+++

7 декабря исполнилось 411 лет со дня рождения великого итальянского скульптора Джованни Лоренцо Бернини (7 декабря 1598 — 28 ноября 1680). Бернини - крупнейший представитель итальянского барокко. "Микеланджело XVII века" - так почтительно называли его современники.

Экстаз блаженной Людовики Альбертони

+++

Один из самых интересных российских художников Александр Воронков закончил Рязанское художественное училище, работал художником-декоратором в областном драматическом театре города Рязани, затем уехал в Москву - учиться в Московском государственном академическом художественном институте им. В.И.Сурикова, который А. Воронков закончил в 1991 году.
Излюбленные темы его работ - библейские и мифологические сюжеты. Этот выбор далеко не случаен – он всецело соответствует творческому кредо художника, для которого форма и содержание одинаково важны и вместе с тем самоценны. Отсутствие смысла неприемлемо для него – последователя классических традиций русского искусства. В соответствии с ними подлинное произведение – это прибежище идеи, духовно-обогащенного содержания, без которого живописный образ превращается в сочетание неких отвлеченных цветовых пятен и линий.
 

Красавица и чудовище

далее

Помимо троянского мифа, о котором я неоднократно делал посты, меня давно интересует миф об аргонавтах, главным образом личность Медеи.
Я читал основные произведения античной литературы, посвященные Медее, а именно трагедию Еврипида "Медея", трагедию Сенеки "Медея" и поэму Аполлония Родосского "Аргонавтика", которая и является моим любимым произведением о Медее. В трагедиях Еврипида и Сенеки описывается коринфский эпизод в жизни Медеи и убийство ею собственных детей. В "Аргонавтике" этих ужасов нет, поэма заканчивается возвращением аргонавтов домой. И Медея у Аполлония совсем другая, в третьей части поэмы она предстает робкой влюбленной девушкой, лишь к концу поэмы приобретая грозные черты. "Аргонавтика" Аполлония Родосского интересна еще и тем, что третья книга поэмы, описывающая зарождение любви Медеи к Ясону, представляет собой первую в греческой литературе попытку психологического анализа любви.

Что касается кинематографического воплощения образа Медеи, то я посмотрел следующие фильмы:
Аргонавты (1985) - советский мультфильм. Медея в этом мультфильме вылитая современная грузинка. При этом в поэме Аполлония, например, у Медеи русые волосы, что далеко от современного грузинского типажа.
Медея / Medea (1988) Режиссёр - Ларс фон Триер. В роли Медеи - Кирстен Олсен. Этот фильм мне совершенно не понравился, хотя, например, другой фильм фон Триера "Догвиль" произвел на меня сильное впечатление.
Ясон и Аргонавты / Jason and the Argonauts (2000) Режиссёр - Ник Уиллинг. В роли Медеи - Джолин Блэлок. Фильм так себе, но стоит отметить красоту Медеи в этом фильме:

Джолин Блэлок в роли Медеи


Медея / Medea (1969) Режиссёр - Пьер Паоло Пазолини. В роли Медеи - Мария Каллас. Во время съемок фильма Марии Каллас было 45 лет, но её харизма заставляет забыть о возрасте и поверить в то, что на экране - настоящая Медея. Её взгляд завораживает, это действительно взгляд колдуньи. Короче говоря, лучшей Медеи, чем Мария Каллас, и не придумать.

Мария Каллас в роли Медеи


Пост о великой Марии Каллас будет в день её рождения, 2 декабря.

Я не раз посвящал посты Елене Троянской и при этом совершенно не уделил внимания её маме - Леде. Леда зачала Елену от Зевса, который появился перед ней в образе прекрасного лебедя. Сюжет "Леда и лебедь" издавна привлекал к себе внимание художников и скульпторов, я выложу мои любимые произведения на эту тему.

Scindia museum, Gwalior

далее

Решил опубликовать два отрывка из «Одиссеи» Гомера. Первый посвящен рассказу Елены о её встрече с Одиссеем в Трое. Этим сюжетом воспользовался Хаггард в своем романе «Мечта мира», о котором я недавно писал. Второй отрывок поcвящен узнаванию Пенелопой Одиссея, возвратившегося после 20-летней разлуки. Многие думают, что всё было так, как в фильме Кончаловского: Пенелопа узнает Одиссея сразу же. Но всё было не так. Пенелопа сначала не узнала Одиссея, она боялась обмана, боялась, что он не тот, кого она ждала. Только кровать расставила всё по местам :)

 

далее два отрывка

Я очень люблю Троянский мифологический цикл во всех вариантах, но самым моим любимым произведением на эту тему является роман Генри Райдера Хаггарда «Мечта мира» (вариант названия– «Скиталец»). Хаггард в романе показывает судьбу Елены и Одиссея по прошествии многих лет после окончания Троянской войны, опираясь на следующие элементы Троянского мифа: во-первых, по одной из версий мифа Зевс или Гера подменили подлинную Елену её призраком, за который и шла война. Сама же Елена переносится в Египет. Во-вторых, сам Гомер в «Одиссее» устами Елены описывает, что она встречалась с Одиссеем в Трое и помогала ему.

Хаггард описывает, как Одиссей после своего очередного путешествия возвращается на Итаку и находит остров опустошенным, а Пенелопу мёртвой. Одиссей встречает Афродиту и она, зная, что Одиссей по-настоящему любил только Елену, в то время как Пенелопу «любил законной любовью, но не пылкой страстью», отправляет его на поиски Елены в Египет, где она пребывает под видом богини Хатхор. Афродита обещает Одиссею, что он должен отдать своё сердце только Елене, а не другой женщине. Узнать Елену можно по звезде на  груди, с которой на её платье капают красные капли и исчезают. Напоследок Афродита говорит: «Ты узнаешь её по этой звезде любви и поклянешься ей в любви и верности. Если же ты, Одиссей, нарушишь свою клятву, то никогда в жизни не увидишь Златокудрую Елену. Ты умрешь от воды тихой смертью! Но раньше ты будешь в объятиях прелестной Елены!»

Одиссей прибывает в Египет ко двору фараона. Царица Мериамун, увидев Одиссея, едва не падает в обморок. Одиссей говорит жрецу Реи: «Мне показалось, что царица узнала меня, как будто видала моё лицо, и испугалась меня, но я никогда в жизни не видел её». Жрец рассказал Одиссею сон Мериамун, который жрецу поведала сама Мериамун:

«Я спала и вдруг увидела человека, которого во сне любила более всего на свете. Мое сердце билось только для него, моя душа была его душой, и я знала, что полюбила его на всю жизнь. Фараон был моим супругом, но я не любила его. Вдруг с моря явилась женщина, прекраснее меня, красота ее была изменчивее и выше красоты утренней зари, восходящей за горами. Она также любила этого богоподобного человека, и он любил ее.

– Мы боролись за его любовь, состязаясь в красоте, мудрости, в волшебстве. Сначала одна победила, потом другая, в конце концов, победа осталась за мной. Я легла на брачное ложе и обняла холодный труп… Я проснулась, опять заснула и увидела себя в другом одеянии, говорящей на другом языке. Передо мной стоял человек, которого я любила, и та, другая женщина поразительной красоты… Потом я снова превратилась в Мериамун, и снова мы с ней начали бороться, чтобы овладеть сердцем этого мужа, но на этот раз она победила меня.

– Я уснула и опять проснулась в другой стране, чудесной, непохожей на Кеми, которую, мне казалось, я знала давно. Там я жила среди могил, темные лица смотрели на меня и все гробницы были покрыты надписями на мертвом языке – языке страны, откуда пришли наши отцы. Все мы изменились, и снова я и та прекрасная женщина начали бороться и я, казалось, победила ее, но вдруг целое море огня хлынуло на меня, и я проснулась.

Во сне я громко кричала, призывая богов на помощь… Снова смежились очи мои, и ворота прошлого широко раскрылись предо мной. Мне казалось, что тысячи и тысячи лет тому назад, я и этот человек возродились из ничтожества и пустоты, смотрели друг на друга и любили друг друга несказанной любовью и клялись страшной клятвой в любви и вечной верности. Мы не были простыми смертными, а обладали нечеловеческой силой и красотой, и наше счастье было счастьем богов. Оно было нарушено страшным голосом того, кого я потревожила. Поцелуй нашей любви пробудил то, что спало сном смерти. Мы не знали богов, не поклонялись им, обожая друг друга и думая, что мы будем жить вечно. И боги разгневались на нас. Страшный голос произнес: «Вы двое, живущие одной жизнью, дополняющие один другого! Ваши поцелуи разбудили того, кто спал сном смерти, пламя вашей любви согрело то, что было холодно. Вы забыли богов, даровавших вам жизнь, любовь и радость! Приготовьтесь к своей участи! Теперь вы будете не двое, а трое! Уходите из этого священного места на землю, облекитесь в смертную оболочку, переходите от жизни к жизни, живите, любите, ненавидьте, умирайте! В своем ослеплении вы познаете все: стыд, любовь, гибель и возрождение до тех пор, пока наказание ваше будет окончено, покров вашей слепоты спадет с ваших глаз, и вы снова будете великими, снова будете двое, составляющие одно целое!»

Мы задрожали, прижимаясь друг к другу, а голос продолжал:

– Вы двое, составляющие одно целое! Пусть тот, чей голос вы слышали, разлучит вас… Будьте трое!

– Пока голос говорил это, я была в отчаянии и совершенно обессилела, а около человека, которого я любила, очутилась та прекрасная женщина, увенчанная блеском своей красоты и лучезарной звездой. Нас стало трое. Он, которого я любила, взглянул на прекрасную женщину: та улыбнулась и протянула к нему руки. В эту минуту, Реи, я узнала всю горечь ревности и проснулась, дрожа.»

Одиссей и был тем человеком, которого видела во сне Мериамун. Одиссей, помня, что должен быть верен только Елене, находит её в храме Хатхор. Мужчины, видя её красоту, пытаются проникнуть в этот храм, но их убивают невидимые стражи Елены. Одиссей справляется со стражами и встречается с Еленой, прикидывается Парисом (на Одиссее были доспехи, которые когда-то носил Парис) и говорит, что она только что пела для него. Елена отвечает ему:

«Я пела так, как внушили мне боги, как внушило мне сердце. Но не ты был в моих мыслях, не ты, лживый, лукавый и хитрый Парис! Моими мыслями владел тот, кого я однажды видала, будучи еще в девушках, на колеснице переезжавшим поток Эрота, к которому я приходила за водой. Одиссея, Лаэртова сына, я любила, люблю и буду любить до конца моего бессмертия, хотя боги и отдавали меня другим в праведном гневе своем, на стыд и позор, вопреки моей воле!» Тогда Одиссей открывает ей себя. Елена говорит ему:

«Ты, Одиссей, хитрейший из людей! Своею хитростью ты сумел выманить у меня мою тайну, тайну моей любви к тебе! Теперь я вся твоя! Знаю, любовь наша даст нам мало радостей и будет кратковременна, но не смертью кончится она. Я – дочь богов, и хотя облик мой постоянно меняется в глазах обреченных на смерть людей, все же я не умираю и не умру никогда. Что же касается тебя, то хотя ты и смертный, но смерть для тебя будет так же кратковременна, как весенняя ночь, отмечающая конец одной и зарождение другой зари. Ты снова оживешь, Одиссей, и будешь жить, как прежде, и жизнь за жизнью мы будем встречаться и любить друг друга до скончания веков».

Мериамун с помощью колдовства узнает об этом и в день, когда Одиссей хочет увезти Елену из Египта, Мериамун принимает облик Елены, соблазняет его и заставляет дать клятву на змее о вечной верности ей. Таким образом Одиссей теряет возможность соединиться в этой жизни с Еленой. Узнав правду о том, что он был соблазен Мериамун, Одиссей говорит, что разоблачит её перед всеми. Тогда Мериамун прилюдно обвиняет его в покушении на её честь. Одиссея заточают в темницу, но вскоре выпускают, чтобы он принял участие в битве с вторгшимися в Египет греками. Одиссей разбивает греческое войско, но его смертельно ранит стрелой, выпущенной с корабля, его сын Телемах. Одиссей умирает на руках у Елены. Всё происходит именно так, как обещала Афродита. Мериамун бросает в погребальный костер Одиссея змея, которому она продала душу, он увлекает её за собой и она погибает в пламени.

«Еще некоторое время Златокудрая Елена стояла у костра, следя за умирающим огнем, затем опустила на лицо свое покров и, повернувшись, удалилась в пустыню, исчезнув во мраке ночи, с тихою песнью, еще долго звучавшей людям издалека.

И так она будет бродить по пустыне до тех пор, пока не вернется Одиссей».

Мое имя – Дмитрий - происходит от древнегреческого имени «Деметрий», т.е. «принадлежащий Деметре». В истории Древней Греции есть известные личности с именем «Деметрий». Обычно «Деметрий» толкуется как земледелец, потому что Деметра известна в первую очередь как богиня земли и почвы. Но мало кто знает, что Деметра была еще и богиней умерших. Смерть в Древней Греции мыслилась как погружение в лоно земли, тождественное материнскому лону Деметры. Покойники в Греции именовались деметриями (сразу вспоминается, что в Древнем Египте все покойники носили имя Осириса, который, как и Деметра, был богом плодородия и умерших).

Таким образом, «Дмитрий» - вовсе не земледелец, а покойник.

Основным индоевропейским мифом является миф о поединке Бога Громовержца с его противником – Змеем. В славянской мифологии это соответственно Перун и Велес. Этот поединок был приурочен к конкретным датам – 26 ноября (в христианской традиции – осенний Юрьев день) и 23 апреля (весенний Юрьев день).
Функции Бога Громовержца и победителя Змея перешли в христианской традиции к Георгию Победоносцу. Весной Георгий одерживал победу над Змеем, но 26 ноября терпел поражение, согласно сказаниям, одну из ипостасей Георгия терзает царище-Демьянище, сажающий его в погреба глубокие на тридцать лет и три года. К этим ключевым дням приурочивалось и полюдье – сбор князем дани со славянских племен. Полюдье начиналось 26 ноября и заканчивалось 23 апреля. Оставление князем своей столицы вместе с наступлением зимы означало смерть Руси, превращение её в сонное, мёртвое царство.
Функции Велеса – хозяина нижнего мира, связанного с богатством и плодородием, перешли к Николаю Чудотворцу. Николай стал проводником душ в загробный мир (при этом он стаптывал свою обувь и в жертву ему приносили новую обувь), морским Богом (море ассоциировалось со смертью), покровителем торговли ( первым продавцом в мифологии является божество, у которого покупают одну жертву, заменяя её другой).
Храмы, посвящённые Георгию и Николаю, обычно стояли рядом, при этом Георгиевская церковь была летней, без печи, а Никольская церковь была зимней, с печью.

В колонках играет - Roxette "Listen To Your Heart"

Самые знаковые женщины античной мифологии - Елена и Медея. Несмотря на их различие, миф уготовил им одну и ту же посмертную судьбу - соединиться на островах блаженных вечным браком с Ахиллом. Ясно, что только один вариант мифа истинный - либо Ахилл + Медея, либо Ахилл + Елена. Учитывая, что в более поздних литературных произведениях сердце Елены отдавалось Фаусту (Гете "Фауст") и Одиссею (Хаггард "Мечта мира"), вариант Ахилл + Медея выглядит более убедительным. Но если отбросить в сторону противоречия и заглянуть в суть обоих мифов, то вырисовывается такая картина: страстные натуры, не сумевшие обрести истинную любовь при жизни, обретают её в загробной жизни, когда физическая страсть, мешающая душе разглядеть родственную душу, исчезает.

Идея об одухотворении любви на небесах есть и в буддизме. В буддийской мифологии способы реализации чувственной любви у богов по мере их развития становятся всё менее чувственными: самые низшие боги предаются любви посредством объятий,  высшие боги соприкосновением рук, смехом и, наконец, посредством взглядов.

Вывод из греческих и буддийских мифов один: истинная любовь возможна лишь на небесах. Перефразируя слова Амели из одноимённого фильма, земные чувства лишь бледное отражение чужой любви.

Даосский мыслитель Гэ-Хун так говорил о Дао: «Истинное одно имеет свой фамильный знак, размеры и внешний облик – око». Но глаз, который может увидеть всё, не может увидеть сам себя. Ему нужно зеркало, в котором он увидит себя. И это зеркало для Бога – человек. Пожалуй, лучше всех эта идея рассмотрена у Пьера Тейяра де Шардена. Он писал, что наши внешние творения (идеи, открытия, творения искусств и т. д.) передают другим лишь тень нас самих.  «Но какое из человеческих творений имеет самое большое значение для коренных интересов жизни вообще, если не создание каждым из нас в себе абсолютно оригинального центра, в котором универсум осознает себя уникальным, неподражаемым образом, а именно нашего «я», нашей личности?».

Иначе говоря, жизнь каждого человека – это процесс творчества Бога. Гегель писал, что созерцание художественного произведения отличается тем, что оно интересуется предметом в его единичном существовании и не стремится превратить его во всеобщую мысль и понятие, предмет остается существовать в его свободной независимости. Именно это и характеризует отношение Бога к своему творению - человеку.

Но неправильно говорить, что Бог имеет цель познать себя через индивидуальность. Созерцание Богом самого себя через различные индивидуальности – это игра, которая не может иметь цели. В индуизме эта идея проявилась в мифе о том, что мир – это Божество, играющее в прятки с самим собой. Одно становится многим и единственный актер играет бесчисленные роли. В финале он возвращается к себе – только для того, чтобы начать пьесу с самого начала. Гераклит говорил об этом так: «Вечность – дитя, переставляющее шашки, царство ребенка». Некоторые мыслители и писатели предпочитают сравнение подлинной жизни Вселенной с танцем. Эта идея прекрасно выражена в повести Роджера Желязны «Роза для Экклезиаста». Фрэнк Герберт в романе «Еретики Дюны» писал: «Жесты и танцы – настоящий язык нашей танцующей и жестикулирующей Вселенной, наречие которой не может быть переведено, на нем можно только говорить». Поэтому  в индуизме Шива, основатель йоги и великий мудрец, считается и лучшим танцором во Вселенной.