В колонках играет - кино - мы хотим танцевать

Настроение сейчас - криминальное

What a piece of work is man! how noble in reason! how infinite in
faculty! in form and moving how express and admirable! in action how like an
angel! in apprehension how like a god! the beauty of the world! the paragon
of animals! And yet, to me, what is this quintessence of dust!

Пускай.
Пускай Принцу Датскому, существу праздному и блазированному, до человека дела нет, а мне есть! Бард прав наполовину: в людских деяниях мало
ангельского, и кощунство - уподоблять разумение человека Божьему, но
воистину прекрасней человека нет ничего на свете. Да что такое дела и
разумение - обман, химера, суета, воистину квинтэссенция праха. Человек -
это не дело, а Тело. Даже ласкающие взор растения, самые пышные и затейливые
из цветов, не идут ни в какое сравнение с великолепным устройством
человеческого тела. Цветы примитивны и просты, одинаковы внутри и снаружи:
что так поверни лепесток, что этак. Смотреть на цветы скучно. Где их алчным
стебелькам, убого-геометричным соцветьям и жалким тычинкам до пурпура
упругих мышц, эластика шелковистой кожи, серебристого перламутра желудка,
грациозных извивов кишечника и таинственной асимметричности печени!
Разве сравнится монотонность окраски цветущего мака с многообразием
оттенков человеческой крови - от пронзительно-алого артериального тока до
царственного венозного порфира? Куда там вульгарной синеве колокольчика до
нежно-голубого рисунка капилляров или осенней раскраске клена до багрянца
месячных истечений! Женское тело изысканней и во сто крат интереснее
мужского. Функция женского тела - не грубый труд и разрушение, а созидание и
пестование. Упругая матка похожа на драгоценную раковину-жемчужницу. Идея!
Надо будет как-нибудь вскрыть оплодотворенную утробу, чтобы внутри
жемчужницы обнаружить созревающую жемчужину - да-да, непременно! Завтра же!

Взмах скальпеля, и я отворяю ее душе двери свободы.
Освобождение не дается без мук, это как роды. Той, кого я сейчас люблю
всем сердцем, очень больно, она хрипит и грызет кляп, а я глажу ее по голове
и утешаю: "Потерпи". Руки споро и чисто делают свое дело.
Я раскрываю оскверненную, грязную оболочку тела, душа возлюбленной моей взмывает вверх, я же замираю в благоговении перед совершенством
божественного механизма.
Когда я с ласковой улыбкой подношу к лицу горячий клубок сердца, оно
еще трепещет, еще бьется пойманной золотой рыбкой, и я нежно целую чудесную
рыбку в распахнутые губки аорты.

Взять тот же цветок. Истинная его красота видна не на лужайке и не на
клумбе, о нет! Роза царственна в корсаже, гвоздика в петлице, фиалка в
волосах прелестницы. Триумф цветка наступает, когда он уже срезан, настоящая
его жизнь неотрывна от смерти. То же и с человеческим телом. Пока оно живет,
ему не дано явить себя во всем великолепии своего восхитительного
устройства. Я помогаю телу царствовать. Я садовник.
Хотя нет, садовник лишь срезает цветы, а я еще и создаю из телесных
органов пьянящей красоты панно, величественную декорацию. В Англии входит в
моду небывалая прежде профессия - decorator, специалист по украшению дома,
витрины, праздничной улицы.
Я не садовник, я decorator .