- ты чего в одежде? – спрашиваю я
- не хочу, чтоб они видели… когда будут доставать…
действительно. я об этом и не подумал. мы же не мыться собираемся…
поднимает на меня глаза:
- ты уверен, что так лучше?
они такие грустные, затравленные, с застывшим в глубине, абсолютно не детским страхом. как же я мечтал вернуть ему прежние глаза! ясные, лучистые с вечными озорными искорками. в них не было места отчаянию и этой тупой безысходности. он всегда был дерзким и озорным. то ли ангелом, то ли бесенком. но сейчас, больше всего походил на маленького забитого зверька.
как же мне хотелось схватить его за хрупкие плечики, прижать к себе и не отпускать! забрать всю эту боль! сделать его снова счастливым! вернуть все на два года назад, когда мы только переехали в этот гребаный город! я бы сделал все, чтоб родители не развелись. я бы бросился под машину, отрезал бы себе ногу, сбежал бы из дома, лишь бы мама не привезла нас сюда. и эти уроды не сделали бы с билли… с нами, то, что сделали. мне хочется выть от бессилия!
он одел свою любимую футболочку. это так трогательно. мы не договаривались, но я тоже надел свою лучшую одежду. все-таки это наш последний выход.
помню, как ночами мы залезали в одну кровать и болтали там до утра. мы часами могли мечтать о том, что вырастем и станем великими музыкантами. что нас будут любить, и мы будем собирать стадионы на своих концертах. что у нас появятся друзья и целое море поклонников. и что мы, наконец, вырвемся из этого чертова магдебурга! потом мы с удвоенной силой начинали репетировать. он пел, я мучал гитару… теперь это все в прошлом. после всех этих событий… я уже забыл, когда в последний раз брал в руки гитару. блин, я забыл, когда в последний раз слышал, как билл поет! а раньше он пел постоянно… помню, как меня это злило.
- да ты заткнешься или нет, каулиц! от твоего пения уже тошнит! – орал я, когда чаша моего терпения переполнялась окончательно.
а этот маленький засранец, лишь улыбался и начинал петь громче. сколько из-за этого было потасовок!
какой я был глупец! он пел, когда был счастлив! сколько бы я сейчас отдал, чтоб услышать снова его пение! сколько бы отдал, чтоб снова увидеть его милую улыбку!
- да, билли. это самый безболезненный способ.
я специально прошерстил, все сайты на эту тему. я не хочу, чтоб ему было больно. я ведь должен его оберегать. я старше. я сильнее. я всегда защищал его от всех напастей. как же я прокололся? нет, не так,… как же я прокололся в первый раз? сейчас уже и не вспомнить…
в школе нас невзлюбили с первого дня. как я ненавижу эту людскую тупость! они боятся, всего, что выделяется среди них. а то, что боятся, пытаются уничтожить.
а мы выделялись. мы были им просто как бельмо на глазу! слишком сильно видна была их собственная убогость и серость на нашем фоне.
их бесил я, своими дредами и широкими штанами. их бесил билл, своей необычной внешностью и особым, почти девичьим шармом. уверен, что большая половина из них хотела его. хотела, как ни одну девушку до этого! и это просто сводило их с ума. их бесила наша индивидуальность. их бесило, что нас двое, и мы всегда найдем друг в друге поддержку. а больше всего их бесило то, что они сами хотели быть похожи на нас. втайне, каждый из них мечтал об этом. я знаю. я видел это по их глазам.
вначале нас пару раз пытались избить. но мы всегда были вдвоем. и оба приходили в бешенство, если трогали брата. раз на седьмой догнав, что нас бить, себе дороже, оставили в покое. донимали только тупыми шутками и издевательскими репликами.
к концу года вроде бы отстали вообще. просто игнорировали. можно сказать, что мы были счастливы. а потом пришел он… даниэль йохансон. до сих пор не могу понять, что билл нашел в нем… я даже не заметил, как он появился в классе. все они были для меня сплошной серой массой. а братишку вот чем-то зацепило…
я почувствовал, что с ним что-то происходит.
у меня всегда было много девочек. а в магдебурге особенно. девушки любят все красивое и необычное. я частенько возвращался по ночам через окно. билл ждал меня в моей комнате и мы еще долго потом разговаривали. я рассказывал ему про свидание. но ему это было интересно только потому, что было интересно мне. не знаю, как объяснить… в нем никогда не было желания сделать что-то подобное. мы оба думали, что он просто однолюб и еще не встретил свою девушку. и он ждал. а оказалось, что мы оба жестоко ошибались.
поначалу он не хотел ничего говорить. думал я не пойму его, дурачок! я видел, что его колбасит, видел, что он не находит себе место, чувствовал, как ему плохо. это было так мучительно! я несколько раз пытался начать разговор, но натыкался лишь на стену его страха. кажется тогда он и перестал петь…
все прояснилось, когда я вернулся с очередного свидания. его не было в моей комнате. я забеспокоился и пошел к нему. дверь была закрыта. я постучал, но мне никто не ответил. тогда я без разрешения вошел в комнату.
билл лежал на кровати и глухо рыдал в подушку, сотрясаясь всем своим тельцем. из-за рыданий он просто не слышал моего стука. у меня сердце сжалось.
я подскочил к нему, сгреб в охапку, и гладя по волосам начал шептать на ушко нежные слова. только когда истерика отошла и он начал всхлипывать, я взял его личико в руки.
- билли, объясни наконец, что с тобой. не мучай меня так! я не могу больше.
в тот момент я увидел в глазах брата абсолютно незнакомое выражение. это была зависть… тогда я не понял, что братишка завидовал, тому, что я могу любить и никто меня за это не осудит. завидовал, что я могу быть с тем, кого люблю. завидовал тому… да, завидовал тому, что я не люблю никого…
- томми… я влюбился.
- вот дурачок! – тихо засмеялся я – разве от этого плачут?
- томми, ты не понимаешь! – он снова уткнулся мне и в без того мокрое от его слез плечо.
я оторвал его и заставил смотреть мне в глаза.
- я люблю не девочку… томми… я люблю мальчика! …томми, прости! пожалуйста! не оставляй меня! я не педик! не обзывай меня, как все эти ребята в школе! томми, милый, пожалуйста, пойми меня! я старался задушить это в себе. но я не могу! не могу, понимаешь? я люблю его, томми, люблю!
сказать, что я был в шоке – не сказать ничего. но конечно же я не оттолкнул его. конечно, я понял. как можно не понять человека, с которым был еще до рождения? я просто продолжил гладить его волосы, вытирать мокрые щечки и успокаивать. мы так и уснули тогда в его кровати.
маме это жутко не понравилось. утром, когда она пришла будить нас в школу и обнаружила спящих в обнимку, устроила нам настоящий скандал. никогда не видел маму такой рассерженной. до сих пор не понимаю, что могло ее так разозлить.
не представляю, как билл набрался смелости, подойти к нему. все-таки иногда братишка удивляет даже меня. я вышел из туалета и увидел, как они болтают возле столовой. я не хотел ему мешать и решил пройти мимо. но билл рукой подозвал меня.
- это том. это дэни. – представил он.
мы пожали друг другу руки.
- нам нужен третий для практической по химии. даниэль согласился работать с нами.
я кивнул. билл чуть смутился и произнес.
- он живет недалеко от нас. через две улицы. мы решили пройтись домой пешком. ты с нами?
- нет. я договорился, что пойду… с леной.
я понял, что буду ему лишь мешать. третий лишний. но я не в обиде. все-таки сколько раз бедному билли приходилось идти домой в гордом одиночестве, когда я провожал домой очередную девчонку.
- ну, как? – спросил я, когда он пришел домой. хотя все и так было написано на его счастливой мордашке. казалось еще чуть-чуть и улыбка сойдется у него на затылке.
- он совсем не похож на них, томми! он был так приветлив, когда я подошел к нему! он добрый. а еще у него дома живет кролик. представляешь? живой кролик. а еще он собирает модели самолетов! а я кормил кролика. ему тоже не нравится эта школа. он в химии шарит лучше, чем мы. ты видел, какие у него удивительные волосы? такие шелковистые на вид. мне нравятся светлые волосы. как ты думаешь, может мне пойдет?
он уплетал за обе щеки, приготовленные мной сандвичи и все время перескакивая с одного на другое, сбивчиво рассказывал о своей первой прогулке с любимым. его было не остановить. глазки блестели, щеки раскраснелись от возбуждения. я невольно залюбовался им. только уже тогда в сердце что-то тревожно кольнуло. но, глядя на счастливого брата, я загнал все гадкие мысли в самый дальний угол.
впечатлений от прогулки биллу хватило на весь день. я тихо стучал головой об стол, в девятый раз, за вечер, слушая, какой смешной анекдот рассказал ему даниэль. но я был готов слушать еще хоть вечность, лишь бы билли, было хорошо.
а ночью он снова плакал. понимал, что вряд ли когда-нибудь сможет быть с даниэлем, так как хочет. и я не мог его утешить. только плакал вместе с ним. все-таки мы близнецы и счастье, и боль у нас всегда на двоих.
и все же они с даниэлем подружились. после той практической по химии, за которую мы получили пятерки, они продолжали общаться и ходить вместе со школы. брат просто светился в то время.
в тот день мы уже по обыкновению втроем сидели за столиком в столовой. билл о чем-то увлеченно разговаривал с даниэлем. я отрешенно ковырял салат и думал о своем. не знаю, зачем биллу понадобилось что-то шептать этому ублюдку на ухо. от меня у него секретов никогда не было. остальные от гула все равно ничего бы не услышали. может он, просто хотел лишний раз прикоснуться к нему? может почувствовать какую-то близость… сейчас это уже не имеет значения…
будто назло, мимо проходили наши гребаные однокласнички.
- смотрите, какая сладкая парочка! – заржали они
билли вспыхнул.
- дэни, ты тоже решил стать педиком?
даниэль покраснел как помидор и грубо оттолкнул от себя билла.
- заткнитесь! – рявкнул я – единственные педики здесь вы. еще хоть слово скажете, и недосчитаетесь зубов. ясно?
- да пошел ты… - кинул кто-то из них. но все же они ушли, продолжая отпускать скабрезные шуточки и ржать.
- не обращай внимания, билли. ты же знаешь, что они долбо*бы!
но биллу было не до моих утешений.
даниэль нервно выскочил из-за стола, пробормотал «мнепораидти» и выбежал из столовой.
- пошли домой – сказал я
билл никак не отреагировал. просто молча встал. он так и молчал всю дорогу.
дома с ним была истерика.
он валялся на полу и кричал, что ненавидит себя. он отбивался от моих рук, когда я старался его поднять.
- томми, он считает меня геем! понимаешь? он ненавидит меня теперь! он думает, что я извращенец! зачем он поверил этим подонкам? томмиииии… я ведь так люблю его! томмиии!
я в очередной раз попытался его успокоить, но он лишь закрыл лицо руками и завопил:
- не трогая меня! я урод! меня все ненавидят! меня дэни ненавидит! уходи! ты тоже меня ненавидишь!
у меня от этих слов потекли слезы. я пошел в свою комнату. но стоило мне только выйти за дверь, как он закричал еще громче:
- томми! не бросай меня! только не ты! томми!
я пошел вниз за водой и таблетками. его надо было успокоить. а я первый раз в жизни не знал как это сделать. я не знал, что делать с братом! он даже дотронуться до себя не позволял! хорошо, что мама на работе. мне самому сейчас хотелось зареветь в голос и начать кататься по полу. я ведь чувствовал то, что чувствовал он. пусть не в такой мере, пусть не с такой остротой, но чувствовал.
вдруг раздался звон разбитого стекла и его тонкий вскрик. я просто взлетел на второй этаж.
билл стоял в ванне возле разбитого зеркала. его правая рука была в крови. он как то растерянно посмотрел на меня и что-то прошептал. я с размаха залепил ему пощечину. билла даже развернуло. не давая ему опомниться я крепко обнял его. он обмяк в моих руках. я почувствовал, что он дрожит.
- зачем ты это сделал, чертов билл?
он не отвечая тихо всхлипывал в моих руках. я включил воду и начал мыть его чумазое личико с размазанное тушью и подводкой. затем окровавленную руку. к счастью ранки были неглубокие. ему просто повезло. интересно, что скажет мама, когда узнает про зеркало.
я дал ему выпить успокоительного, а после отнес в постель. я раздевал его, как маленького ребенка, а он даже не пытался помочь мне. только смотрел своими потухшими глазенками. я заботливо укрыл его одеялом и сел рядом.
- томми… - неожиданно позвал он
- томми… а мы всегда будем вместе?
- да, билли. конечно всегда.
- и ты не бросишь меня – это был уже не вопрос.
но я все равно ответил:
- нет, билли, не брошу.
мы еще минуту помолчали, а потом он попросил:
- поставь музыку. я не могу в тишине. только что-нибудь красивое.
я встал и начал колдовать над центром. зазвучали первые ноты и я лег рядом с братом. мы так и лежали, молча слушая музыку. только однажды он нарушил тишину.
- это так красиво… что даже жутко становится… что это?
- бетховен. пятая симфония.
потом он уснул. а я все лежал. и казалось, что музыка становится все громче и громче.
а затем уснул и я. всего на пару минут отстав от билли…
неделю мы не ходили в школу. он ни в какую не соглашался. а мне без него там нечего было делать. каждое утро мы делали вид, что собирались на учебу. шатались немного по улицам, а когда мама уезжала на работу возвращались. мы все больше молчали в то время. обсуждать что-то не было ни сил, ни желания, ни смысла.
мы сидели в моей комнате. я играл на компьютере в какую-то игрушку. он листал журналы.
- том и билл каулиц! ну-ка живо спускайтесь сюда! – мамин крик не предвещал ничего хорошего.
- догулялись - буркнул я
билл ничего не ответил, только тяжело вздохнул.
мои опасения оправдались. мама держала в руках записку от директора. я узнал вензель школы на бумаге.
- вы ничего не хотите мне рассказать?
мы молчали. а что тут скажешь?
- я еще раз повторяю. что это такое?
- мы не знаем.
- ах не знаете! ну тогда я вам расскажу. это записка из школы, которая пришла мне на работу. умнички, детки! опозорили маму. можно подумать я плачу деньги за лучшую школу в городе, чтоб вы прогуливали?
- это дыра, а не школа – буркнул билл. мы с мамой удивленно на него посмотрели. считалось, что отмазываться и пререкаться – моя прерогатива.
- вот ты как значит. вырос сыночек на мою голову!
- я лучше удавлюсь, чем снова туда пойду!
- нет, билл каулиц, ты пойдешь туда, как миленький. и это я тебя удавлю, если узнаю, что вы еще хоть раз прогуляли!
- но мама! – не выдержал я – мы не можем туда вернуться!
- это еще почему?
я смутился. не мог же я рассказать маме, что билл влюбился в парня, и все в школе считают его педиком.
- просто поверь нам! умоляю, мама! мы не можем объяснить!
- вот когда сможете, тогда я и подумаю.
- потому что нас там ненавидят! – в слезах крикнул билл
- злобные учителя? а ваш директор марсианин, который хочет убить всех детей на планете. где-то я это уже слышала. не от тебя ли том?
- мам, я тогда был в третьем классе! хватит это припоминать! сейчас все серьезно! – не выдержал я
- мне надоели ваши выходки! завтра я сама отвезу вас в школу на машине. а чтоб вы оттуда не сбежали, дайте мне ключи от дома. оба.
мне казалось, что у меня земля ушла из под ног. я схватил холодную ладошку билла и крепко сжал ее. держись, братишка, мы что-нибудь придумаем.
- вы плохо слышите?
я достал из кармана ключи и протянул их маме.
- билл!
он кинул их на пол и убежал в свою комнату. я бросился за ним.
билл даже не плакал. он просто лежал на полу и тупо уставился в потолок. я лег рядом с его головой, ногами в противоположенную сторону.
- что теперь делать? – спросил он
- не знаю…
- я действительно лучше повешусь, чем пойду туда.
- вылезайте.
мы упорно сидели на заднем сидении машины.
- вы что, уши не чистите?
я открыл дверь и вышел первым. билл последовал за мной. машина и не думала двигаться с места. мама ждала, когда мы войдем в здание.
- пошли?
он взял меня за руку.
как ни странно ни одной шуточки, ни одного подкола в адрес билла, за весь день мы так и не услышали. даниэль его старательно избегал. а билл очень правдоподобно делал вид, что ему все равно.
день пролетел незаметно. а когда мы уже собирались домой, к нам неожиданно подошел дэни и смущенно покраснев, попросил билла поговорить с ним. брат вопросительно посмотрел на меня. я пожал плечами и отошел в сторону.
интересно, что этому болвану надо?
наконец билл махнул мне рукой.
- даниэль извинился, что убежал тогда – улыбаясь сказал он – пойдешь с нами пешком?
- нет. у меня есть дела.
я смотрел телевизор, когда услышал, как поворачивается ключ в замке и открывается дверь. зашел билл. смущенный, какой-то радостный и будто за час повзрослевший.
я удивленно поднял бровь. он сел рядом со мной и нерешительно улыбнулся.
- ну не томи, билли!
- он сказал, что я ему нравлюсь – сказал билл и обнял меня.
я помню, что совсем не почувствовал тогда радости. это должно было меня насторожить. но лишь разозлило. брат наконец-то нашел свою любовь, а я болван бесчувственный, даже порадоваться за него не могу!
- он сказал, что я давно ему нравлюсь. и убежал он потому, что застеснялся не меня, а себя. сказал, что хотел прийти ко мне, когда мы не ходили в школу, но не знал, где наш дом. он же ни разу не был у нас, томми. он любит меня! я так счастлив!
- рад за тебя, братишка.
- нет – билл прервал объятие и отсел от меня – ты не рад.
- просто у меня тоже новость.
- какая?
- я когда пришел, мама дома собирала вещи. бабушке стало плохо, и она улетела в лейпциг. сказала, что вечером позвонит и скажет, когда приедет обратно. еще сказала школу не прогуливать.
- теперь не будем – засмеялся билл – знаешь, это так вовремя. дэни пригласил меня сегодня на свидание.
- на свидание? – удивился я. хоть я и принял ориентацию брата, слово свидание по отношению к парню меня слегка покоробило – а куда?
- к нему в гости.
- а его родители не будут против?
- нет. он живет с мамой. у нее сегодня день рождение и она поедет отмечать в ресторан. дэни говорит, что обычно она приходит оттуда, когда он уже в школе.
- ну ладно. иди.
- отпускаешь, старший братец?
я засмеялся. только сейчас понял, что попытался вести себя как взрослый.
я растрепал ему волосы. он стянул с меня кепку и мы еще немного поборолись. я в очередной раз подивился тому, какой он хрупкий и беззащитный. мы близнецы. меня конечно тоже трудно назвать крепышом, но в билле вообще непонятно в чем душа держится. каждый раз, когда мы даже в шутку деремся, я все боюсь сломать его ненароком. а потом мы просто лежали на диване. он лег так, что его нос, утыкался мне в шею и дыхание щекотало кожу. он все время так. это настолько знакомый и родной жест, что мне невольно становится спокойней, когда он так делает. как же я люблю тебя, билли…
когда он уходил у меня на душе кошки скребли. он замер в дверях, обернулся и робко улыбнулся, словно ища поддержки. я еле удержался от тупого желания кинуться к нему, закрыть все двери и никуда не пускать. мне тогда казалось, что это просто братская забота. первое свидание младшего брата, мне по статусу положено волноваться. но это было нечто другое.
через полчаса после его ухода мне сделалось дурно. я вдруг ощутил такой неимоверный страх, какого не чувствовал за всю свою жизнь. мне вдруг показалось, что я один на всем белом свете. от этого одиночества мне хотелось на стены кидаться. я лег на пол и заплакал. от страха, боли, одиночества и унижения. это было невыносимо! я плакал, но слезы не приносили облегчения, только делали хуже. сколько это продолжалось? полчаса? час? два? может больше? я это уже никогда не смогу сказать. знаю только, что мне они показались вечностью.
позвонила мама.
- том. как вы?
- отлично, мам.
- у тебя дрожит голос. что случилось?
- а… хельга позвонила только что. сказала, что мы расстаемся.
- бедный мой, мальчик. а как там билл?
сердце сжалось.
- отлично.
- дай мне его.
- он сейчас в душе. не может разговаривать. как бабушка?
- сейчас буду разговаривать с врачом. я позвоню завтра. не шалите без меня. еда в холодильнике. и не забудьте выключить свет, когда пойдете спать.
- хорошо, мам. пока.
я не услышал, а почувствовал, что он пришел. просто кинулся к двери. и остолбенел. билл в слезах и крови лежал на крыльце. я взял его на руки и занес в дом. он не произнес ни звука, только слезы бежали по его милому лицу.
- билли… прости меня… я должен был тебя остановить…
я обнял его и он тихо застонал. я снял с него куртку. все тело было в синяках. я чуть не задохнулся от ненависти, глядя на избитого брата. схватил его за плечи и хорошенько встряхнул.
- кто?! кто это сделал?
- он позвал одноклассников…
- даниэль? вот с*ка!
- это был розыгрыш, томми… все было подстроено…
- они заранее договорились?
он кивнул.
я обнял его еще крепче и начал осыпать поцелуями. как они посмели! этот ублюдок, притворялся нашим другом… другом билли. он ведь видел, что нравится братишке…
он не сказал ему «нет». он решил поиздеваться. придумал изощренное веселье. позвал билли, а когда тот решился его поцеловать, в комнату ворвались наши общие друзья. то, что я чувствовал, когда братишка ушел, было лишь отголоском того, что чувствовал он. они хорошо повеселились издеваясь и избивая его…
мы близнецы. нам не надо слов, чтоб понять друг друга. я сунул ему в руку лезвие.
- положи в холодильник и иди набери ванну. я скоро приду.
взял куртку и вышел. где живет даниэль я знал.
я залез в дом разбив окно в подвале. этот сукин сын уже спал и ничего не услышал. я зашел в его комнату. он спал на кровати слегка постанывая во сне. ему снился страшный сон. как я рад, что проснувшись он окажется в еще более жутком кошмаре. я взял в руки будильник и залез к нему на кровать, оседлав его самого.
- даниэль – позвал я
он открыл глаза и в первые секунды недоуменно на меня пялился, еще не осозновая, что происходит. когда я увидел в его глазах растущий с каждой секундой страх, произнес:
- с добрым утром, даниэль.
наотмашь ударил его будильником. потом еще раз. и еще. я бил долго. пока не занемела рука.
- томми… - его голос приводит меня в чувство.
начинаю резать свои руки. лезвие уже теплое и я ощущаю, как рассекается кожа. он слегка морщится. тоже чувствует мою боль.
кидаю не нужное испачканное лезвие на пол и откидываюсь назад. вот и все.
он ложится рядом, почти на меня и обнимает, уткнувшись носом мне в шею. он всегда так делал.
- жалко, что нет музыки…
- а ты разве не слышишь? – удивленно шепчет он
прислушиваюсь. действительно. бетховен. пятая симфония. и все громче, громче
