха приоткрывал перед нами завесу нескончаемой цепи преступлений троллей. Я уже собирался идти к выходу, как вдруг мне показалось, что в углу пещеры белое сияние потускнело не сразу, а задержалось, как будто некий предмет впитал его.
Я вернулся, разглядывая то, что привлекло моё внимание, а именно – оплетённую черной кожей рукоять, что легла в ладонь, будто была для неё предназначена. Когда я вытянул меч из пыльных ножен, моим глазам предстал бастард с узким и длинным лезвием, по которому шла надпись на синдарине: 
«Turgon Aran Gondolin, Tortha gar a matha Glamdring, Vegil Glamdring gud daelo. Dam an Glamhoth» 
Я попытался прочесть её и, как всегда, когда я пытался вызвать некогда потерянные знания, боль пронзила виски, предупреждая не делать этого. «Что ж, Элронд поможет мне с этим», - решил я. Длина меча подходила мне по росту, а моё старое оружие, пусть и сослужило неплохую службу, давно требовало замены. Рядом с мечом, что поднял я, лежала фалькатта явно той же работы, что и бастард.      
- Эти мечи ковали не тролли, - заметил Торин, как всякий гном, разбирающийся в подобных вещах. 
- И не лучшие кузнечные мастера из числа людей, - отозвался я. Никакого перевода не нужно было, чтобы понять, кому под силу подобное мастерство, - они выкованы в Гондолине высшими эльфами, - упрямец, который поначалу с удовольствием рассматривал превосходные изделия, швырнул их со звоном обратно в ножны, с видом оскорблённого подачкой достоинства. Однако я был уверен, что наша находка не случайна. Такие вещи на дороге не валяются, - уж это я знал по собственному опыту, исходив не одну дорогу.     
- Лучших клинков нам не найти, - подытожил я, надеясь, что гордыня гнома не будет противоречить здравому смыслу. Однако далее переубеждать я его не стал, честно говоря, порядком устав от этого занятия, особенно когда речь шла о Бэггинсе. Вспомнив о хоббите, я пошарил ещё в округе, оглядывая непритязательный арсенал и неподалёку от того места, где мы подобрали наследие Тумладена, обнаружил кинжал с листообразным клинком, украшенным рунами, похожими на символы, что были выгравированы на моём.   

Лето/осень 2941 Т. Э. По несчастливой случайности выбранная для ночлега пещера оказывается ловушкой. Гэндальф убивает гоблинов, пытающихся его схватить, а Бильбо попросту теряют в темноте, но остальные члены отряда попадают в плен и предстают перед Верховным Королём Гоблинов. Тот приказывает убить пленников, узнав Оркрист, или Кусач,  но Гэндальф отрубает голову королю гоблинов и выводит гномов из подземелий.

Пустых коридоров путаный лабиринт, 
Под каменным сводом лучина едва горит, 
Ты слышишь своих шагов напряженный ритм ©

Тьма скрывала шероховатый пол,  в ступни впивались выступающие камни. Под низко нависшим потолкои навязчиво стрекотали летучие мыши - шпионы врага. И пусть тут не было такой вони, как в пещере троллей, духота и затхлость стискивали голову болезненным обручем . Эти туннели предназначались для лап и когтей, а не для сапог.  Я, точно гончая, следующая по запаху дичи, шёл вперёд, выискивая путь наверх, но и сам при этом был добычей. 
- Нельзя ли прибавить света, пожалуйста? - в ему свойственной манере поинтересовался Балин. Он задыхался, как и все мы,  но не обошёлся без учтивых слов. Если бы все гномы вели себя так, как старший сын Фундина, многих проблем удалось бы избежать. Если бы Торин почаще прислушивался к его речам, то походил бы на королей древности намного больше. Я уже собирался ответить Балину так же вежливо, как вдруг Двалин резко добавил: 
- Не то мы  на бегу сломаем ногу! - сварливость младшего брата Балина меня разозлила. Мало того, что сами угодили в передрягу, не сказав и намёка на спасибо, когда я их вытащил, так ещё и возмущаются не слишком комфортными условиями побега! Как будто я притушил свет жезла исключительно, чтобы доставить им неудобства. Думается мне, гораздо большие неудобства им доставили бы гоблины, увидевшие нас по этому маяку. А я на сегодня уже предостаточно намахался мечом. 
- Я вам не фонарь, - огрызнулся я, - лучше оказаться без ноги и на поверхности, чем с ногой, но без головы в котле гоблинов, - не было времени даже на то, чтобы оттереть меч от крови Горкила.  Моё обещание идти вместе с Торином медленно, но верно толкало меня к тому, чтобы перейти границу личного невмешательства в дела Средиземья. 
Конечно, и сидеть сложа руки – не выход, но сейчас я был близок к тому, чтобы нарушить указания валар, какими бы расплывчатыми они ни были. Ещё немного – и, забывшись, действительно отправлюсь драться с драконом. Путешествие не терпит, когда к нему относятся, спустя рукава: оно затягивает. Я пообещал себе, что, проводив гномов до безопасного места, тут же покину отряд и отправлюсь туда, где мне самое место – на Белый Совет.

Лето/осень 2941 Т. Э. Гэндальф отгоняет варгов, задействовав Наир, и спасается от Орков Туманных Гор с помощью орлов. Договорившись о поддержке Беорна, волшебник расстаётся с отрядом и отправляется на Белый Совет, где убеждает Мудрых предпринять что-либо против Саурона, чтобы отвлечь Врага от Эребора. На этот раз Белый Маг соглашается, и Саурон бежит.

И какими богами безумие это создано, 
И какого черта я оказался в нем… 
Я живу, сгорая, между огнем и воздухом. 
Задыхаюсь между воздухом и огнем ©

Листва горела под ногами, искры сыпались вниз вместе с тлеющей корой. Величественные сосны лишились большей части шишек, из которых на следующий год могла вырасти им достойная смена, а уютная поляна была черна, словно Горгорот. "Прости меня, Кементари, не было другого выбора, - обратился я мысленно к  Дарящей Плоды, - сегодня пламя Наира нанесёт раны твоим детям, благо, что ты создала их стойкими и способными к возрождению. Приходится чем-то жертвовать и нынче этой жертвой оказался лес у подножья Туманных Гор".  
Но и она оказалась напрасной. 
Варги, тявкая, носились вокруг. Я уже сбился со счёта, сколько раз мне пришлось уносить ноги от этих тварей, поэтому их не очень-то сложное наречие, содержащее не больше сотни слов, было мне понятно. Из воя одного раненого зверя я услышал, что орки на подходе.  Может быть, так на меня действовало слишком долгое общение с гномами, но, клянусь, мне захотелось выругаться. 
Я начинал привыкать к ощущению, что всё висит на волоске. Единственное, что меня успокаивало – это то, что Бэггинс всё же был с нами. Когда оказалось, что отряд оставил несчастного хоббита в подземельях гоблинов, на радость торжествующему Торину, который наконец-то избавился от навязанной мной обузы, я был готов растерзать напыщенного гнома, который не замечал пропасти, что разверзлась у него под ногами.
Сейчас мы все висели над пропастью, все средства борьбы были исчерпаны, так как все мы были слишком уставшими, израненными и голодными. Я закрыл глаза, стискивая посох покрепче, собирая силы для последнего рывка и готовясь к смерти. Может быть, пока я отвлеку орков, Торину с друзьями удастся сбежать. Верный жезл ослепительно засиял – верно, его было видно за многие мили.  Я сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду, но вдруг в небесах раздался клёкот, и поляну, освещенную луной, закрыла тень Гваихира, который, раскинув крылья, парил над лесом. В бока вцепились гигантские когти, и мир стал стремительно уменьшаться, превращаясь в детскую игрушку. 
- Как ты узнал? – крикнул я, пытаясь перекричать ветер. Рядом летели поданные Гваихира, держа в лапах брыкающихся гномов и хоббита. Появление орлов было большой удачей, всё равно, что обнаружить клад, ведь потомки Торондора подчиняются только Манвэ, да порой могут прислушаться к Радагасту, что покровительствует всему живому. Я вдруг подумал, как недоволен будет мой старый друг, узнав, что я тут устроил, - и не мог бы ты нести меня поосторожнее? -  проворчал я сквозь зубы, чувствуя, что коготь прорвал плащ и сейчас доберётся до селезёнки.
- В прошлую нашу встречу я убедился, что ты великий лекарь, - молвил Гваихир. Будь птичий клюв устроен иначе, я бы подумал, что он смеётся надо мной, - так что потерпи. Орки разве с вами обходились аккуратнее? – и я прикусил язык. Избежав орочьих ятаганов, стоило подумать о том, как не допустить повторения безвыходной ситуации. Я верил в счастливый случай, но полагаться на него постоянно было нельзя.

Конец осени – начало зимы 2941 Т.Э. Гэндальф возвращается на север и обнаруживает, что Смауг мёртв, гномы забаррикадировались внутри горы, а армии Эсгарота и Трандуила расположились лагерем снаружи. Несмотря на попытку Бильбо уладить конфликт с помощью Аркенстона, конфликт продолжается, пока не появляется армия орков и варгов, и Гэндальф не убеждает гномов, людей и эльфов объединиться против общих врагов.

Нам оставалось – яростно верить в жизнь, 
Кожу сдирая, в скалу упираясь лбами, 
Воздух хватая запекшимися губами, 
Мы говорили друг другу: – Держи! Держи! ©

Идти было тяжело – переступая через обожжённые скорченные тела людей, брошенное оружие орков, клочки шерсти варгов, разбитые шлемы гномов и золотые волосы эльфов. Поле заволокло дымом пожарища. Земля была изъедена рытвинами, точно лицо бургомистра Эсгарота – оспой. Я шёл по ней не для того, чтобы полюбоваться пейзажем: среди трупов могли остаться раненые и я чутко прислушивался к стонам и скрежету доспехов. 
- Мы победили! - прошептал гном, хватая меня за подол, когда я опустился перед ним на колени. Тела нескольких сородичей не позволяли ему встать. У него в плече торчала стрела, вытаскивать её сейчас было опасно – бедняга мог скончаться от потери крови. Я обломал древко как можно ближе к телу и спросил гнома, способен ли он идти сам. Но он не ответил на мой вопрос, опять повторяя то же самое. 
- Да, - подтвердил я безрадостно, - победили, - я устало вытер пот со лба и огляделся снова. Неразрешимые вопросы мучили меня. Как я и предсказывал, Бильбо сыграл немалую роль в происходящем, но всё разрешилось не так, как я предполагал. Слишком много совпадений. И слишком много белых пятен в полотне, где я, как мне казалось, позаботился о каждой нити. Кто вмешался в узор вместе со мной?
По чьему приказу пришло тёмное воинство, если я всё же уговорил Белый Совет напасть на Дол Гулдур и Саурон бежал? Неужели он успел-таки поднять самых страшных из своих приспешников – короля-чародея и его назгулов? Дрожь пробежала по позвоночнику. Что, если бы мы с Торином не затеяли этот поход? Трандуил не успел бы поднять армию, и орки уничтожили бы подземный дворец, убив неподготовленных эльфов в своих постелях. Эсгарот не собрал бы ополчение и ушёл бы под воду под натиском врага. Пусть это была бы не такая большая потеря, как Нуменор, но тогда не было бы Барда, и не было бы намерения восстанавливать руины Дейла. Я уж не говорю о драконе, чья туша была сейчас погребена в водах озера. Что, если бы нам с Бэггинсом не удалось бы примирить ослеплённых алчностью и старыми распрями? Эльфы и гномы могли растерзать друг друга и оркам бы не стоило труда перебить оставшихся.
Да, это была победа. Но лишь в первом сражении войны, что только начиналась. 

ОРУЖИЕ И СПОСОБНОСТИ: 
Способности:
- управлять дымом и пламенем (в частности, вызывать вспышки света, зажигать голубое «пронзающее» пламя; выпускать из трубки кольца дыма и своей волей заставлять перемещаться их в разных направлениях). Важным усилителем такого чародейства, безусловно, является Наир;
- изготавливать некоторые волшебные вещи (к примеру, самозастегивающиеся запонки);
- создавать иллюзии (наподобие той слуховой, что стала причиной смерти троллей), в том числе, скрывая место своего пребывания ( в зале короля гоблинов Гэндальф находится совершенно незамеченным);
- понимать несколько языков (кроме синдарина), в том числе, язык зверей (варги, вороны, Сполох);
- пользоваться несложными бытовыми заклинаниями, - эльфийскими, гномьими, человеческими и даже орочьими (например, чары, отпирающие и запирающие двери).

Оружие: 
Гламдринг (в переводе с синдарина – «молотящий врагов») – гибрид полутораручного европейского меча (бастард) и мечей бронзового века, рукоять с чёрной оплёткой. На клинке присутствуют руны: «Тургон, король Гондолина, носит и владеет мечом Гламдрингом — врагом королевства Моргота, сокрушителем орков». Как и все мечи эльфийской работы, Гламдринг светится синим или белым огнём, если орки находятся рядом (так же, как и Жало Бильбо Бэггинса и Оркрист Торина Дубощита)
Наир – золотое кольцо с рубином, также именуемое «Кольцо Огня» или «Красное Кольцо» -  одно из Трёх Эльфийских Колец Власти. Было создано Келебримбором и свободно от влияния Гортаура, но по-прежнему связано с Единым Кольцом. В начале Войны эльфов с Сауроном, Келебримбор передал Кольцо Огня вместе с Кольцом Воздуха Гил-Галаду, Верховному Королю Нолдор. Гил-Галад в свою очередь доверил Красное Кольцо Кирдану, Владыке Серой Гавани, который управлял ей после смерти Гил-Галада. Кирдан, распознав, что Гэндальф был одним из майар Валинора, дал ему Наир, чтобы оно помогало ему в его трудах. 
Посох – средоточие силы мага, содержащее остатки сил айнура, которым он был до своего становления Истари.

ПОЖЕЛАНИЯ К ИГРЕ: 
Вверяю себя вашим заботам, крайне покладист по части участия в квестах и прочего.

КОННЕКТ: 
570073292

НАЗВАНИЕ АКЦИИ:
!action: Canon, welcome

ПРОБНЫЙ ПОСТ:
Предлагаю желающим прочесть в этих целях любой эпизод из биографии.

*бессмертен, годы жизни в Средиземье: около 1000 Т.Э. — 29 сентября 3021 года Т.Э.

P.S. Эпиграфы взяты из творчества Светланы Лаврентьевой, также известной по псевдонимом Кот Басё

 

Пара слов о себе. Бездомный бродяга с весьма сомнительной репутацией, любящий совать нос не в своё дело; профессионал по части создания проблем на пустом месте; экологический террорист, нещадно эксплуатирующий вопреки заветам Greenpeace домашних и диких животных, как-то: орлов, лошадей и даже редкие виды бабочек; тролль (не по тёмному происхождению, а по велению души) и провокатор; вредитель, способный в лёгкую очернить доброе имя уважаемого хоббита, подорвать авторитет зарекомендовавшего себя верного слуги короля, с помощью пособников разрушить древний памятник архитектуры, принадлежащий волшебнику с тремя высшими образованиями, а также уничтожить артефакт, представляющий собой венец национального наследия, вопреки воле изготовителя.

Серия сообщений "ФРПГ":
Часть 1 - Adam Oliver Reeves | наследник сети казино "Caesar Palace" | 36 лет
Часть 2 - [Кокурю-кай] Кана Акари, фуку-хомбутё
...
Часть 7 - Не сразу всё устроилось [Gandalf | Thranduil]
Часть 8 - The crownless again shall be king [Коронация]
Часть 9 - Контракт Гэндальфа часть 2
Часть 10 - Pansy&Bersy First Meet
Часть 11 - Thorfinn Rowle | куратор студентов Дурмстранга (часть 1)
...
Часть 30 - В антрацитовом небе безлунных ночей
Часть 31 - Акэ Дэи'икаи, реалит Богини Солнца
Часть 32 - johnathan crowley, inquisitor, 42 y.o

Серия сообщений "анкеты":
Часть 1 - Adam Oliver Reeves | наследник сети казино "Caesar Palace" | 36 лет
Часть 2 - [Кокурю-кай] Кана Акари, фуку-хомбутё
...
Часть 4 - Severus Snape [6, S]
Часть 5 - Контракт Гэндальфа часть 1
Часть 6 - Контракт Гэндальфа часть 2
Часть 7 - Thorfinn Rowle | куратор студентов Дурмстранга (часть 1)
Часть 8 - Thorfinn Rowle | куратор студентов Дурмстранга (часть 2)
...
Часть 14 - Локи
Часть 15 - Акэ Дэи'икаи, реалит Богини Солнца
Часть 16 - johnathan crowley, inquisitor, 42 y.o